0
Стремительно приближается время проведения президентских выборов на Украине, запланированных на март 2019 года, и по этой причине вопросы, связанные с националистической политикой, приобретают дополнительную остроту. Недавно Порошенко подписал новый закон, в соответствии с которым среднее образование на Украине должно проходить исключительно на украинском языке. Очевидно, что этот закон с учетом напряженных отношений Киева с Москвой из-за ситуации на Донбассе призван оказать поддержку украинскому языку и ограничить возможности русскоговорящих жителей страны. Однако, пытаясь укрепить позиции украинского языка, политики могут отдалить от себя не только русское меньшинство, но и другие группы населения, в том числе [проживающих на западе Украины] этнических венгров. Каковы же сегодня настроения в обществе и как оно воспринимает напористые шаги Киева в этом направлении? Недавно у меня была возможность посетить Украину, где я встречался с политическими экспертами, с украиноговорящими жителями страны, а также представителями меньшинств, пытаясь составить представление по этому вопросу. В свете предыдущих попыток расширения влияния русского языка на Украине действия Киева по реформированию своей политики в области языка представляются вполне понятными. В течение более двух столетий, а также уже в советский период, украинцев заставляли учить русский язык. Сегодня украиноговорящие люди составляют большинство в стране, а за ними следуют, соответственно, те украинские граждане, для которых родными языками являются русский, венгерский и румынский. Чтобы получить представление о «настроении на улице», я побеседовал с Геннадием Канищенко, бывшим владельцем кафе «Бар Барабан», которое находилось недалеко от площади Независимости. Владелец этого бара вынужден был его закрыть, хотя раньше бар украшали граффити националистического толка, а для националистов и активистов Евромайдана он в течение многих лет был излюбленным местом встреч и застолий, сопровождавшихся распитием алкоголя. Канищенко, родным языком которого является украинский, рассуждает о парадоксах языковой динамики на Украине. По его словам, в течение столетий украинский язык находился в невыгодном положении, и даже сегодня его носители сталкиваются с проблемами. «Мы находимся в центре страны под названием Украина, — подчеркнул он, не скрывая своих эмоций, — и, тем не менее, когда я покупаю продукты в супермаркете и говорю по-украински, кассир смотрит на меня с ненавистью. Я вынужден переходить на русский, потому что он является более распространенным, и это просто какое-то безумие. Я не могу представить себе нечто подобное в любой другой стране». Неоднозначная политика Хотя подобного рода эмоции можно понять, реформирование языковой политики Украины является делом непростым и чреватым последствиями, особенно если учитывать революционные события Евромайдана 2013-2014 годов с их националистическими крайностями. В результате этой революции правительство отменило закон, разрешавший некоторым регионам использовать русский в качестве официального языка. Этот шаг подлил масла в огонь и стал одной из причин антиукраинских беспорядков на Донбассе, которые — при поддержке со стороны Москвы — даже приняли форму вооруженного мятежа. Нельзя не заметить политической подоплеки в националистической позиции Порошенко, а также в подписании им упомянутого закона. Порошенко имеет крайне низкий уровень популярности, он не смог ликвидировать в стране коррупцию, не решил другие серьезные социальные проблемы, и именно поэтому он выбрал для своей предвыборной кампании лозунг «Язык, вера, армия». После подписания закона о языке Порошенко оказался под градом критики со стороны представителей украинских национальных меньшинств. Как стало известно, Порошенко надеется на то, что ставка на ультранационалистическую стратегию в своей предвыборной кампании позволит ему пройти во второй тур. Однако открытым остается вопрос относительно ответной реакции на стратегию, которая еще больше обостряет этнический конфликт. Алексей Якубин, политолог и старший преподаватель Киевского политехнического института, сказал мне, что национализм Порошенко может спровоцировать «русофобию». Помимо поддержки украинского языка, Порошенко также заявил о том, что Русская православная церковь представляет собой «пятую колонну». Проблема с точки зрения венгров Для получения более полного представления о политике в области языка я поехал на западную Украину, где живут не только украинцы, но и представители венгерского меньшинства. В некоторых районах многие венгерские дети, проходившие обучение в школе на венгерском языке, не могут продемонстрировать хорошее знание украинского