0
Трудно назвать более впечатляющее событие на мировом рынке нефти, чем внедрение фьючерсных контрактов на нефть, номинированных в юанях, особенно если принять во внимание, что Китай – крупнейший в мире импортер сырой нефти. В то же время, информационная стратегия Пекина, судя по всему, состоит в том, чтобы существенно преуменьшить значение официального введения «нефтеюаня» на Шанхайской международной энергетической бирже. Тем не менее, некоторая эйфория все же имела место. Цена нефти марки Brent взлетела до 71 доллара за баррель впервые с середины 2015 года. А цена на техасскую легкую нефть WTI достигла наивысшего уровня за последние три года и составила 66,55 долларов за баррель, отступив затем до 65,53 долларов. Серия первых шагов по внедрению «нефтеюаня» включает такое новшество как предоставление зарубежным инвесторам доступа к китайскому сырьевому рынку. Примечательно, что доллары США будут по-прежнему приниматься в качестве депозитов и как средство расчетов. В ближайшее время корзина валют также будет узаконена в качестве депозитов. Означает ли внедрение «нефтеюаня» окончательный смертельный удар по нефтедоллару и рождение совершенно нового свода правил? Не так быстро. Этот процесс может занять годы и зависит от многих факторов, наиболее важным из которых будет способность Китая влиять на мировой нефтяной рынок, настраивать его, и, в конечном счете, управлять им. По мере того как юань постепенно приближается к полной консолидации как средство расчетов по сделкам с нефтью, угроза нефтеюаня американскому доллару, вписанная в сложный и долгосрочный процесс, будет выражаться в том, что контракты на нефть в юанях предусматривают возможность полной конвертации в золото. Это означает, что огромное количество торговых партнеров Китая смогут конвертировать юань в золото, не будучи вынуждены держать свои средства в китайских активах, или превратить их в американские доллары. Экспортеры, столкнувшиеся с гневом Вашингтона, такие как Россия, Иран или Венесуэла, смогут таким образом обходить американские санкции, продавая нефть за юани, конвертируемые в золото. Например, у Ирана и Венесуэлы не будет возникать проблем с перенаправлением танкеров в Китай для продажи нефти непосредственно на китайском рынке, если это потребуется. В краткосрочной и среднесрочной перспективе введение «нефтеюаня», несомненно, повысит привлекательность инициативы «Один пояс, один путь» (ОПОП), особенно для Саудовской Аравии. Пока неясно, в каком качестве Пекин примет участие в первичном размещении акций компании Aramco, но это событие станет решающим шагом к тому судьбоносному историческому моменту, когда Пекин порекомендует (или вынудит) Эр-Рияду начать принимать платежи за нефть в юанях. Лишь тогда нефтедоллар может подвергнуться серьезному риску, впрочем, как и статус американского доллара в качестве глобальной резервной валюты. Здесь важно вспомнить, что еще на саммите БРИКС в 2017 году президент России Владимир Путин решительно поддержал идею введения «нефтеюаня», настойчиво подчеркивая «несправедливость» однополярного доминирования американского доллара. Как обойти доллар США, а также нефтедоллар? Эта проблема уже много лет обсуждается на саммитах БРИКС. В настоящее время Россия является крупнейшим поставщиком сырой нефти в Китай. Так, в прошлом месяце объем поставок составлял 1,32 миллиона баррелей в сутки, что на 17,8 процентов больше, чем годом ранее. Москва и Пекин все чаще избегают расчетов в долларах в двусторонней торговле. В октябре прошлого года Китай ввел в эксплуатацию платежную систему в национальных валютах обеих стран, юанях и рублях. Эта система будет применяться к расчетам по поставкам российской нефти в Китай. На сегодняшний день вся сложная система нефтедоллара опирается на ОПЕК и прежде всего на Саудовскую Аравию. Нефть оценивается в американских долларах и все страны нуждаются в долларах для покупки нефти, а кроме того все должны приобретать долговые бумаги Министерства финансов США, тем самым обеспечивая спирально растущую задолженность Америки. Пекин намерен разрушить эту систему, сколько бы времени для этого ни потребовалось. Нефтеюань в его нынешнем виде не обеспечивает доступа к китайским нефтяным рынкам. Это особенно важно для тех китайских компаний, которые должны покупать нефть, но хотели би избежать колебаний обменного курса иностранной валюты. Правила игры начнут на самом деле меняться тогда, когда другие страны поймут, что они нашли реальную надежную альтернативу нефтедоллару, и масштабный переход к расчетам в юанях наверняка вызовет кризис американского доллара. Впрочем, уже в краткосрочной перспективе нефтеюань может спровоцировать ускорение очередного кризиса на рынке казначейских обязательств США, который неизбежно перетечет в кризис мирового валютного рынка. Главный аспект проблемы в настоящее время связан главным образом с выбором правильного темпа перемен. Пекин разработал ультра-долгосрочный план, но все же решил начать наступление нефтеюаня в разгар нынешнего резкого ухудшения торговых отношений с Вашингтоном. Ответ на геоэкономическую загадку неминуемо будет связан с золотом. В конце концов, золото поднимется до уровня, когда Пекин, который к тому моменту будет полностью контролировать рынок физического золота, почувствует себя готовым установить курс конверсии. Арабскую, то есть нефтяную, сторону нефтедолларового уравнения, давно пора было заменить бесценной евразийской корзиной природных ресурсов. Именно об этом мечтал в свое время Дик Чейни – о контроле над энергетическими богатствами Центральной Азии и России. Этого не произошло. Что мы получили в результате? Постоянный крик и маниакальную русофобию Запада. Все это похоже на недвусмысленное свидетельство неустойчивости позиции западных банковских элит. Вдобавок к этому, внедряя нефтеюань, Китай фактически развертывает ключевое оружие, встроенное в проект ОПОП, и способное ускорить окончательное завершение стадии однополярного миропорядка. Но это всего лишь начальный шаг в глобальной игре со сверхвысокими ставками. Нужно уделять особенно пристальное внимание на взаимосвязи между торговыми отношениями и технологическими прорывами. Возможно, нефтедоллар находится под угрозой, но его силы еще далеко не исчерпаны.
