0
Путин впервые заявил, что Россия будет защищать своих союзников, применяя даже ядерное оружие. Являются ли Сербия и Республика Сербская российскими союзниками? Можно сказать, что ответ на, казалось бы, риторический вопрос (являются ли Сербия и Республика Сербская российскими союзниками) после исторической речи, которую президент РФ Владимир Путин произнес перед Федеральным Собранием РФ первого марта 2018 года, превратился в дело национальной стратегической важности. Российский президент заявил, что «Россия оставляет за собой право использовать ядерное оружие только в ответ на применение против нее или ее союзников ядерных и других видов оружия массового поражения или в случае агрессии против нас с применением обычного вооружения», а также что «любое применение ядерного оружия против России или ее союзников малой, средней, да какой угодно мощности мы будем рассматривать как ядерное нападение на нашу страну. Ответ будет мгновенным и со всеми вытекающими последствиями». Единственное, чего не уточнил президент России, так это какие страны являются российскими «союзниками», и для кого Россия готова применить ядерное оружие, точнее сказать, какие страны сегодня оказались под российским «ядерным зонтиком». Конечно, подобная «неточность» неслучайна. Причины недосказанности Существует две очевидные причины этой недосказанности. Во-первых, пусть потенциальный агрессор остается в неведении и не знает, нападение на какие страны останется безнаказанным, а на какие повлечет его собственное уничтожение. Во-вторых, Россия оставляет за собой свободное право решать, кого, когда и где защищать, и до конца не раскрывает свои планы и намерения потенциальным противникам. Кроме того, Россия лишает их возможности поддаться искушению и проверить или спровоцировать Россию в неблагоприятный для нее момент. О менее очевидных причинах я говорить не буду. И все же это не означает, что не стоит внимательно рассмотреть аспекты, которые могут навести наших (не)приятелей на определенные выводы. Наоборот. Итак, давайте задумаемся, можно ли считать Сербию и Республику Сербскую союзницами России? Оговорюсь, что необходимости в неопровержимом ответе нет (он даже нежелателен) как раз по выше приведенным причинам и по некоторым неназванным. Итак, сначала рассмотрим, что именно подразумевается под «оружием массового поражения». Вообще под этим термином подразумевается ядерное, биологическое, химическое, радиологическое и другое оружие, которое способно убить или серьезно навредить большому количеству людей или нанести огромный ущерб людям, природе или биосфере. Однако единого общепринятого определения не существует. Так, например, бомбу, которую Джохар Царнаев привел в действие во время теракта на Бостонском марафоне в 2013 году, и которая убила троих и тяжело ранила более 200 человек, американское правосудие квалифицировало как оружие массового поражения. Согласно обвинению против Закариаса Муссауи, одного из обвиняемых в террористической атаке на Всемирный торговый центр 11 сентября 2001 года, оружием массового поражения следует считать и самолет, который используется для атаки, и бомбу. Наконец, еще одно подтверждение того, насколько широким может быть определение этого понятия. Генеральный секретарь ООН Кофи Аннан, выступая перед Генеральной ассамблеей ООН в 2000 году, заявил, что даже легкое вооружение можно считать оружием массового поражения из-за количества жертв, чьи жизни это оружие уносит каждый год. Их численность зачастую значительно превосходит число жертв, пострадавших от американских бомбардировок Хиросимы и Нагасаки. То есть опереться на точное определение оружия массового поражения мы не можем, учитывая, что под ним может подразумеваться и атомная бомба, и автомат Калашникова, и даже более легкое вооружение. Очевидно, что диапазон враждебных действий, которые потенциально входят в эту категорию, весьма широк. Это еще одна тема для размышлений потенциального агрессора. А теперь оценим факты, на основании которых можно утверждать (или предполагать — в зависимости от угла зрения), что Сербия и/или Республика Сербская являются российскими «союзниками». На торжестве в честь Дня России десятого июня 2015 года в Посольстве РФ в Белграде посол России Александр Чепурин заявил, что «Сербия и Россия являются стратегическими партнерами в ключевых сферах, таких как Косово и Метохия, экономическое развитие и интересы "современной и будущей" Европы, а также славянского и православного мира». Важные сигналы для Белграда и Баня-Лука Во время визита в Белград в декабре 2015 года российский министр иностранных дел Сергей Лавров, говоря о российско-сербских отношениях, заявил: «Мы всегда были союзниками в трудных ситуациях и останемся ими и впредь».
