0
Мария Бартиморо: — Доброго воскресного утра всем, кто слушает мое эксклюзивное интервью с президентом Трампом. Президент обсуждает международную торговлю, критикует позицию демократов в отношении иммиграции и их призывы к устранению иммиграционной и таможенной полиции (ИТП), а также намекает на то, кого он номинирует на освободившееся место в Верховном суде. Благодарю вас за то, что присоединились ко мне этим утром. Меня зовут Мария Бартиромо, и добро пожаловать на программу «Сандэй морнинг фьючерс».
Судья Энтони Кеннеди объявил о своем уходе в отставку и спровоцировал яростную политическую битву в Капитолии и по всей стране, — теперь ему ищут замену. Президент Трамп получил новую историческую возможность изменить состав Верховного суда и повлиять на такие ключевые вопросы, как законность абортов. Мы услышим, что президент думает о наследии Кеннеди, и что за судью он планирует номинировать 9 июля.
ИТП превратилась в поле битвы вокруг иммиграции, поскольку демократы все активнее призывают распустить противоречивое ведомство. Президент же считает, что происходящее поможет республиканцам победить в промежуточных выборах в Конгресс, если левые превратят это в центр своей кампании.
На фоне ужесточения трений вокруг торговли с Китаем и Европой я спросила у президента, как он собирается реагировать на несправедливые пошлины и предотвращать отток американских инноваций в Китай. Все это и многое другое в моем эксклюзивном интервью с президентом Трампом на «Сандэй морнинг фьючерс».
После необычайно занятой недели в столице и по всей стране я провожу эксклюзивное интервью с президентом Трампом, затрагивающее темы от его выбора нового члена Верховного суда до конфликта вокруг пошлин и второго этапа его экономического плана.
Господин президент, благодарю вас за то, что пришли к нам.
Дональд Трамп: — И вам.
М: — Хочу сразу приступить к самым громким новостям недели: отставке судьи Энтони Кеннеди. Насколько ваш будущий номинант будет походить на Энтони Кеннеди?
Т: — Возможно и будет. Кеннеди — прекрасный джентльмен и отличный человек. Он был куда нейтральнее, чем хотели многие, однако многих устраивал именно его нейтралитет, и мы постараемся подобрать кого-то столь же выдающегося. Для меня было большой честью, что он принял это решение в течение моего срока, что означает, что он достаточно доверял моей способности сделать нужный выбор.
М: — Будете ли вы предварительно расспрашивать своего номинанта о том, как он будет голосовать в дискуссии об абортах?
Т: — Это важная тема, однако вероятнее всего — нет. Несмотря на многочисленные протесты, я назначаю в Верховный суд консерваторов, и я очень горд Нилом Горсачем. Он был невероятен, — его взгляды прекрасно артикулированы и продуманы, и я постараюсь назначить кого-то подобного. Однако слишком конкретных ответов я давать не буду.
М: — Поскольку в ходе своей кампании вы говорили, что этот вопрос должен решаться на уровне штатов.
Т: — Возможно, когда-нибудь так и будет. Это очень сложная тема, — «Роу против Уэйда» много значит для обычных людей. Посмотрим, что из этого выйдет, однако вполне возможно, что в конце концов решение останется за штатами.
М: — Вы думаете, что сможете добиться назначения своего номинанта до промежуточных выборов?
Т: — Я считаю, что все пойдет гладко, — у нас много поддержки, и если мы выберем правильного человека, мы получим ее и среди демократов. Наверняка будет жесткая борьба, поскольку все, на что способны наши противники — мешать нашей работе, и они постараются нам воспрепятствовать, однако я уверен, что в конце концов все пройдет быстро.
М: — Господин президент, прошло уже 6 месяцев с тех пор, как вы подписали исторический закон о реформе налогообложения — впервые за 30 лет. Привело ли это к результатам, на которые вы рассчитывали?
Т: — Сокращение налогов было отличным решением, однако еще важнее оказалась дерегуляция, несравнимая по масштабу ни с чем, что делали президенты до меня. Остается еще много работы, — мы не собираемся проводить полную дерегуляцию, мы будем бороться за чистую воду, чистый воздух и так далее, однако все еще есть регуляции, от которых нужно избавиться. Результат виден уже сейчас: налоговые сокращения вернули в страну сотни миллиардов долларов.
М: — Действительно, при президенте Обаме в Федеральный реестр было внесено почти 97 тысяч правок.
