0
Как минимум, дело в том, что впервые с конца холодной войны, когда превратившаяся из РСФСР в Россию бывшая сверхдержава не могла сформулировать свои интересы, обострился вопрос о самом существовании такой системы. Имеет ли место быть сегодня пресловутый «мировой порядок», хотя бы в какой-то форме? Для Украины, формально продолжающей (фактически это уже не так) находиться на буфере, как писали в советской международной прессе, между «противоборствующими блоками», это насущный вопрос. Поэтому стоит обратить внимание на ряд процессов и событий, происходящих на глобальной арене и попытаться предсказать направление их развития. Прежде всего, президент США Дональд Трамп, по сути, продолжил политику «удаленной гегемонии», которую практиковал его предшественник Барак Обама, только придал ей иную огранку. Элементами такой огранки выступает большая точечная эффективность (хотя это отчасти спорно, если судить по не слишком удачному участию американских ВС в йеменской ситуации) военных операций США, экономический империализм, идеологическая принципиальность в отношении союзников, оказывающих влияние на внутреннюю политику Америки. Последнее проявилось, скажем, в казусе с переносом посольства США в Иерусалим. Но вспомним, как Обама третировал враждебно настроенные к США мусульманские государства — при Трампе эта линия просто несколько видоизменилась, он требует от союзников не идейной, а политической лояльности и контрактов для американского бизнеса. В новом году такой подход лишь усилится — отметим, что одной рукой подписав для Украины бюджет военной помощи, другой Трамп подвесил наши торговые преференции в отношениях с Америкой, порекомендовав лучше защищать интеллектуальные права американских корпораций. Неуступчивым — пусть, вероятно, и не совсем по своей воле, оказывается Белый Дом Трампа на российском направлении, однако здесь играет роль упрямство России. Теперь она меняет тактику — в преддверии февральского доклада Конгрессу о связях Путина, и других похожих анонсов и сигналов. С одной стороны, затянувшийся обмен пленными, с другой — замглавы МИД РФ Григорий Карасин заявляет, что «никогда» граница между Россией и оккупированными районами украинского Донбасса не будет передана под нероссийский контроль. Оно, конечно, «никогда не говори никогда» (как заметил и сам Карасин по другому поводу), но, отдельно от контекста новой холодной войны с горячими краями, в которую включился Конгресс США, личный психологический тип действующего президента США агрессивно реагирует на подобные вызовы. Даже в отрыве от «Рашагейта», который продолжает нависать над американской администрацией мрачной тучей. Отсюда следует, что США продолжат этот курс на прагматическую удаленную гегемонию, и единственная страна, с которой — до тех пор, пока она хотя бы имитирует конструктивность — они готовы делиться статусом, это Китай. Отношения Китая с Америкой приобрели откровенно двусмысленный характер: с одной стороны, президенту Трампу был оказан в Пекине императорский по масштабу прием, а его семья лично заинтересована в процветании китайской экономики. С другой стороны, Китай, наряду с Россией, оказался среди главных угроз США в свежем стратегическом документе, имеющем силу закона, который подписал Дональд Трамп. Вообще, подобный документ создается в начале каждого президентского срока, а в случае переизбрания того или иного политика главой американского государства и исполнительной власти — уточняется или пересматривается. Иными словами, это, как минимум, четырехлетний документ. У США и Китая немало противоречий в регионе Тихого океана, наиболее конфликтным, разумеется, является вопрос — «что делать с КНДР?». Примечательно, что в нежелании содействовать решению этого непростого кризиса Вашингтон постоянно упрекает Россию, а Китай — лишь в мягкой форме. Главное же, однако, что США никак и ничем не мешают Китаю развивать свой собственный глобальный проект — «Великий шёлковый путь», а тему прав человека в КНР Вашингтон вообще заморозил. Эта линия продолжится и в 2018 году, и именно ей стоит уделять внимание, поскольку в Европе и на Ближнем Востоке США, напротив, начали очень жестко противостоять российским проектам подобного характера, в частности, Северному газопроводу и новой версии Южного — «Турецкому потоку». Вышеперечисленные процессы — в общем и целом, удовлетворяют украинским интересам, тем более, очевидно, что Вашингтон вывел Украину за рамки пакетных сделок (собственно, они у Трампа как-то не слишком получаются — разве что с королевствами Персидского залива). Вместе с тем, Киеву следует всячески удерживаться от неосторожных шагов во внешней и внутренней политике, которые в украинском случае сегодня туго переплетены. Это переплетение рождено из последствий нападения России, с одной стороны, и масштабными вливаниями институциональных доноров, а также США и ЕС (в первую очередь — Германии) в дело стабилизации и восстановления украинской экономики, с другой. Более того, в стилистике, напоминающей «план Маршалла», Запад делал и делает «инвестиции» напрямую в