0
Китай в Латвии и в регионе стран Балтийского моря все еще остается неизведанной территорией. Он ассоциируется с огромными фабриками, на которых тысячи китайцев производят почти все в большом количестве и сомнительном качестве, с коммунистическим режимом, последствия которого мы видим здесь в каркасах строений из белого силикатного кирпича и в традициях безответственности, с Запретным городом и снятым в нем «Последним императором» и, конечно же, с Великой китайской стеной. Однако восточный гигант уже давно поменялся и из своеобразной экзотики стал одним из тяжеловесов в международной политике и экономике. В серии статей «Китай (не)наступает» мы расскажем, как в мире увеличилось влияние Китая и почему мы не чувствуем этого в Латвии.
Как Китай при Мао стал гигантом открытой экономики В отличие от Советского Союза, где стремительное введение реформ в конце 80-х годов выскользнуло из рук центрального правительства и привело к быстрому краху существующей системы, в 1978 году экономическая перестройка, реализуемая попавшим в правительство Китая Дэном Сяопином, только укрепило статус державы. Несмотря на то, что под управлением Дэна в короткие сроки было восстановлено право на частную собственность, была оказана поддержка малому бизнесу и в страну через иностранные компании пришла даже икона капитализма — «Кока кола», Коммунистическая партия сохранила жесткий контроль над всеми процессами. Даже китайский лидер отмечал, что цель партии — улучшить так называемый «социализм с китайскими чертами». Он начал экономические, сельскохозяйственные и технологические реформы, а также реформы в области защиты государства, чему способствовал открытый для мира рынок. Одномоментно огромный экономический потенциал Китая дал ему возможность занять место в ООН, выдавив оттуда Тайвань, а также начать переговоры с Великобританией и Португалией о переводе Гонконга и Макао под свой контроль. Именно Дэн впервые предложил уже известную ныне форму управления «одна страна — две системы». Формальное уже во второй половине 80-х годов Дэн оставил кресло лидера, однако в два ближайших десятилетия страна под управлением Цзян Цземина и Ху Цзиньтао продолжала взятый им курс на модернизацию. Сейчас Китай — самый крупный производитель почти половины главнейших индустриальных продуктов, например, железа, стали, цемента, угля и меди. Во время роста Китай догнал Америку в области высоких технологий, став первым в этой области, считая как по добавленной стоимости, как по стоимости экспорта, так и по добавленной стоимости экспорта — об этом со ссылкой на данные международной консалтинговой компании Deloitte пишет «Чапйна тудэй». Стремительная индустриализация способствовала урбанизации, процент которой сейчас приблизился к 60. Уровень ВВП отдельных городов сравним с уровнем некоторых стран, например, экономика Гонконга — такая же, как в Норвегии, Пекин можно приравнять к Швейцарии, а третий по величине китайский город Тяньцзинь — к Польше. Курс на развитие, взятый 40 лет назад, продолжается и сейчас, однако с того момента, когда в конце 2012 года к власти пришел Си Цзиньпин, реформы приобрели новый характер. Во время правления Си Китай, по меньшей мере на словах, обратился к игнорируемым во время стремительного промышленного развития вопросам социального равенства и охраны среды — страна инвестирует в развитие зеленой энергии, инфраструктуру, а также в модернизацию сельских регионов, жители которых во время быстрого промышленного развития мегаполисов этого роста на своей шкуре не почувствовали. Среди прочего, строятся дороги и железные пути на малонаселенный запад страны, что служит одновременно политическим и экономическим целям — показывает заботу Китая о гражданах на периферии, кроме того, запад страны становится первым пунктом поддержки так называемого нового «Шелкового пути». В последнее десятилетие, вооружившись антикоррупционным лозунгом, Коммунистическая партия принялась за наказания чиновников всех уровней, которые наслаждались слишком большой свободой, что помогло частично восстановить контроль над государственно значимыми отраслями и предприятиями. Государственный надзор над доступом населения в интернет дополняет глобальная система наблюдения за публичным сектором, запущенная в ограниченном и экспериментальном режиме и которую в иностранных СМИ уже окрестили «Большим братом». «Атлантик» пишет, что «алгоритмическая система» не только следит, но и оценивает каждого человека по определенной шкале, принимая во внимание его поступки в реальном и виртуальном мире, что влияет на возможности человека получать услуги. Экономические щупальца по всему миру С приходом Си к власти китайская мечта была переформулирована, говорит исследователь Латвийского института внешней политики (ЛИВП) Мартиньш Даугулис. «К 2035 году Китай должен стать мировым лидером в области инноваций и экономики, к 2050 году — быть лидером абсолютно во всем, включая военную мощь. Сейчас выглядит, что хотя бы первой цели они добьются», — отмечает Даугулис. Он поясняет, что над реализацией этой цели уже сейчас идет активная работа, которая включает в себя в том числе и обширную инвестиционную политику. «Критики называют это экономической оккупацией, но, как бы мы это ни называли, язык, который они используют, это самореклама страны», — подчеркивает исследователь. Ранее