языка — более 75% учеников не в состоянии сдать выпускной экзамен по украинскому языку. Чтобы еще лучше познакомиться с точкой зрения представителей венгерского меньшинства, я направился в Ужгород и встретился там с Зитой Батори, этнической венгеркой и преподавателем социологии Ужгородского национального университета. Наша беседа проходила в местном кафе, и Батори рассказала мне о том, что в детском и юношеском возрасте она испытывала некоторые проблемы из-за того, что ее родной язык — венгерский. Хотя в школе в советский период она училась очень хорошо, уже в университете она столкнулась со сложностями, поскольку нужно было хорошо знать украинский язык, который она раньше никогда не учила. «Если вы не можете быстро ответить на вопрос, то люди могут подумать, что вы глупый или недостаточно развитый человек», — сказала она. К счастью, Батори знала русский, и это помогало. Разумеется, моя собеседница подчеркнула, что она против российской агрессии в Крыму и на Донбассе. Тем не менее, по ее словам, «люди вполне могут быть образцовыми украинцами и при этом говорить по-русски». Судя по всему, Батори понимает, что языковая политика, вероятно, направлена против тех, кто говорит по-русски, а не по-венгерски, однако обе эти группы могут в итоге оказаться на обочине. В результате она поддерживает критику закона о языке со стороны представителей ее сообщества. «Я не уверена, что это хорошая идея. Я все еще думаю по-венгерски и даже считаю на моем родном языке», — сказала она. Кроме того, Батори полагает, что по чисто практическим причинам новую языковую политику вряд ли удастся реализовать. Ее дети хорошо учатся, но она не намерена отправлять их слишком далеко от Ужгорода. Что сделает мать, столкнувшись с непростым выбором — направить детей на обучение в университет в Киеве, который находится в 800 километрах от Ужгорода, или в Будапешт, до которого 350 километров? «Послушайте, я согласна с тем, что все должны говорить по-украински, но это не должно означать, что вы не можете получить среднее образование на венгерском», — сказала она. «Я не знаю, понимает ли кто-нибудь из украинских политиков, что они делают с нами. Я не думаю, что это кого-то беспокоит», — добавила она мрачно. Воспитание новой национальной идентичности Кроме того, активно внедряя новый закон о языке, Киев отдаляет от себя экспертов западного политического истеблишмента. Так, например, Атлантический совет в своем заявлении отметил, что «во время войны политики должны фокусировать свое внимание на продвижении таких гражданских добродетелей как демократия, интеграция в Евросоюз, верховенство закона и толерантность — это именно те вещи, с которыми граждане теоретически могут себя идентифицировать, в отличие от плохо продуманных попыток разделить и раздробить население ради краткосрочных электоральных целей». К этой критике присоединяются и другие занимающиеся наблюдением организации, которые считают, что принятый на Украине закон о языке «поднимает вопрос о дискриминации». А какой страной пытается стать Украина? Может быть, Киеву следует принять закон, который бы в большей степени отражал мультиэтнический характер сраны, вместо того чтобы пытаться ассоциировать национальную идентичность граждан с языком, на которым они говорят? По крайней мере, такое впечатление сложилось у меня во время беседы с Денисом Пилашом (Denis Pilash), ветераном Майдана и одним из редакторов издающегося в Киеве журнала Спильне/Commons Journal. Как и Батори, Пилаш родился в Ужгороде, он считает себя русином, хотя у него имеются также венгерские, хорватские и, возможно, даже немецкие, татарские и еврейские корни. Пилаш говорит по-украински или по-русски со своими друзьями в Киеве, тогда как дома с членами своей семьи он общается на русинском языке (для ровного счета следует сказать, что он говорит и по-венгерски). Несмотря на свои столь разнообразные корни, он называет себя просто «интернационалистом». По мнению Пилаша, «этнический вопрос» нужно обсуждать в ходе избирательной кампании, но «делать это следует иначе, потому что сейчас он используется для поиска сепаратизма, для обвинения людей или для обнаружения так называемых пособников российской агрессии. Дискуссии должны быть сосредоточены на создании более инклюзивного и плюралистического общества, в котором равные права будут иметь люди, говорящие по-русски, по-венгерски, а также на других языках». Николас Козлофф живет и работает в Нью-Йорке. Его статьи публикуются в таких изданиях как Al Jazeera, Huffington Post и Monde Diplomatique. В последние четыре года он много пишет об ухудшении отношений между Востоком и Западом, а также о политическом кризисе на Украине. Загрузка...
Загрузка...
