0
Что можно извлечь из аналогий между подполковником Путиным и генералом Сухарто, а также между Крымом, ОРДЛО и Восточным Тимором? Аналогия между тиморской авантюрой генерала Сухарто и крымским нашествием «зеленых человечков», организованным подполковником Путиным, всплывшая на днях в фейсбучных дискуссиях, несомненно, имеет право на существование. Общих черт у двух аннексий, как, к слову, и у двух диктаторов, действительно много. Правда, их внимательное сравнение приводит к не самым радостным прогнозам для Украины, но сложный прогноз — еще не повод отводить глаза в сторону. Напротив, предупрежден — значит вооружен. К тому же между ситуациями есть и отличия, и многие из них могут сыграть в пользу Украины. Итак, Восточный Тимор и Крым: что между ними общего? Восточный Тимор В декабре 1975 года 200-миллионная Индонезия безо всяких церемоний проглотила бывшую португальскую колонию, едва успевшую девятью днями ранее провозгласить независимость. В качестве трофея Джакарте досталась восточная половина острова Тимор, эксклав Окуси-Амбено в западной половине Тимора и два небольших острова: Атауру и Жаку с суммарным населением порядка двух миллионов человек. В последующие 27 лет индонезийские военные, превратив аннексированные территории в свой полигон, систематически уничтожали всех тиморцев, выражавших хотя бы малейшее несогласие с утратой независимости. В общей сложности была уничтожена примерно треть населения оккупированной территории. Но и эти данные, вероятно, сильно занижены, поскольку на место погибших интенсивно завозились лояльные Джакарте переселенцы. В настоящее время число захоронений казненных жителей Восточного Тимора, отмеченных хоть какими-то знаками, таково, что вся его территория похожа на одно гигантское кладбище. При этом захоронения десятков тысяч людей все еще не найдены. В 1999 году, через год после ухода в отставку генерала Сухарто, передавшего власть своему преемнику Хабиби, в Восточном Тиморе под давлением ООН был проведен референдум, на котором 78,5% населения высказались за независимость. Это привело к новым карательным экспедициям индонезийской армии, стремившейся сократить число сторонников независимости до меньшинства путем их массового уничтожения. Дело закончилось международным давлением на режим Хабиби, который пошел на уступки, поскольку стремился улучшить международную репутацию Индонезии, сильно подпорченную Сухарто. В Восточный Тимор был введен миротворческий контингент ООН, и в мае 2002 года новое государство Тимор-Лешти наконец-то обрело независимость. Дальнейшее развитие ситуации тоже было непростым: помимо полной разрухи 27 лет войны оставили в наследство и непомерно раздутую армию, бойцы которой полагали, что новая власть оценила их заслуги недостаточно высоко. Это привело к восстанию в марте 2006-го. Ситуацию удалось взять под контроль только при помощи международного контингента из Австралии, Новой Зеландии, Малайзии, Португалии и ряда других стран — в число которых, правда, все-таки не вошла Индонезия. Конфликт, то затихая, то вспыхивая вновь, продолжался до мая 2007-го. Число погибших было сравнительно невелико — несколько десятков человек, зато число беженцев превысило 27 тысяч при общей численности населения в 1,2 миллиона. А теперь внимание: некоторые итоги оккупации. — Генерал Сухарто умер в 2008-м, вяло преследуемый за казнокрадство. Его состояние при уходе с должности составило примерно $15 млрд. Но суды над Сухарто в итоге окончились ничем, и наследники диктатора сегодня ощущают себя вполне комфортно. — Индонезийцы нисколько не раскаиваются в том, что их армия массово уничтожала тиморцев, считая такую практику вполне в порядке вещей. Никакие обвинения относительно геноцида населения Восточного Тимора не были предъявлены ни Сухарто, ни кому бы то ни было еще. В перспективе Индонезии в этом плане тоже ничего не грозит: она признала независимость Восточного Тимора, вопрос закрыт, и конфликт исчерпан, а копаться в прошлом сегодня не хочет никто. — Оккупация Восточного Тимора имела, среди прочего, экономическую подоплеку: там есть нефть, которую Индонезия, понимая, что рано или поздно, но уйти все-таки придется, выкачивала все 27 лет с максимальной интенсивностью. Она проделывала это в доле с австралийскими компаниями и при их технической поддержке. Власти Тимора-Лешти оценивают сумму справедливых компенсаций в $3,2 млрд. Но Индонезия даже не обсуждает что-либо подобное, а Австралия подкинула тиморцам на бедность несколько миллионов и решила, что этого достаточно. Судебные перспективы возможных исков для тиморцев в целом нулевые. В свою очередь, Индонезия пытается отсудить у них стоимость построенного за годы оккупации, и перспективы этих исков смотрятся гораздо реальнее. Тем более что Тимор-Лешти со своими 1,2 миллионов населения вынужден ладить с 240-миллионным соседом, провозглашая курс на добрые отношения со своими вчерашними палачами. У него просто нет