0
Конец апреля был необычайно богат громкими событиями на международной арене. А Россия явно осталась не у дел. Президент Южной Кореи и диктатор Северной посадили сосну мира немного к югу от линии прекращения огня, которая до сих пор разделяет два государства. Президент Франции Эммануэль Макрон совершил государственный визит в Вашингтон (где также посадили дерево — дуб). После его дружеских переговоров с президентом Соединенных Штатов Дональдом Трампом последовал явно менее сердечный обмен любезностями с немецкими канцлером Ангелой Меркель, совершившей такое же путешествие, но пару дней спустя. Министры иностранных дел и обороны G7 встретились в Торонто, а в пятницу в НАТО провели встречу на уровне министров по случаю назначения Майка Помпео госсекретарем США. Под давлением массовых протестов премьер-министр Армении Серж Саргсян подал в отставку. Мирные митинги в Армении продолжались всю неделю, не позволяя его преемнику вступить в должность. Российская политика и отношение обсуждались на неспокойных улицах Еревана и вокруг дипломатических столов, но Кремль никак не способствовал этим дискуссиям и в них не участвовал. Из всех новостей, потрясение в Армении имеет решающее значение для Москвы. Не только потому, что маленькое государство Южного Кавказа является одним из немногих союзников России. Это тот случай, когда незыблемый режим рушится под натиском неожиданного общественного восстания. И вся ситуация — тревожный сигнал для Москвы. Официальные СМИ игнорировали протесты вплоть до последнего момента падения режима. Очевидно, Кремль полагал, что оппозиция будет подавлена. Но решение Саргсяна не прибегать к насилию, а уйти в отставку, показало, что президент России Владимир Путин был не готов к такому развитию событий. Амбивалентная официальная линия Москвы поддерживает «консенсус» с акцентом на то, чтобы все стороны армянского кризиса взяли на себя обязательство сохранить союз с Россией. Контакты с внезапно одержавшей победу оппозицией по-прежнему сведены к минимуму, но начальник Службы внешней разведки (СВР) Сергей Нарышкин отправился в Баку, чтобы обсудить ситуацию с президентом Азербайджана Ильхамом Алиевым. Этот более-менее дружественный правитель никогда не гнушался расправляться с внутренними протестами в прошлом. Но проблема для Москвы заключается в том, что он может попытаться использовать беспорядки в Ереване, чтобы начать наступление на Карабах. Ареной для демонстрации своей международной значимости Россия может выбрать Сирию. Тем более, два года назад Путин начал военную интервенцию из-за желания остановить волну революций. Совместный ракетный удар США, Франции и Великобритании 14 апреля по сирийским базам с химическим оружием вверг российскую политику в неопределенность. Хотя Генштаб и продолжает утверждать, что большинство ракет не достигли цели или были перехвачены. Смутно описанная опция обеспечения режима Башара Асада современными космическими ракетами С-300 фактически была разгромлена заявлением Израиля о готовности атаковать эту потенциальную угрозу. Между тем, помехи у американских беспилотников и самолетов EC-130 Compass Call могут стать причиной контркибератак, которые откроют российские базы для ударов террористов. А псевдомирный процесс, продвигаемый Россией, оказался в тупике: спецпредставитель ООН в Сирии Стаффан де Мистура подтвердил это, к большому разочарованию российского МИД. Самый спорный вопрос в тупиковой сирийской ситуации — вовлечение Ирана. Это — единственное государство-союзник России в поддержке режима Асада, которое к тому же осуждает США за связи с Израилем. Российское руководство с опаской наблюдало, как Макрон и Меркель пытались уговорить Трампа не отказаться от ядерной сделки с Ираном, известной как Совместный всеобъемлющий план действий (JCPOA). Москва выступает за сохранение этой сделки. Но европейский план также предусматривает ведение переговоров о региональной деятельности Ирана: по сути, это означает сокращение влияния Ирана на ситуацию в Сирии. А это подвергает российские силы большому риску. Крах ядерной сделки поставит Россию в еще более невыгодное положение: иранские силы в Сирии, вместе с российскими советниками и наемниками, могут стать мишенью для ударов Америки и Израиля. Большинство россиян соглашаются с поддержкой режима Асада, даже если таковая станет причиной прямых атак США. И хотя Путин раздувает провоенные настроения, он прекрасно понимает, что это просто «принципиальная» позиция и бой неравен. Для него сирийский конфликт — средство заставить Вашингтон серьезно относиться к Москве, но не стать настоящим противником на поле боя. И в этом сирийский проект оказался более успешным, чем ожидалось. Правда, до тех пор, пока Трамп случайно не упомянул «очень суровую борьбу США» в Сирии с «российскими войсками». Тогда успех превратился в явное бремя и уязвимость. Ни у Москвы, ни у Вашингтона нет согласованной стратегии управления сирийской войной. Но последовательность действий оставила российские силы застрявшими в открытой позиции, а инициативу захватывают другие государства. Москва не может предвидеть следующий шаг США, а попытка подготовиться к худшему варианту — безнадежна. «Патриотическая» мобилизация в стране — не лучший результат. И здравомыслящие российские эксперты начали подвергать сомнению чрезмерное оспаривание силы могучего противника в Белом доме. Даже кремлевские конспираторы не подозревают США в причастности к беспорядкам в Армении. Но даже если бы США были причастны, вывод напрашивается сам собой: Россия почти ничего не может предпринять, чтобы остановить эту «бесцветную» революцию. Путин был на шаг впереди своих противников в шахматной партии на международной арене. Но теперь у него не осталось выигрышных ходов. Пассивность не способна помочь с изменчивыми союзниками и интригами: вклад России в любой из развивающихся кризисов — не сомнений. Напряжение в РФ не смягчить паузой; но разумное отступление также вряд ли возможно — Кремль прекрасно видит рост решимости на Западе и наблюдает за властью улиц в Ереване.
