0
Многие аналитики смотрят на демографические и экономические показатели России и в итоге оказываются сбиты с толку, пишет политолог Жан-Сильвестр Монгренье в своей статье для Huffington Post. Между тем у России есть большая политическая стратегия, и одной Сирией она не ограничивается, отмечает он. Начало бомбардировок Идлиба вызывает обеспокоенность на Западе за жертвы среди гражданского населения, пишет в своей статье для Huffington Post политолог Жан-Сильвестр Монгренье. Однако в более широком плане большой политической стратегии России не придаётся должного внимания, опасается он.
«Большую стратегию» он понимает как способность управлять силой ради достижения политических целей или как осуществление силовой политики. Многие эксперты концентрируются на плохих экономических и демографических показателях России, и потому не могут узреть всю стратегию целиком, которую Кремль ведёт со своими союзниками. А дипломатические инициативы Москвы часто воспринимаются как попытки бежать впереди поезда, будто их цель — отвлечь внимание общественности и укрепить власть.
Впрочем, по усилению темпа и расширению географии российского присутствия автор статьи выделяет общие черты её стратегии. Так, по его словам, у гибридной войны на Украине есть цель вернуть под контроль России ближнее зарубежье, доминировать в Евразии. С этой стратегией связаны и разговоры о евразийском пространстве вместе с ностальгией по советским временам. В итоге ни восстановление украинской армии, ни сопротивление Донбасса, ни санкции Запада не привели к окончанию войны. Кремль по-прежнему сохраняет рычаги давления на судьбу Украины, а Крым стал платформой, с которой можно проецировать силу на весь бассейн Чёрного и Средиземного морей.
Если российское вмешательство в сирийский конфликт и застало аналитиков врасплох, то российская геополитика на самом деле давно говорила про «восточный вопрос». Для России Ближний Восток — это не только защита Кавказа, но и важная зона у границ Европы. Ось Москва — Дамаск — Тегеран предназначена для того, чтобы уменьшить дипломатическое и военное присутствие Запада в регионе и даже вытеснить оттуда США.
С той же целью тактическим сближением с Турцией Россия рассчитывает вбить клин между Анкарой и НАТО. Эрдоган поглощён курдским вопросом и хочет спасти, что ещё можно, в Сирии, но в итоге оказался загнан в угол. Наступление на Идлиб бьёт по престижу Турции и ослабляет буферную зону у её границ.
При этом российское военное присутствие в Тартусе и в целом в Сирии, а также укрепление связей с Египтом показывают, какую силу Россия приобрела в Восточном Средиземноморье. По мнению автора статьи, последствия будут чувствоваться и на Балканах, в регионе, где Россия активно продвигает свою дипломатию и ведёт давнюю борьбу против расширения НАТО и Евросоюза.
Продолжает Россия свою дипломатическую деятельность и в Египте, который обладает особой важностью из-за Суэцкого канала. Пытаясь вернуться в Красное море, Россия ведёт переговоры по поводу военно-морских баз в Судане и Эритрее. Отметилась Москва и в Африке южнее Сахары, пишет автор статьи. В Ливии Россия поддерживает генерала Хафтара, который противостоит правительству, а между тем важность Ливии сложно переоценить.
В целом, делает вывод политолог, у России есть целая стратегия, которую она ведёт как на восточных границах Европы, так и в большом Средиземноморье. Кроме того, у них с Китаем геополитическое партнёрство, которое по сути можно считать союзом.
У России чёткое видение мира и своих целей, которое сочетается с ревизионистской политикой и тактическим чутьём. Всё это частично компенсирует ей разницу в силах с Западом. Поэтому вместо того, чтобы уделять столько внимания «пирровой победе России в Сирии» или где-либо ещё, нужно трезво оценить опасность, которую она в себе несёт, и дать на это твёрдый и скоординированный ответ, делает вывод автор статьи в Huffington Post.