Т: — Если бы демократы победили в выборах, дела бы обстояли совсем иначе. Стоит взглянуть на последние четыре решения в Верховном суде, принятые с балансом в пять голосов к четырем, — при демократах исход был бы иным. Решение о профсоюзах было очень важным, как и остальные из этих четырех, и все они были бы другими. Помимо вопросов войны и мира, выбор члена Верховного суда — важнейший выбор, который может сделать президент. В последние два дня это стало особенно очевидно.
М: — Ваше консервативное наследие в республиканской партии будет иметь огромное значение. Позвольте спросить, что вы намерены делать дальше, после того, как мы увидели последствия для экономики? Нужна ли ей еще большая стимуляция, и планируете ли вы новый этап реформ?
Т: — Новый этап будет, и мы осуществим его в октябре или чуть раньше. Он будет рассчитан на средний класс, — мы думаем о сокращении 21% корпоративного налога до 20%, однако все остальное непосредственно касается среднего класса. Это будет отличным стимулом: взгляните только на сталелитейные компании, они стремительно растут. Нам нужна сталь, нам нужен алюминий, и за 4–5 месяцев мы практически выстроили эту отрасль с нуля. Теперь я сосредоточился на торговле. Нам нужно привести ее в порядок, — с Китаем у нас даже нет торговых договоренностей, в итоге они облагают наши автомобили 25% пошлиной, а мы их — 2,5%. Наши торговые соглашения — худшие в мире, мы теряем много денег. Теперь же мы сделаем их честными, взаимными, и все будет хорошо.
М: — Кажется, рынок вам доверяет.
Т: — Верно, и фермеры мне тоже доверяют. На протяжении последних 15 лет их положение постоянно ухудшалось. Это связано не только с иностранными пошлинами, хотя и с ними тоже, — в одной только Канаде наши молочные продукты облагают пошлиной в 275%, что совершенно несправедливо.
М: — По вашему мнению, какая из ваших будущих сделок будет наиболее значительной?
Т: — Я уже практически заключил новый договор с Южной Кореей. Раньше он был ужасным: говорили, что он привел к появлению 200 тысяч рабочих мест, — однако все эти места были в Корее, а не у нас. За это можно поблагодарить Хиллари Клинтон. Однако теперь мы с этим разобрались. Я мог бы решить вопрос с Североамериканской зоной свободной торговли (NAFTA, НАФТА) уже завтра, однако сначала я хочу добиться более справедливых договоренностей. М: — Вы мало что можете сделать до промежуточных выборов.
Т: — Я дождусь выборов, которые обещают быть интересными, однако мне кажется, что все будет нормально. Если нет, я объявлю, что теперь наши автомобили будут производиться у нас. Автомобильный вопрос особенно важен: при всех разговорах о стали особенно важны именно автомобили.
М: — Крупная группа лоббистов от автомобильной промышленности утверждает, что ваша администрация пригрозила пошлиной в 25% на все импортные автомобили, что принудит потребителей выплатить в общей сложности 45 миллиардов долларов налогов и нивелирует все преимущества налоговых послаблений для среднего класса и малообеспеченных американцев.
Т: — На самом деле это 20%, скажите им привести в порядок свои числа. Но знаете, как будет на самом деле? На самом деле не будет никакой пошлины, потому что они будут производить свои автомобили в Америке. Мы импортируем многие миллионы автомобилей в год, с которых собираем всего 2,5%. Некоторые из этих стран вообще не импортируют наших автомобилей. Когда мы пытаемся продавать им продукцию, скажем, «Дженерал моторс», они вводят ограничения помимо монетарных — такие жесткие, что продавать там машины невозможно, а если они все же продаются, то с налогом в 10%, 15%, 25%. Мы же требуем всего 2,5%, и никто их все равно не платит.
М: — Однако вы согласны, что пошлина — фактически налог с продаж? Даже Стив Форбс, побывавший у меня в передаче на прошлой неделе, сказал, что на каждую работу, которую пошлины создают в сталелитейной и алюминиевой промышленности, мы теряем 15 в областях, зависящих от импорта алюминия и стали.