иного выбора. Крым и ОРДЛО К счастью для Украины, наше соотношение с Россией по размерам и населению не дает Москве столь же абсолютного превосходства, как в случае с Индонезией и Восточным Тимором. Кроме того, Украина оказалась оккупирована лишь частично. Это позволяет нам добиваться того, что было невозможно для тиморцев: широкого, на международном уровне, признания незаконности аннексии. Тиморцам в этом плане повезло куда меньше — большую часть времени их оккупации весь мир просто игнорировал то, что творили с ними индонезийцы. Россия также попала под весьма ощутимые международные санкции, которые, как утверждают в Кремле, ей только на пользу, причем эта польза имеет тенденцию к росту. Кроме того, осуждение действий России позволяет Украине успешно подготавливать почву для будущих исков против нее с целью добиться компенсации ущерба, нанесенного Украине. Но, несмотря на эти, несомненные в целом преимущества, международное осуждение российской агрессии все же зыбко и во многом условно. Во-первых, существует множество стран, не присоединившихся к санкциям — начиная с того же Китая. Во-вторых, даже в присоединившихся к санкциям странах находится множество компаний, которые успешно эти санкции обходят — просто потому, что это выгодно. В-третьих, глухое противодействие санкциям порождает постоянное давление на тех политиков, которые их поддерживают, а поддерживают их даже в ЕС далеко не все. Иными словами, время одновременно работает и на Украину, и против нее. С одной стороны, Россия под руководством Путина деградирует и нищает — впрочем, дело тут далеко не в одних только санкциях. С другой — страны, «держащие» санкции, и политики, осуществляющие этот процесс, от них откровенно устают. Это подготавливает ситуацию, когда сравнительно небольшие шаги России или даже простое обещание таких шагов могут стать предлогом для снятия санкций, полного или почти полного. А заодно и для фактического закрытия вопроса о претензиях Украины к России путем перевода этих претензий в разряд тупиковых политических и юридических долгостроев, которые могут находиться в неопределенном состоянии веками — до полной утраты актуальности. Наконец, в отличие от Индонезии Россия обладает достаточными запасами ядерного оружия, чтобы уже самим фактом его наличия побуждать Запад не загонять московскую крысу в угол… Кроме того, Россия ведет активную работу по закреплению за собой оккупированных территорий. Притом делает она это сразу по нескольким направлениям. Россия активно заселяет Крым лояльным Москве населением, столь же активно вытесняя оттуда нелояльную или даже просто недостаточно надежную его часть. Одновременно она превращает Крым в место, малопригодное для жизни, но вполне пригодное для организации гигантской военной базы, угрожающей всему региону, для чего ей Крым, собственно, и был нужен с самого начала. Россия также активно маргинализует ОРДЛО, уничтожая там любую инфраструктуру и любые производства, и столь же активно заселяет его социальными отбросами, от которых хочет избавиться сама. Одновременно с этим Россия готовит смену руководства ОРДЛО на более умеренное и не запятнанное лично в боевых действиях против Украины. Цели Москвы при этом достаточно очевидны. «Республики» ОРДЛО в какой-то момент предполагается усадить за стол прямых переговоров с Киевом и впихнуть их обратно в Украину, причем не суть даже важно, удастся ли при этом добиться для них хоть какой-нибудь автономии. В любом случае возвращенные территории станут для Украины источником нешуточной дестабилизации. Что касается Крыма, то, сделав его непригодным для чего бы то ни было, кроме использования в качестве военной базы, и произведя в нем полную замену населения, Москва рассчитывает превратить его в совершенно непривлекательный для Украины приз. Очевидно, что в обоих случаях Украина, даже добившись возврата оккупированных территорий, встанет перед необходимостью выселения оттуда ввезенных из России пришельцев, а также выявления и как минимум лишения гражданских прав той части населения, которая активно сотрудничала с оккупантами. Очевидно и то, что речь пойдет не о единичных случаях, а о сотнях тысяч человек. При этом Россия немедленно получит возможность перейти в контрнаступление на юридическом и информационном фронтах, обвиняя Украину в геноциде и организации гуманитарной катастрофы. Единственным способом избежать этого станет курс на «дружбу с российским соседом», аналогичный тому, который вынужден сегодня проводить Тимор-Лешти в отношении Индонезии. И, наконец, последнее. Какие бы преступления, совершенные Россией, ни вскрылись при освобождении оккупированных территорий, российское общество не испытает при этом ни малейшего чувства вины. Оно либо оправдает эти преступления, либо дистанцируется от ответственности за них, списав все на старую команду. Что делать? Нужно понимать, что простого возврата оккупированных территорий быть не может, и что с