1
Министр иностранных дел Франции Жан-Ив Ле Дриан (Jean-Yves Le Drian) в интервью французскому радио на прошлой неделе сказал: «Башар Асад выиграл войну, но не добился мира». Эти слова казались ничем иным, кроме как попыткой представить западной общественности оправдание. Это заявление сомнительно с разных точек зрения. Если смотреть на гражданскую войну в Сирии только сквозь призму Асада и на этой основе интерпретировать ее итоги, это может не дать реалистичных результатов. Главный распорядитель и координатор военно-политических процессов в Сирии — Путин, а его скромный партнер — Иран. Естественно, при взгляде на военно-политические события с позиции Путина анализ вопроса о том, кто выиграл войну в Сирии, может быть более поучительным. Россия, которая все больше утрачивала позиции перед Западом и страдала от ущемленного чувства собственного достоинства, с приходом Путина к власти предприняла контрманевр в отношении обширной географии. Первый сигнал наступления нового периода был дан в Грузии при прямом использовании военной силы. Затем вспыхнули украинские и крымские события. Путин, с одной стороны, тестировал свою силу, возможности, стратегию, с другой — проверял положение конкурентов. Он увидел, что контрстратегия, в которой на передний план выходят неконвенциональные методы борьбы, работает совсем не плохо. Наконец, он сфокусировал свое внимание на Сирии. Путин сосредоточился на итогах, которые должны были не столько гарантировать будущее Асада в Сирии, сколько разрушить ожидания западного мира. По мнению России, США и европейские страны использовали цветные революции и арабскую весну как эффективный и дешевый «метод» расширения и распространения своего влияния и идеологии. Со временем баланс сил в регионе изменился. Непредсказуемые политические и военные события углубили конфликты интересов между западными союзниками. Создали политическую напряженность. Точно так же, как в турецко-американских отношениях. Побочные эффекты гражданской войны отвечали больше интересам России и Ирана, чем Асада. Поэтому победителем стал не Асад, а Путин. Еще одно заблуждение французского министра заключается в следующем. Военно-политический успех асимметричной борьбы, протекающей в таких формах, как восстание, гражданская война, терроризм, невозможно оценивать с помощью критериев конвенциональной войны. Победа в асимметричной борьбе не бывает однозначной и не зависит от объявления той или иной даты. Важно, чтобы издержки находились на приемлемом уровне, а война была управляемой. Учитывая культуру, при которой испытывались такие тяжелые и разрушительные условия гражданской войны, как в Сирии, когда гибель гражданского населения не вызывала особенного беспокойства, мы не можем сказать, что складывающаяся картина должна тревожить Россию. Третье заблуждение министра опирается на предположение о том, что Россия не сможет обеспечить достаточного финансирования для установления мира в Сирии и ей понадобится помощь других стран, в частности Франции. Сирия, которая претерпела большие разрушения, требует масштабных восстановительных работ, создает гуманитарную проблему и угрозу безопасности, — больше проблема для Европы, чем для России в силу культурных и геополитических причин. Россию не будет волновать «устойчивый мир», о котором говорит министр. Наконец, если Запад с целью показать, что установление мира невозможно, продолжит оказывать поддержку «повстанцам» в Сирии, очевидно, проблема обретет новое измерение. Действительно для военной победы с помощью России Асаду достаточно короткого срока, но для устойчивого «мира» нужно гораздо больше времени. Тем не менее взгляд на многостороннюю, политическую, военную и психологическую борьбу только сквозь призму Асада не кажется реалистичным.Материалы ИноСМИ содержат оценки исключительно зарубежных СМИ и не отражают позицию редакции ИноСМИ.