довольно пассивная во внешней политике восточная страна теперь воспринимается как возмутитель международного порядка. В отличие от Советского союза, который когда-то воспринимался как противовес Западному миру (и России, которая хочет им стать), Китай работает параллельно с Западом — экономически, культурно и политически, писала в конце минувшего года Financial Times. Одна из его ярчайших особенностей — тесные экономические связи с большинством стран мира. Пока экономические связи являются логичным приоритетом внешней политики каждой страны, Китай в какой-то мере копирует подход США и Западной Европы, одалживая средства так называемым странам третьего мира в Азии, Африке и Латинской Америке. Во многих смыслах он уже обошел страны Запада. Наиболее заметный пример такой деятельности Китая — Африка, где за последние двадцать лет Китай стал самым значительным торговым партнером и инвестором для большей части стран. За последние десять лет объем торговли между Китаем и африканскими странами каждый год рос примерно на треть, отмечает африканский бизнес-портал «Уэйс ту кэп». Азиатской державе удалось перенять европейскую практику, начатую в колониальную эпоху, и наладить импорт из Африки сырья, взамен предлагая электронику и изделия машиностроения. В отличие от Европы и США Китай не так разборчив в поиске партнеров. Он сотрудничает как с демократиями, так и с откровенно деспотичными режимами, и это позволило стране стать крупнейшим торговым партнером и самой богатой страны Африки ЮАР, и густонаселенной Нигерии, и Эритреи, которую называют африканской Северной Кореей. Даугулис полагает, что Китай развернул глобальную кампанию, цель которой — любой ценой стать международно привлекательной страной. Экономика — ключ к этой привлекательности. Для Китая важно наладить доверительные отношения именно с африканскими странами, потому что на этом континенте он видит будущую рабочую силу для китайских заводов. «Китай не может производить дешевые товары вечно, потому что страна становится богаче, и люди захотят зарабатывать больше. Это означает, что в какой-то момент потребуется перенос рабочих мест. На данный момент кажется, что этот «завод», возведенный как будто в постколониальной традиции Иммануила Валлерстайна — будет построен на плечах африканцев. Кроме того, это борьба за ресурсы, борьба за доступ к дешевой рабочей силе и борьба за права диктовать свой взгляд на вещи», — поясняет исследователь ЛИВП. Экономисты уже не один год с интересом наблюдают за китайским подходом к разным правительствам. Китай одалживает значительные средства на реализацию инфраструктурных, энергетических или других проектов, даже если страна прежде не могла расплатиться с международными кредиторами. Взамен азиатский гигант часто получает право диктовать условия: эти объекты будут строить китайские компании, или же они частично или полностью попадают в распоряжение Китая на определенный срок. На такие условия могут согласиться только те страны, чьи политики не боятся влияния Китая на внутреннюю политику.
Большие любители восточного мира В течение последних пяти лет Китай утроил бюджет, выделяемый на миротворческие миссии ООН (сейчас он вносит в кассу организации более 10%). Страна увеличила и количество миротворцев. Как отмечает восточноазиатский аналитический сайт The Diplomat, весной Китай в государственных СМИ начал особо подчеркивать «китайские стандарты» и «китайское качество», возлагая на себя важную роль международного миротворца, а также глобальное значение силы китайской цивилизации. Китай использует попытки администрации США отказаться от лидерских позиций и финансового вклада в миротворческие миссии ООН (США все еще дает вдвое больше средств). К тому же его попытки внести мир в формате миротворческих миссий ООН созвучны с экономическими интересами: в Африке Китай разместил примерно 2000 миротворцев, и это больше, чем любая другая страна из большой пятерки Совета безопасности ООН, отмечает «Файнэншл таймс». Яркий пример — вмешательство Китая в конфликты в Судане и Южном Судане. Восточная держава в середине 90-х годов начала сотрудничество с Суданом, фактически создав инфраструктуру для транспортировки нефти из нефтяных полей, находящихся в южных регионах страны в порты, находящиеся на северо-востоке. Транспортировака нефти на китайские танкеры началась в 1999 году, и все это время китайцы поддерживали тесные контакты как с правительством, так и с региональными силами, чтобы поставки нефти не иссякли. Новый вызов китайским дипломатам принесла независимость Южного Судана, которой они сами же и способствовали. Большинство нефтяных полей после отделения южных регионов отошло в управление новообразованной страны, инфраструктура была проложена так, чтобы черное золото можно было экспортировать через принадлежащие Судану порты в Красном море. В итоге китайцы стали главными заинтересованными лицами в разрешении межгосударственного конфликта еще до его обострения. Но официальное представительство в столице Южного Судана Джубе открыли в тот день, когда страна провозгласила независимость. Радикализация правительства Судана и его международная изоляция, а также нестабильная ситуация в новообразованном соседнем государстве в последующие годы стала «испытательным полигоном» для нефтяных компаний и экономической дипломатии китайского