изгнанием оттуда России самое сложное только начнется. И это «самое сложное» далеко не всегда будет выглядеть красиво и гуманно. К тому же Россия с вероятностью 99% попросту откажется принимать высылаемых из освобожденных ОРДЛО и Крыма лоялистов Москвы и российских граждан — «колонистов». Это будет совершенно естественный и предсказуемый шаг, направленный на то, чтобы, во-первых, максимально осложнить жизнь Украине, а во-вторых, избежать расходов по приему высылаемых соотечественников. В конце концов, человеческая жизнь для российских нацистов не стоит ничего — люди для них не более чем расходный материал, а отказ от их приема в данной ситуации станет самым эффективным во всех смыслах способом этот материал израсходовать. Не поможет и непризнание мировым сообществом оккупации Крыма. Оккупацию Балтии мир тоже не признавал, но к возвращенной балтам независимости были приложены сотни тысяч переселенцев-оккупантов и их потомков, создавших балтийским странам множество проблем, не разрешенных до сих пор. Ответ тут может быть один: ясный, жесткий, закрепленный законодательно и широко анонсированный по всему миру план действий Украины на постоккупационный период, в котором будут оговорены следующие важнейшие моменты: — кто будет лишен избирательных, а возможно, и еще каких-то прав на освобожденных территориях и как будет работать процедура лишения; — кто будет безусловно выслан за пределы освобожденных территорий как оккупационный элемент и относится ли это к потомкам российских колонистов в последующих поколениях? Притом что этих поколений на момент ухода России может быть уже несколько; — как будут разрешаться спорные и промежуточные случаи? Например, что будет с детьми от смешанных браков? — что делать с теми, кого откажется принять Россия? Выход тут, увы, напрашивается не самый приятный во всех смыслах: фильтрационный лагерь на неопределенный срок, откуда заключенные в него лица смогут писать прошения о приеме их другими странами. Причем на практике пребывание в таком лагере может затянуться на десятилетия и даже стать пожизненным; — что будет с собственностью высылаемых, а также с собственностью юридических лиц, сотрудничавших с оккупантами? Очевидно, что ее следует изъять, но процедура признания собственности, подлежащей изъятию, и самого изъятия тоже должна быть прописана заранее. Не нужно обладать особой прозорливостью, чтобы понять: реальное решение всех этих вопросов возможно только весьма и весьма жестокими способами, которые, вне всякого сомнения, вызовут осуждение международных правозащитников в связи с их очевидной антигуманностью. Это осуждение, в свою очередь, будет использовано Россией. Но альтернативы таким действиям попросту нет. Точнее, альтернативой является заглатывание Украиной отравленных оккупацией кусков территорий, которое дестабилизирует ее всю, целиком, вызвав новый виток гражданского противостояния. Смягчить же негативный эффект от этих неизбежных действий можно только одним способом: прописав их в законе заранее — за пять, десять, двадцать, пятьдесят или даже сто лет до того, как ситуация дозреет до их реального применения. Причем, чем больше будет временной лаг, тем ощутимее окажется смягчающий эффект: «мы вас честно предупреждали заранее — вы могли уехать сами». Конечно, принятие таких законов заранее тоже будет до некоторой степени работать против Украины, позволив российской стороне занять позицию «мы бы и рады все вернуть — но это грозит гуманитарной катастрофой». Но такие жертвы, вероятно, неизбежны. Смягчить и минимизировать ущерб такого рода — задача юристов и дипломатов, но даже в худшем случае он будет меньше, чем ущерб от возвращения территорий без должной их очистки, или от введения очищающих мер явочным порядком, без предупреждения. Еще одним очень важным направлением является создание ситуации, в которой возможности Москвы делать широкие примирительные жесты и проявлять «добрую волю» были бы максимально ограничены. Любое проявление «доброй воли» означает усиление моральных позиций России в нашем противостоянии, а Украине это крайне невыгодно. Ситуацию необходимо конструировать таким образом, чтобы любые уступки, совершенные Россией, носили для нее максимально вынужденный характер и не содержали бы даже намека на какой-либо конструктив, а тем более — великодушие, проявляемое со стороны Москвы. Наша же позиция должна стоять на ясном фундаменте российской ответственности. За все сумасбродства и глупости своих руководителей россияне должны заплатить сами, и заплатить сполна. Перед их попытками соскочить с уплаты по этому счету путем списания всего совершенного Россией на «плохого Путина», обманувшего хороший русский/российский народ — а такие попытки обязательно будут предприняты — должен быть заранее поставлен надежный барьер. Без этих мер, предпринятых превентивно, мы окажемся обречены на новый виток пренеприятного и разрушительного для Украины мышебл… братства.
