0
На первый взгляд последние сигналы, которые Запад подает России, как никогда неясны и запутаны.
Министр иностранных дел Великобритании Джереми Хант (Jeremy Hunt) в ходе своего визита в США по дипломатическим делам призвал ужесточить санкции в отношении России на фоне появления новых доказательств вмешательства Кремля в британскую и американскую политику.
Президент Трамп, в отношении которого в США ведется расследование в связи с его взаимодействием с Россией во время избирательной кампании 2016 года, резко и непредсказуемо меняет свою позицию в отношении России, из-за чего практически невозможно уловить какую-то стратегию. Но администрация Трампа рассматривает вопрос введения санкций помимо тех, которые уже действуют сегодня в отношении России и были введены за ее вторжение на Украину в 2014 году и другие нарушения международного права.
Дополнительную путаницу в общую картину вносят верные друзья президента России Владимира Путина в Европе, большинство из которых обитают в рядах крайне правых, в том числе и в правом правительстве Австрии.
18 августа российский лидер был почетным гостем на свадьбе австрийского министра иностранных дел национального значения Карин Кнайсль, отличающейся преданностью национальным интересам. И — к удовольствию мировой аудитории — станцевал медленный танец с сияющей Кнайсль, большой его поклонницей, одетой в длинный дирндль в бело-бежевых тонах.
Но состоявшаяся в тот же день ближе к вечеру встреча Путина с канцлером Германии Ангелой Меркель была гораздо важнее — для России и для всей Европы, а также для других континентов.
Откровенная встреча Меркель один на один с Путиным в Германии — первая подобная рабочая встреча на территории Германии за многие годы — прошла в атмосфере, которая не отличалась ни дружественностью, ни враждебностью.
Курс будущих отношений с Россией определяют не США, Великобритания или страны Центральной Европы, а основательность, степенность, коммерческие интересы и географическое положение Германии.
И, несмотря на то, что после этого тет-а-тет никакого официального заявления сделано не было, после двусторонней беседы Меркель с Путиным наметились контуры схемы сосуществования.
Как и в самые напряженные годы холодной войны, Германия (и, надо полагать, стоящая за ней большая часть Евросоюза) будет решительно выступать против авторитарной идеологии Москвы и нарушения прав человека. Но по существу, при всех этих внешних трениях, они еще и будут взаимодействовать с Россией в решении злободневных практических вопросов, таких как энергетика, Восточная Европа и Ближний Восток, которые служат общим интересам в Европе и за ее пределами.
При этом Меркель использует ту же тактику, что и Западная Германия, которая в разгар холодной войны поддерживала деловые отношения со странами социалистического лагеря.
Понятие «восточная политика» обозначало ту политику, которую ФРГ — верный союзник США и член НАТО — проводила в отношении Советского Союза, главного противника Запада.
Западным немцам удалось обойти взаимные обвинения и бряцание оружием между Москвой и Вашингтоном и достичь практических договоренностей с социалистическими странами Восточной Европы — например, о статусе Западного Берлина, международных границах, отношениях между ФРГ и ГДР и даже о контроле над вооружениями.
Некоторые наблюдатели утверждают, что, нормализовав отношения с советским социалистическим лагерем, дипломаты Западной Германии ослабили напряженность между сверхдержавами и создали условия для разрядки и подписания в 1970-е годы соглашений по правам человека, таким как Хельсинкские соглашения, которые привели к возникновению демократических движений, разрушивших железный занавес.
Однако критики утверждают, что в результате установления дружественных отношений Западной Германии с социалистическими странами Восточной Европы во главе с Советским Союзом противники этих режимов — такие как подвергавшиеся преследованиям политические диссиденты — оказались в трудном положении. По словам критиков, когда представителей оппозиции сажали в тюрьму и высылали, это не подвергалось особой критике, чтобы продолжать взаимодействие и поддерживать деловые связи с руководством стран Восточной Европы. Критики утверждают, что такое заигрывание с диктаторскими государствами попросту продлило существование нестабильных и непопулярных режимов.
