0
Если руководствоваться той шкалой, по которой обычно оценивают президента Трампа, то, возможно, в минувшие выходные он совершил свою самую успешную поездку — поездку на саммит Большой двадцатки, который состоялся в Буэнос-Айресе и который завершился в субботу, 1 декабря. Но это не потому, что он сумел достичь каких-то значимых результатов. Не сумел. Эта поездка стала успешной просто потому, что во время нее он не допустил никаких грубых промахов. Нашумевшая сделка Трампа с лидером Китая Си Цзиньпином оказалась всего лишь соглашением о продолжении переговоров. Трамп пообещал не повышать тарифы на китайские товары в течение 90 дней, а Си пообещал покупать больше продукции американского производства, однако никакие конкретные цифры не прозвучали. Это соглашение является в той же мере обязывающим, что и обещание Северной Кореи когда-нибудь и каким-нибудь образом встать на путь денуклеаризации. Те заявления, с которыми выступили США и Китай по итогам встречи Трампа и Си доказывают, что они не смогли прийти к единому мнению даже в тех вопросах, в которых они вроде бы договорились. К примеру, в заявлении Китая нет ни слова о переговорах в течение упомянутых выше 90 дней. Но, по крайней мере, за время этого саммита Трамп ни разу не попал в откровенно неприятную ситуацию — как, к примеру, когда он уехал со встречи стран Большой семерки в Квебеке в июне еще до ее окончания и отказался подписать коммюнике, или когда он вел себя как лакей по отношению к президенту России Владимиру Путину в Хельсинки в июле. Трамп даже отличился в положительном смысле в Буэнос-Айресе, когда он выступил с абсолютно уместными комментариями касательно кончины Джорджа Буша-старшего, решив не продолжать свои споры с семьей Бушей. Когда речь идет о Трампе, никогда нельзя принимать подобную деликатность как нечто само собой разумеющееся. Если бы он повел себя так же низко и мелочно, как он повел себя после кончины Джона Маккейна (John McCain), это стало бы очередной сенсацией. Таким образом, катастрофу удалось предотвратить. Однако Трамп не может похвастаться какими-то особыми достижениями. Если он и предпринял какие-либо действия для того, чтобы сплотить лидеров других демократических стран и убедить их выступить единым фронтом против угроз, исходящих от Китая или России, или привлечь к ответственности кронпринца Саудовской Аравии Мохаммеда бин Салмана за убийство колумниста «Вашингтон Пост» Джамаля Хашогги (Jamal Khashoggi), то этого никто не заметил. Прошло уже два месяца с тех пор, как Хашогги был убит в здании консульства Саудовской Аравии в Стамбуле, и неделя с тех пор, как Россия незаконным образом захватила украинские корабли в Керченском проливе, а виновные до сих пор не заплатили за свои преступления. На одной из знаковых фотографий, сделанных во время саммита Большой двадцатки, Мохаммед бин Салман и Путин жмут друг другу руки и улыбаются. Эта фотография напомнила мне классическую карикатуру Дэвида Лоу (David Low), которая была опубликована после подписания пакта между нацистами и СССР в 1939 году: на ней Гитлер и Сталин делают реверансы друг перед другом, и Гитлер говорит: «Кажется, отбросы общества?» На что Сталин ему отвечает: «Кровожадный убийца рабочих, я полагаю?» Разумеется, Мохаммед бин Салман и Путин — это не Гитлер и Сталин, однако на их руках есть свежая кровь — кровь бесчисленных жертв бомбовых ударов Саудовской Аравии в Йемене и бомбовых ударов России в Сирии — и их преступления сходят им с рук, потому что Трамп не делает ничего, чтобы привлечь их к ответственности. Отказ Трампа провести официальную встречу во время саммита Большой двадцатки вряд ли можно считать тем шагом, который привлечет внимание российского авторитарного лидера. (На самом деле, они встретились и побеседовали друг с другом во время официального обеда.) Этот отказ скорее служит сигналом слабости Америки, который подтолкнет Путина к новым нарушениям. Подобным же образом отрицание факта причастности Мохаммеда бин Салмана к убийству Хашогги сигнализирует о том, что Трамп слишком слаб для того, чтобы призвать своего союзника к ответственности. Кронпринц выразил пренебрежение по отношению к США, продемонстрировав свои приятельские отношения с Путиным и продолжив — несмотря на все просьбы США — обсуждать возможность покупки зенитных ракетных комплексов С-400 у России. Своим поведением кронпринц также опроверг один из главных аргументов, которым Трамп объясняет свою угодливость перед Мохаммедом — противостояние Саудовской Аравии Ирану — учитывая, что Россия стала ключевым союзником Ирана. Со своей стороны, Путин высмеял Трампа, сказав, что «два маленьких катера, подаренных США Украине, не прошли через Керченский пролив». (На самом деле те корабли не были предоставлены Украине Америкой.) Тираны мира смеются над США, и Трамп спускает им это с рук. Но, повторюсь, все могло быть гораздо хуже, как это часто бывает с Трампом. В некотором смысле чудо, которое произошло в Буэнос-Айресе, заключается не в том, что именно Трамп сказал или сделал, а в том, что он вообще способен работать — учитывая то, насколько проблемным стало его президентство. Только на прошлой неделе мы узнали, что эксперт по заговорам Джером Корси (Jerome Corsi) сообщил другу Трампа Роджеру Стоуну (Roger Stone), что русские украли электронные письма членов предвыборного штаба Хиллари Клинтон, задолго до публикации тех писем, и что Стоун сообщил об этом Трампу на следующий же после кражи день. Мы также узнали, что Трамп вел переговоры по сделке на строительство небоскреба в Москве в тот момент, когда номинация от Республиканской партии уже была у него в кармане. Доказательств сговора становится все больше — так же, как и доказательств факта препятствования правосудию. 28 ноября Трамп даже упомянул о возможном помиловании бывшего главы его предвыборного штаба и осужденного преступника Пола Манафорта (Paul Manafort). Неудивительно, что в Буэнос-Айресе Трамп выглядел несколько рассеянным и чувствовал необходимость отменить некоторые встречи. Трамп, который даже в лучшие времена с трудом справлялся с обязанностями президента, сейчас всецело поглощен вопросом своего политического выживания, гарантировать которое уже никто не может.
