0
По мере того как между США и Китаем разгорается торговая война, многие западные наблюдатели отмечают, что Пекин должен винить прежде всего самого себя за значительную часть экономических и прочих противоречий, которые возникли между двумя странами. Усиление авторитарных тенденций и протекционизма внутри Китая и его все более агрессивное поведение в международных отношениях дискредитируют тех, кто в США выступает за сотрудничество с Пекином, и укрепляют позиции сторонников новой холодной войны — на этот раз с Китаем. Причем последних становится все больше и среди республиканцев, и среди демократов.
Китайские коллеги, как мне показалось, часто не замечают один из важных аспектов этой перемены в американо-китайских отношениях, который бросился мне в глаза прошлым летом, во время семинаров с отставными американскими чиновниками, недавно покинувшими госаппарат США. В среде американцев, занимающихся Китаем, сменились поколения.
Во всех американских министерствах и ведомствах профессионалы самых разных политических убеждений, имевшие опыт работы с дореформенным Китаем, отправились на покой. А на смену им пришли чиновники нового поколения, которые уже не застали эпоху «трех коммюнике», заложивших основу современных американо-китайских отношений (речь идет о трех совместных заявлениях США и КНР: «Шанхайском коммюнике» 1972 года, с которого началась нормализация двусторонних отношений, совместном коммюнике об установлении дипломатических отношений от 1978 года и «Коммюнике 17 августа» (1982), касавшемся поставок американского оружия Тайваню. — Прим. перев). Эти молодые чиновники не видели, как Дэн Сяопин проводит сдержанную внешнюю политику по принципу «скрывай силы, выжидай время», они не были свидетелями того, как китайский народ отходит от крайностей культурной революции.
Большинство нынешних американских чиновников работают на китайском направлении лет десять, не больше. Китай для них начался с феерии пекинской Олимпиады 2008 года, а не с визита Никсона в Пекин ради того, чтобы наладить отношения с нищей и отсталой страной. И общий контекст международных отношений сегодня совсем не никсоновский. США больше не нужно искать противовес Советскому Союзу из-за их собственного ухода из Вьетнама. Сейчас американцы имеют дело с мощным, бурно развивающимся Китаем, который прилагает огромные усилия для того, чтобы переустроить Азию в ущерб американским интересам.
За эти десять лет американские чиновники видели Китай, который игнорирует собственные обещания продолжить экономическую либерализацию, и слушали, как все больше и больше американских бизнесменов жалуются на то, что китайцы не пускают их на свой рынок и воруют интеллектуальную собственность. Коалиция предпринимателей, последовательно лоббировавших установление добрых отношений с Китаем, за последние десять лет растворилась, уступив место критикам Пекина.
Наконец, чиновники нового поколения стали свидетелями того, как их собственные персональные данные были похищены китайскими хакерами, взломавшими в 2015 году базу Управления кадровой службы США. В результате для них китайская угроза стала носить личный, а не отвлеченный характер.
Эти люди видели, как Пекин годами опекал северокорейский режим, невзирая на попытки последнего обзавестись оружием массового поражения. При этом, когда США и Южная Корея ответили на эти действия Пхеньяна, разместив на полуострове системы ПРО, Китай решил наказать Сеул за такую самооборону.
Пекин выступает за соблюдение норм международного права, но лишь тогда, когда это отвечает его интересам. Китай поддержал Конвенцию ООН по Морскому праву, но отверг решение международного арбитража, когда тот признал неправомочными притязания КНР в Южно-Китайском море. Китайские военные строят там искусственные острова, и одновременно Пекин отрицает, что эти сооружения могут быть использованы в военных целях.
Новое поколение американских чиновников видело, как инициатива «Один пояс, один путь» вопреки благостной риторике на деле загоняет в долги и без того не самые благополучные страны. А инфраструктурные проекты в рамках этой инициативы все больше кажутся Вашингтону просто ширмой, прикрывающей геополитические амбиции Пекина.
Китай и дипломатическими, и военными средствами постоянно давит на демократический Тайвань. За последние десять лет ни один китайский чиновник ни разу не повторил прежних предложений Пекина о том, что можно было бы достичь «воссоединения двух Китаев» в такой форме, которая и дальше гарантировала бы Тайваню автономию, исключив размещение на его территории войск КНР. Скорее наоборот, то, что происходит в последние десять лет в Гонконге, лишь усиливает впечатление, что Китай постоянно выдвигает все новые требования.
Глупо отрицать, что слабая историческая память — это обычное дело для Америки. Американские электоральные циклы и политическая культура, нацеленная на то, чтобы смотреть вперед, а не оглядываться назад, заставляют американцев скорее задавать вопрос «а что хорошего вы сделали для меня в последнее время?», чем интересоваться, «как нам дальше развивать сотрудничество на основе прошлого опыта?». Америку есть за что покритиковать в вопросах уважения к прошлому и приличиям.
Для решения проблем, которые надвигаются на американо-китайские отношения, недостаточно просто отмахнуться от всех этих «мелочей» и идти дальше, словно ничего не случилось. Потребуется нечто большее, потому что сейчас ни один ответственный американский чиновник, независимо от политических взглядов, не готов ни пытаться понять Китай, ни дальше терпеть его действия. И в сочетании с тщеславным и недалеким главой Белого дома и хором его подпевал это становится действительно опасным.
Такое положение вещей требует, чтобы Китай фундаментально пересмотрел и свою политику, и сам подход к международным отношениям. Китайскому руководству следует задать себе вопрос, каким образом китайский народ и его правительство дошли до нынешнего положения вещей, хотя всего несколько десятилетий назад они сами инициировали значительно более конструктивный курс. Что можно сделать, чтобы переломить эту тенденцию, исправить ситуацию? То же самое касается и отношений Китая с Европой, Японией, странами Юго-Восточной Азии.
Сокращение пространства для публичной дискуссии в Китае сделает такой пересмотр вдвойне трудным. Внутренняя система сдержек и противовесов в руководстве страны последовательно демонтируется — за важным исключением антикоррупционных мер. Тем большая ответственность за то, чтобы призвать Пекин к ответу, ложится на тех, кто находится за пределами страны.
Говоря об этом, я имею в виду не просто публичную огласку и осуждение действий Китая. Скорее другое: те, кто считает, что нам следует избегать конфликта и пытаться уладить разногласия, должны использовать такие политические инструменты, которые помогут распахнуть и без того приоткрытые двери. Речь идет об экономических реформах внутри страны и о приведении китайской экономики к международным стандартам свободного рынка — и то и другое Пекин сам объявлял своими целями.
Личных обращений к руководству Китая и встреч на высшем уровне тут будет недостаточно. Нынешняя ситуация хорошо описывается китайской поговоркой «три фута льда не намерзнут за одну ночь». Результаты десяти лет реакции во внутренней политике и самоуверенности на международной арене придется корректировать тщательно и последовательно.
Американские чиновники нового поколения должны будут увидеть реальные перемены в политике Китая, без этого их будет трудно убедить, что альтернатива конфронтации действительно существует.