А во время визита президента Сербии Александра Вучича в Москву и встречи с Владимиром Путиным в декабре 2017 года член комитета Госдумы РФ по международным делам и заместитель секретаря Генсовета «Единой России» Сергей Железняк отметил: «Сербия — стратегический союзник России на Балканах, и эта повестка будет только усиливаться вне зависимости от внутриполитических избирательных циклов в наших странах». Подобных красноречивых российских заявлений о Республике Сербской нет, однако сам факт того, что российский президент Путин уже несколько раз встречался с президентом Республики Сербской, хотя по рангу не обязан, говорит намного больше, чем любые слова. Еще один важный признак особенного отношения России к Республике Сербской — награда Международного фонда единства православных народов, которую в 2014 году президенту Республики Сербской вручил сам Патриарх московский и всея Руси Кирилл за то, что, «несмотря на давление Запада, Додику удалось сохранить Республику Сербскую и остановить процесс ее распада». Эта формулировка сама по себе достаточно говорит о том, насколько для России важно сохранение Республики Сербской. Довольно скоро, в июле 2015 года, Россия подтвердила свое союзничество с Сербией и Республикой Сербской на деле, наложив вето в Совете Безопасности ООН на британский проект резолюции о Сребренице. Тем самым Россия удовлетворила просьбу бывшего тогда президентом Сербии Томислава Николича. Использование права вето в Совете Безопасности — дело международной важности, и к нему не прибегают без большой необходимости (в общей сложности с момента российского вето на резолюцию о Сребренице и до конца февраля 2018 года в СБ ООН было наложено всего десять вето). Этот российский жест можно уверенно считать актом не только дружбы, но и искреннего союзничества. Особенно стоит учесть, что с тех пор все вето, которые наложила Россия (сама или вместе с Китаем), были связаны либо с ситуацией на Ближнем Востоке, где Россия напрямую военными средствами вмешалась в события по приглашению еще одного своего союзника, то есть Сирии, либо с Украиной, с которой Россия неразрывно связана историческими, этническими, религиозными, государственными и семейными корнями. Однако важнее всего выше описанного для России то, что Сербия и Республика Сербская отказываются вступать в НАТО. Если бы не они, то вся территория бывшей СФРЮ уже была бы натовской или вот-вот ею бы стала. А это значительно облегчило бы задачу этому опасному реликту холодной войны, намерившемуся прибрать к рукам всю Европу вплоть до границ России. Сохраняя свободную от милитаризации НАТО территорию в самом центре Европы, Сербия и Республика Сербская сохранили шанс на то, что остальная Европа наконец опомнится, последует их примеру и серьезно отнесется к российскому предложению, высказанному уже не раз, о коллективной и неделимой безопасности на территории от «Ванкувера до Владивостока» (или хотя бы от Португалии до российского побережья Тихого океана). Ведь после исторической речи Путина ясно, что у мира теперь есть два варианта: либо вступить в гонку вооружений между двумя самыми мощными ядерными державами, либо снова сесть за стол переговоров и поспособствовать новому потеплению российско-американских отношений. В свете выше сказанного каким же может быть ответ на вопрос, являются ли Сербия и Республика Сербская российскими союзниками? Обобщая, отмечу, что есть убедительные сигналы о том, что ответ положительный, однако остается много неизвестного, и поэтому с полной уверенностью сказать «да» нельзя. Ответ настолько неопределенный, насколько это и нужно.
