1
Одна из центральных проблем, стоящих перед развитыми странами мира, — это замедление темпов роста их экономики. На протяжении последнего десятилетия они составляли в среднем 1,2%, что ниже усреднённого уровня 3,1% в течение предыдущих 25 лет. Как показывает история, из-за замедления темпов экономического роста общества могут становиться менее щедрыми, менее толерантными и менее инклюзивными. И поэтому совершенно естественно, что минувшее десятилетие вялого роста экономики способствовало всплеску той разрушительной формы популистского национализма, которая находится на подъёме во многих странах (и их число растёт). Как и в самые тёмные десятилетия XX века, современный национализм принимает форму ожесточённой оппозиции иммиграции и — в меньшей степени — свободной торговле. Ситуация ухудшается тем, что нынешний токсичный национализм приведёт к дальнейшему замедлению темпов роста экономики, которое собственно и способствовало его возникновению. Возможность превращения этого порочного круга в благотворный, то есть такой, в котором увеличение открытости способствует ускорению темпов экономического роста, будет зависеть (по крайней мере, отчасти) от успехов в повышении совместимости иммиграции с инклюзивными формами национализма. Экономические доказательства на этот счёт однозначны: иммиграция вносит серьёзный вклад в рост экономики. Кроме того, иммиграция сейчас нужна даже сильнее, чем раньше, потому что старение населения и снижение рождаемости в развитых странах порождает пенсионный бум, который не опирается на соизмеримое количество местных работников в расцвете лет. Например, в Японии работоспособное население сокращается с 1995 года. В Евросоюзе на долю иммиграции пришлось 70% прироста рабочей силы в период с 2000 по 2010 годы. А в США иммиграция является главным фактором продолжения роста размеров рабочей сил. Если бы Америка полагалась только на работников, родившихся в США, тогда размеры её рабочей силы уже начали бы сокращаться. Ускорение темпов роста экономики приносит пользу даже в том случае, если за счёт этого роста приходится поддерживать возросшую численность населения, потому что работающие иммигранты платят налоги, которые помогают поддерживать пенсионеров и отставников. В целом же, намного лучше быть страной с быстрым ростом экономики и энергичным, увеличивающимся населением, чем страной, где население сокращается, например, как в Японии. Помимо увеличения рабочей силы, иммигранты способствуют росту подушевого ВВП, потому что они повышают производительность, то есть объём продукции, производимой каждым работником. Причина этого в том, что иммигранты с большей вероятностью становятся предпринимателями и начинают новый бизнес. Например, в 2015 году в Германии обладатели иностранного паспорта создали 44% всех новых предприятий. Во Франции, по оценкам ОЭСР, иммигранты на 29% чаще участвуют в предпринимательской деятельности, чем работники, родившиеся в этой стране. Этот показатель совпадает со средними показателями стран ОЭСР в целом. В США иммигранты в 2-3 раза чаще регистрируют патенты, чем граждане, родившиеся в США, а их инновации приносят пользу не только иммигрантам Практически нет сомнений в том, что иммигранты увеличивают общий размер экономического пирога; но как они влияют на раздел этого пирога? Здесь данные менее однозначны. Есть явные победители и проигравшие. Но если подсчитать баланс, то доступные данные свидетельствуют о том, что появление иммигрантов не приводит к снижению зарплат местных работников. Напротив, с гораздо большей вероятностью иммигранты способствуют общему росту зарплат. Например, в ходе недавнего исследования во Франции выяснилось, что внутри каждого департамента (то есть района) страны увеличению доли иммигрантов в числе занятых на 1% соответствовало повышение зарплат для родившихся в стране работников на 0,5%. Получается, что иммигранты способствуют не только росту размеров и производительности рабочей силы, но и зачастую дополняют профессиональные навыки местных работников, помогая им зарабатывать больше. Мои профессиональные интересы связаны с экономикой, поэтому я всегда делаю акцент на роли экономического роста. Однако очевидно, что это не единственный фактор, которым объясняется подъём популистского национализма. Тот факт, что развитые страны меняются культурно, тоже имеет значение, причём, возможно, даже более существенное. Например, в США доля населения, родившегося за рубежом, выросла с 5% в 1960 году до 14% сегодня. Как отмечает Яша Монк из Гарвардского университета в своей проницательной новой книге «Народ против демократии», это самый высокий показатель со времён последнего крупнейшего всплеска недовольства иммиграцией в США: эпохи «жёлтой угрозы» в начале XX века. В других странах наблюдаются схожие тенденции, причём иногда они проявляются даже ярче. Например, в Швеции доля населения, родившегося за рубежом, выросла с 4% в 1960 году до 19% сегодня — это даже более серьёзный сдвиг, чем в США. Когда речь заходит об иммиграции, все страны оказываются перед выбором. Они могут либо заплатить высокую экономическую цену за проведение изоляционистской политики, либо пожинать экономические выгоды возросшей открытости. Впрочем, хотя государственная политика и способна помочь получению выгод от открытости, мы не должны терять из вида её политические и экономические ограничения. Помимо политических решений, нам ещё нужно создавать культурные ожидания: иммигранты не просто принесут разнообразие перспектив, они присоединятся к своей новой стране в качестве граждан. Это означает — говорить на языке страны, уважать её национальные традиции и даже радоваться за её национальную футбольную сборную: в этом я смог убедиться лично, обсуждая все эти вопросы на конференции «Экономические встречи» (Les Rencontres Économiques) во французском городе Экс-ан-Прованс. В США нам необходимо работать именно над такой концепцией иммиграции и инклюзивного национализма, в том числе повышая качество футбольной команды.