Есть поразительное сходство между конструктивным связями Германии с сегодняшней Россией и теми связями, что существовали между Западной Германией и СССР в годы холодной войны. Это сходство проливает свет и на перспективы, и на опасности все более однозначного подхода Меркель к России.
Отношения с Россией находятся на рекордно низком уровне, и Москва сегодня более изолирована, чем когда-либо со времени краха советского коммунизма. Россию не только демонстративно игнорируют — ее лишили членства в таких группах, как «Большая восьмерка», в результате чего у Европы и США остается слишком мало возможностей для диалога с Москвой. Меркель придерживается убеждения (заслуживающего внимания), что можно поддерживать каналы связи с Москвой и при этом считать неприемлемыми такие злодеяния и чудовищные преступления, как аннексия Крыма и предполагаемое отравление в Великобритании бывших российских агентов.
С одной стороны, прагматичное, принципиальное взаимопонимание с Москвой, безусловно, представляется целесообразным, поскольку Европе, а также Соединенным Штатам, необходимо сотрудничество с Россией во многих важнейших областях.
Например, в Сирии Россия играет ключевую роль в переговорах, проводимых с режимом Асада, о создании в стране стабильного послевоенного порядка, что позволило бы остановить потоки беженцев в Европу, которые является для Меркель постоянным источником проблем.
Путин сказал Меркель, что он готов к сотрудничеству, в частности, в том, что касается помощи Европы в мероприятиях по восстановлению.
Важна роль Москвы и в отношениях с Ираном, которые в корне изменились после выхода президента Трампа из ядерного соглашения, подписанного в 2015 году, по условиям которого с Тегерана были сняты санкции в обмен на прекращение им разработки ядерного оружия. Россия является участником этого соглашения и явно проиграет — как и Европа — если оно будет растрогнуто окончательно.
Кроме того, существует конфликт на Украине и кибервойна, которую ведет Россия, и ее другие грязные уловки, направленные против стран-членов НАТО из Центральной Европы — таких как страны Балтии. С самого начала украинского кризиса Германия ведет переговоры с тем, чтобы добиться мира на востоке Украины, которые продолжаются и сегодня. А Центральная Европа — это ее «передний двор».
С другой стороны, Германии грозят опасности. Есть опасность, что сотрудничество с Москвой (по иронии судьбы — по урегулированию конфликтов, которые она и развязала) может пострадать из-за нарушения прав человека и международного права. Путин крайне заинтересован в том, чтобы санкции, которые значительно ослабили экономику, были сняты как можно скорее.
Берлин не может отменить ключевые санкции (а Меркель утверждает, что он не собирается их отменять), пока Россия не уйдет из Крыма. Но в высших политических эшелонах Германии есть и те, кто выступает за смягчение санкций, которые также наносят ущерб немецким и европейским компаниям.
Преследуя собственные экономические интересы, Германия продвигается в решении вопроса строительства спорного газопровода «Северный поток-2», который пройдет из России по дну Балтийского моря в Германию. Проект вызывает раздражение у стран Восточной и Центральной Европы, которые чувствуют, что их предали. Они опасаются, что трубопровод увеличит зависимость Европы от России, поставит под угрозу их собственные закупки энергоносителей и обойдется им в миллионы из-за недополученных транзитных пошлин, которые Россия им сейчас время платит.
Для Германии и России наступил благоприятный момент для более тесного сотрудничества. И дело не только в том, что непредсказуемость США при президенте Трампе дестабилизирует геополитику, но и в том, что Меркель и Путин находятся в сложной ситуации из-за внутреннего кризиса в своих странах и падения популярности. Поэтому они с большей готовностью пойдут на компромисс — и действительно, планируется проводить больше таких двусторонних встреч.
Это следует приветствовать при условии, если такая плитика не будет осуществляться во вред международным нормам и уязвимым странам, оказавшимся между более крупными региональными державами. В послевоенной восточной политике есть исторический пример того, что такая политика может быть эффективной.