Т: — Начнем с того, что я ценю свободную торговлю. Когда я был в G7, я предложил всем снять свои пошлины, — Канада отменяет свою 275% пошлину на молочные продукты, а мы отменяем налоги со своей стороны. Знаете, что произошло? Все предпочли сменить тему. Только в прошлом году Америка потеряла 817 миллиардов долларов в виде торгового дефицита, — это продолжается уже на протяжении многих лет. На эти деньги поднялся Китай. У меня отличные отношения с Китаем и президентом Си Цзиньпином, которого я очень уважаю, однако нам нужно исправить эту проблему, так не может продолжаться.
М: — Однако вы решили отказаться от ограничений на китайские инвестиции в США.
Т: — Мы ввели тарифы общей суммой в 250 миллионов долларов на их продукты, — если мы не заключим договор, они и вовсе могут достигнуть 500 миллионов. Однако Китай стремится к заключению договора, как и я, и это будет честный договор, выгодный для нашей страны. Раньше у нас была проблема: наше политическое и деловое лидерство ничего не делало. Некоторые бизнесмены получают выгоду от происходящего, — они больше заинтересованы своим бизнесом, чем будущим Соединенных Штатов. Ко мне как-то пришел глава одной крупной компании, на которую сильно повлияли тарифы. Он сказал, что непосредственно сейчас они ему вредят, однако их долгосрочные преимущества делают их введение правильным решением.
М: — Вы оказываете ответное давление на Китай, — большинство понимает, что он десятилетиями на нас наживался. Однако вы не стали вводить запрет на приобретение 25% доли в акциях американских компаний китайцами, и теперь люди хотят знать, как вы собираетесь защищать американские инновации.
Т: — Мы делаем это иными средствами. Мне не хочется отдельно выделять Китай, это несправедливо, — с Китаем у меня хорошие отношения, мне нравится их пожизненный президент, которого можно назвать королем. Они не одни такие: верно, они крупнее, сильнее, и делают это агрессивнее, однако другие страны делают то же самое. Я хочу исправить это по всему миру. Я знаю китайцев, — они очень умны, и если мы примем меры только против Китая, они будут делать это посредством других стран.
М: — Поэтому вы должны были принять меры даже против наших союзников. Т: — Я хочу, чтобы это касалось всех. Возьмем сталь — если не принять всеобщие меры, то страны-исключения превратятся в лазейки, и вы напрасно потратите время.
М: — Если мы пытаемся предотвратить отток наших денег в Китай, не было бы разумнее сблизиться с нашими союзниками и выступить против Китая единым фронтом?
Т: — Евросоюз не лучше Китая, только меньше. Взгляните на автомобили — они экспортируют нам мерседесы, однако не импортируют наши машины. Они не хотят покупать наши аграрные продукты, и вместо этого защищают своих фермеров, поэтому мы будем защищать своих. В прошлом году положительный торговый баланс Евросоюза составлял 150 миллиардов долларов. Я люблю Евросоюз, — мои родители родились в Европе, и мне нравятся все эти страны: Германия, Шотландия, которая останется там до самого Брексита. Однако их отношение к нам несправедливо. В прошлом году они заработали на торговле 151 миллиард долларов, тогда как наша торговля с Евросоюзом была убыточной. Вдобавок к этому мы тратим огромные суммы на НАТО, обеспечивая их защиту.
М: — Я видела ваше вчерашнее выступление в Висконсине. Вы говорили о мотоциклах «Харлей-Дэвидсон», — их производители собираются перенести часть производства за границу, потому что столкнулись с ответными пошлинами со стороны Европы. Стоит ли вам, президенту, критиковать конкретные компании?
Т: — Да, стоит. Я в хороших отношениях с «Харлей», — все, кто когда-либо покупал эти мотоциклы, проголосовали за Трампа. Было движение байкеров за Трампа, и они очень недовольны происходящим. Мы объявили о своих пошлинах всего несколько дней назад, а решение «Харлей-Дэвидсон» было принято уже в начале года — задолго до того, как о пошлинах вообще зашла речь. Я считаю, что они поступают неправильно. «Харлей» — американский мотоцикл, и они должны проводить их в этой стране. Шесть месяцев назад я встретился с ними за обедом, и они сказали мне, что в Индии с них берут 100% пошлину. В итоге они мало там продают. Я добился от Индии снижения пошлин, поскольку именно Индию они использовали в качестве примера. Они — одни из немногих, кто выводит производство из США, все остальные делают наоборот. Мне кажется, что в итоге «Харлею» это сильно навредит, — а ведь это отличный американский продукт, и люди не хотят, чтобы он производился за границей, только чтобы заработать на пару долларов больше. Это мои избиратели, — они гордятся тем, что он производится в США.