государства. Об этом пишет в опубликованном в прошлом году исследовании Даниэль Лардж, сотрудник Центрально-европейского университета, базирующегося в Будапеште. Лардж пишет, что Китай был вынужден не только договариваться с разными сторонами, но и стал активным двигателем миротворческого процесса — чтобы способствовать экономическому развитию и предотвратить возможность возникновения будущих конфликтов. Ни в Судане, ни в Южном Судане конфликты все еще не разрешены, однако достигнутые договоренности о перемирии и относительный мир на большей территории страны — это частичная заслуга Китая. Это длительный и пока что неизбежный процесс, составной частью которого являются миротворческие силы ООН. Китайцы уже неоднократно доказали свою незаменимость в предотвращении новых конфликтов. В Джубе в январе этого года китайские миротворцы противостояли вдвое большему числу мятежников, которые вломились на территорию, охраняемую ООН. Китайцы защитили людей, которые искали там убежища. Два года назад в похожей ситуации китайские миротворцы погибли. Параллельно с миротворческими миссиями ООН в вопросах безопасности Китай сотрудничает с правительствами и напрямую. Например, в Нигерии он обучал вооруженные силы проведению антитеррористических операций, а также предоставил военных инструкторов. Точно так же во многих странах Африки (в том числе и в Нигерии) поступают США. Для того, чтобы поддержать военные миссии на всем африканском континенте и в Западной Азии, а также обеспечить безопасность торговых путей в районе африканского мыса (а в случае теоретических конфликтов — и в Красном море), Китай в прошлом году открыл свою первую заокеанскую военную базу в Джибути. Этот опорный пункт позволит Китаю в случае необходимости эвакуировать своих граждан из конфликтных регионов. За последние десять лет китайские рабочие погибали в Сирии и Мали, однако были вовремя эвакуированы в Ливии в 2011 году и в Йемене в 2015 году. Ливийская операция даже стала своего рода причиной для национальной гордости, пишет International Crisis Group. С помощью китайского финансирования в стране построена не только инфраструктура для добычи и транспортировки нефти, но и различные заводы, чтобы таким образом можно было разнообразить производство. Китаю есть что защищать Всеобъемлющая, иногда кажущаяся даже залихватской смелость Китая в реализации масштабных проектов на деле оказывается очень прагматичной. Она помогает Китаю стать крупнейшим экономическим партнером для Африки. К тому же он не только получает доступ к залежам сырья и огромному экспортному рынку, но и вступает в проекты, которые будут приносить прибыль китайским компаниям на протяжении десятилетий. Речь не только о нескольких электростанциях или портах. Китай в Африке реализовал несколько тысяч проектов разного масштаба в сфере здравоохранения и науки (хотя наиболее заметными проектами все равно остаются именно тысячи километров дорог и железнодорожных путей). Портал Эм-Джи Африка еще в 2015 году писал, что в Африке одновременно реализуется около 3 тысячи проектов, в которых были задействованы китайские инвестиции. Можно смело можно утверждать, что их число в последние несколько лет только выросло. Железнодорожные проекты часто упоминаются как главный пример размашистых инвестиций Китая не только в плане географического размаха и ассоциаций с колониализмом, но и потому, что именно строительство Замбийско-танзанийской железной дороги в 70-е годы еще под правлением Мао Цзэдуна Китай установило первое значимое экономическое и политическое сотрудничество со странами Африки. Объемный проект, за реализацию которого в тот момент бедный Китай к тому же не попросил выплат по процентам, принес стране большие дипломатические успехи — его признали 44 страны Африки, пишет «Брукингс инститьюшн». Самые дорогие и масштабные транспортно-инфраструктурные объекты, которые были построены Китаем в Африке:
Китай планирует вложить миллиарды в крупнейший на континенте цементный конгломерат «Синома», в грандиозную гидроэлектростанцию на Голубом Ниле в Эфиопии. Однако самые большие средства — как минимум 20 миллиардов евро — Китай вложил в Египет. Кроме всего прочего, там идет строительство Нового Каира — новой столицы страны, и этот проект кроме Китая финансово поддерживают Саудовская Аравия, Индия и другие инвесторы. Китай подключился к сравнительно небольшом проекту в Нигерии стоимостью 9,5 миллиарда евро, где планируется с помощью железной дороги соединить все порты на Атлантическом побережье. Символической инвестицией в черный континент без каких бы то ни было условий со стороны Восточного гиганта стало строительство здания Африканского Союза в Аддис-Абебе. Правда, в начале прошлого года в очередной раз стало доказано, что бесплатных подарков не бывает — в здании «Ле Монд», которое финансировали китайцы, строили китайцы и оборудовали китайцы, журналисты обнаружили подслушивающие устройства. Китаю и зависимым от его сравнительно дешевых денег африканским странам удалось замять эту историю, и количество друзей Китая продолжает расти. В мае этого года Доминикана прервала дипломатические связи с Тайванем и наладила с Китаем. Результат — пока что публично неизвестные выгоды для Доминиканы и большая победа Китая в экономической дипломатии. Политика Китая — «нравиться всем» — пока оказывается успешной.