укрепление и модернизацию систем государственной власти в нашей стране. Отсюда следует единственно возможный курс Украины в отношениях с ЕС и США, а именно — не злить партнеров, которые по собственным причинам пребывают в раздраженном и неуверенном состоянии, и четко следовать их указаниям. Нередко, по тем или иным мотивам, по зеркалу украинской политики пробегают волны недовольства западными требованиями, причем уже не связанные с российским влиянием, а так сказать, аутентичные. Можно понять, поскольку в стране происходит болезненная ломка старых алгоритмов «постсоветчины», но нельзя принять — ведь Украина все еще слишком хрупка, а интенсивность военных действий на востоке трудно назвать ниспадающей. Несмотря на исчерпание первого из резервных фондов (и предварительную роспись большей части ресурсов второго — Фонда будущих поколений), продолжение падежа банков, и максимально консервативный бюджет «года выборов», Россия продолжает обладать возможностями поддерживать тление конфликта на Донбассе. Можно, впрочем, предположить, что насыщение украинской линии обороны современным вооружением из Канады и США, которое, по сути, уже началось в уходящем году — заметно увеличит цену оккупации этих районов для России. Примечательно, что, несмотря на те, или иные заявления европейских политиков разной степени одиозности, Запад не намерен (причем следуя здесь за жесткой линией Киева) прощать Москве и оккупацию Крыма. Правда, украинскому политическому классу тоже необходимо быть динамичнее в одобрении соответствующих решений, чтобы не давать врагу повода использовать излишнюю демократическую дискуссионность в Украине в качестве аргументов, вооружающих агентов влияния России на Западе. Ведь аннексия Крыма, похоже, осталась единственным «достижением» Путина, просвистевшего благосостояние «тучных лет» и впервые столкнувшегося с организованной оппозицией в том социуме, который можно с некоторыми оговорками считать российским обществом. За рамками обычных фальсификаций, именно ее он и старается «продать» своим уставшим от невзгод лоялистам. Тем более, что главной интригой первого полугодия — после фиаско с участием в Олимпиаде — станет характер проведения в РФ футбольного чемпионата мира. Проблемы по этой линии, пусть даже не отмена, как таковая — обернется тяжелыми финансовыми потерями, которые необходимо будет вновь возмещать из бюджета. Однако, несмотря на расследования коррупции на уровне ФИФА, Россия предпринимает шаги, направленные на то, чтобы срыв чемпионата был снят с повестки дня. Во многом это, как и многое другое, зависит от драмы отношений Киева, Москвы и Вашингтона с Европой. Европа продолжает оставаться проблемой — как для себя самой, так и для своих партнеров и союзников. Чуть ли не единственные позитивные новости из ЕС генерируются сферой внешней торговли — а именно подписанием соглашений с Японией и Канадой. Можно отметить и изменение в сторону улучшения прогнозы роста для еврозоны, похоже, самого высокого за последние годы. При этом Германия продолжает оставаться в зоне риска новых выборов, или слишком широких компромиссов между Ангелой Меркель и СДПГ. Судьба Северного потока-2 зависла на нити противоречий между Берлином и Брюсселем, Берлином и Вашингтоном, Берлином и Варшавой, а также Западом и Россией, но его лоббирование не снижает интенсивности. ФРГ продолжает рассматривать этот проект как способ обеспечения своей энергетической безопасности, пытаясь, впрочем, максимально ограничить возможности политического влияния России посредством импорта газа. Эта задача выглядит практически неразрешимой. ЕС выглядит зажатым между трех фронд. Это противоречия с Великобританией, в процессе которых пришлось засекретить сумму компенсаций, которую Лондон должен выплатить за «брексит». Это польско-венгерская фронда (вредящая, на востоке, и Украине), с которой неясно, что делать, поскольку все член Союза юридически равны. И это южная, турецкая фронда, которая повышает ставки в игре взаимного шантажа. Все эти тенденции продолжатся и в следующем году, и не факт, что хотя бы какое-то противоречие будет разрешено. Рубить гордиевы узлы с плеча в нынешней мировой элите, как оказалось, может только Дональд Трамп, разом прекративший процесс ближневосточного урегулирования, встав на сторону Израиля. Украине же в европейских делах желательно держаться подальше от неконструктивных споров, засветка в которых может опустошить реки и ручьи макрофинансовой помощи нашей стране и ужесточить условия льготного кредитования со стороны ЕБРР и ЕИБ. В свежем рейтинге «Форбс» по условиям ведения бизнеса наша страна сумела обогнать лишь одну страну-кандидата (заявка рассматривается) в ЕС, и это Босния и Герцеговина. Это сигнал о том, что мы должны реалистически смотреть на свои возможности и потенциал, по крайней мере, до тех пор, пока не достигнем ключевых экономических показателей 2010-13 годов. Даже при всем понимании того, как велик соблазн использовать свою несомненную мировую геополитическую значимость для участия во взрослых европейских и глобальных играх.