М: — Все эти проблемы будут подняты на промежуточных выборах, включая иммиграцию. Считаете ли вы, что вопрос иммиграции и все эти фотографии разделенных семей навредят республиканцам в ноябре?
Т: — На прошлой неделе я подписал исполнительный приказ, запретивший разделение семей.
М: — Сделали ли вы это под влиянием нашей Первой леди, Мелании?
Т: — Она дважды побывала на границе.
М: — О чем она говорила?
Т: — Она сказала мне, что это весьма печальная ситуация, однако ее очень впечатлил профессионализм пограничной службы. Она милосердна, и ее огорчили страдания людей, — за полторы недели она побывала там дважды, — однако она особенно отметила, как хорошо сработали пограничники. Она обратила внимание на опасность, которой они подвергаются, — нам нужные крепкие границы, нам нужно их защищать, чтобы предотвратить преступления. Демократы же хотят избавиться от границ и иммиграционной полиции.
М: — Только что 28-летняя социалистка одержала победу над Джо Краули, и она добивается роспуска ИТП, с чем согласно все больше демократов. Сегодня Кирстен Джиллибранд заявила, что ИТП должна быть распущена.
Т: — Надеюсь, что они продолжат в том же духе, потому что в таком случае они начисто проиграют. Знаете, ИТП — это те самые ребята, которые сталкиваются с MS-13 и одерживают верх, потому что они куда крепче любых бандитов. Избавитесь от них, и получите страну, в которой страшно выйти на улицу. После того, как Мелания побывала на границе, она говорила со мной о водном патруле, а не о сотрудниках ИТП, поскольку она не видела последних в действии, однако ИТП — невероятные патриоты, у них очень опасная работа. Если демократы сдвинутся левее, как хочет их новый лидер Максин Уотерс и Нэнси Пелоси, распустят ИТП и откроют границы, это приведет только к стремительному росту преступности. Если такой будет их кампания — открытые границы и рост преступности, — они не одержат победы ни в одних выборах, что вполне меня устраивает.
М: — Позвольте задать вам быстрый вопрос о Северной Корее и Иране, — как прошла встреча, можете ли вы поделиться какими-либо историями? Я поговорила с некоторыми военными, и они сказали мне, что Северной Корее предстоит рассказать нам о том, где именно располагаются их ядерные объекты, чтобы мы могли провести проверки. Что вы сделаете, если в течение следующих двух недель мы обнаружим, что они не намерены выполнять договоренности?
Т: — Я считаю, что они настроены совершенно серьезно и намерены сделать то, что обещали. Я хорошо с ними пообщался, и мы нашли много общих точек: избавление от ядерного оружия, возвращение останков героев прошлого, возвращение заложников. Пока что мы ничего не дали Корее. Мы сохранили много денег, когда отменили военные учения, — все те бомбы, которые мы скидывали каждые шесть месяцев, невероятно много стоят. Однако мы многое дадим ей в будущем, — я уверен, Северную Корею ждет замечательное будущее, и я отлично поладил с председателем Кимом.
М: — Значит, мы доверяем ему, господин президент?
Т: — Я заключил с ним сделку и пожал руки, и я действительно считаю, что он был искренен. Возможно ли, что сделка не увенчается успехом? Возможно — такое бывает.
М: — Вы приняли смелое отношение касательно Ирана, — теперь там начались протесты и демонстрации, люди добиваются экономической свободы.
Т: — Теперь Ирану не до влияния в Средиземноморье, — у него есть свои проблемы.
М: — Правда ли, что они начали обогащать уран, как говорят некоторые доклады?
Т: — Если так, у них будут большие проблемы.
М: — Позвольте спросить у вас о вторичных санкциях. Будете ли вы наказывать европейские компании, поддерживающие отношения с Ираном?
Т: — Да, совершенно верно.
М: — Что касается цен на нефть — считаете ли вы, что кто-то искусственно поддерживает цены выше семидесяти долларов?
Т: — Абсолютно точно. Это делает ОПЕК, и они прекратят, поскольку многим из них мы обеспечиваем защиту. Одна из проблем с санкциями против Ирана в том, что это приводит к сокращению количества нефти на рынке, и ОПЕК должна это компенсировать. Кто их главный враг? Иран. У меня отличные отношения с королем и наследным принцем Саудовской Аравии, и соседними с ними странами, так что им нужно будет увеличить выработку.
М: — Что вы скажете о Питере Строке и о других показаниях, сделанных Родом Розенштейном, Кристофером Рэем и прочими, — почему вы просто не добьетесь передачи всех этих документов в Конгресс?
Т: — В моих руках эта страна отлично работает. У Майка Помпео все хорошо, у нас сложилась прекрасная команда. Это та единственная область, в которую я не хочу вмешиваться, во всяком случае пока, — документы дойдут, куда надо. Мне не понравилось, когда недавно все друг на друга кричали, — если Россия действительно пытается посеять среди нас хаос, она будет радоваться этому, как своему величайшему достижению. Я не вступал с Россией ни в какой сговор, вся эта шумиха — сущий позор, однако я намеренно избегал вмешательств в расследование. Никто ничего не обнаружил — я передал им миллион и четыреста тысяч документов, и ни в одном из них не упоминается Россия.
М: — Будете ли вы говорить о российском вмешательстве при встрече с Владимиром Путиным?
Т: — Я хочу узнать, почему ФБР не получило доступа к серверу Демократической партии.
М: — Демократическая партия хотела передать его частной компании. Они не хотели давать его ФБР.
Т: — Это невероятно. Почему ФБР не забрали его? Посмотрите, как они действовали с остальными, — так почему Демократической партии позволили вышвырнуть их вон из своего штаба?
М: — Обоими расследованиями заведовали одни и те же люди.
Т: — Разницу между расследованиями видно невооруженным глазом. Я не сделал ничего плохого, — не было никакого сговора. Другая же сторона удалила 33 тысячи сообщений после получения повестки в Конгресс, — не будем уж говорить об уране. За такое отправляются в тюрьму даже в обычных судах, но вместо этого некоторые из фигурантов получили иммунитет еще до того, как ФБР начало проверки. Им позволили сохранить свои ноутбуки, и даже очистить их в течение недели.
М: — Последний вопрос, господин президент. Недавно вашего замечательного пресс-секретаря Сару Сандерс попросили покинуть ресторан. У Питера Фонда и Роберта Де Ниро начался психоз, и они вылили на вас потоки желчи, — вся страна озлобилась. Как президент и главнокомандующий этой великой страны, что вы можете сделать, чтобы примирить нас?
Т: — Некоторые делают это, чтобы привлечь внимание. Ресторан отвратительно обошелся с Сарой. Говорится много ужасных вещей. Знаете, в истории американской политики не было такой избирательной базы, как у меня. Я надеюсь, что наши противники поймут, что им стоит сбавить обороты, потому что их риторика и многие из их радикальных идей действительно вредны и опасны для страны.
М: — Вы обеспечиваете экономический рост и создание рабочих мест.
Т: — Безработица среди чернокожих достигла наименьшего значения в истории. То же с безработицей среди латиноамериканцев. Среди женщин рекорд поставлен за 64–65 лет, — в течение пары недель он должен достичь исторических показателей. В целом наши показатели безработицы близки к историческому минимуму. ФРС предсказал экономический рост сначала в 4,6%, потом в 4,8%, — каждая дробь означает три триллиона долларов и десять миллионов работ. Когда я только стал президентом, рост составлял 1,2%, и его темп снижался, потому что они вводили новые регуляции, не сокращали налогообложение, — напротив, демократы планировали поднять налоги. Я не думаю, что это помогло бы стране, и это не понравилось избирателям.
М: — Думаете, это станет тем, что побудит избирателей сделать свой выбор 11 ноября?
Т: — Думаю, налоговые сокращения и дерегуляция сыграют большое значение. В целом я спокоен, — единственное, что меня тревожит, — то, что в 93% случаев одержавшая победу в президентских выборах партия показывает посредственный результат в промежуточных выборах. В остальном наше нынешнее экономическое положение лучше, чем когда либо, так что если все сведется к экономике, мы должны показать замечательный результат. Я думаю, что мы прекрасно проявим себя и добьемся замечательных результатов в Сенате и Палате представителей. За последние шесть дней я посетил три штата. Мне кажется, что наши кандидаты в каждом из них имеют все шансы одержать победу.
М: — Кажется, вы рады вернуться к выступлениям в избирательных кампаниях.
Т: — Я люблю этих людей, народ этой страны.
М: — Благодарю вас за то, что присоединились к нам сегодня.
