0
Миннеаполис — Они собрались здесь поздним февральским вечером, несмотря на мороз. Многие из них держат флаги Сомали в одной руке и американские флаги в другой, стоя у терминала прилета в ожидании прибытия одного из своих. Многочисленное сомалийское сообщество в Городах-близнецах (города Миннеаполис и Сент-Пол — прим. ред.) подобно одной большой семье, как объясняет Али Аден (Ali Aden), 39-летний инженер, который переехал в США 20 лет назад. Когда приезжает какой-нибудь известный член этой семьи, его принято встречать именно так. «Они ждут конгрессвумен Омар (Ilhan Omar)?» — спрашиваю я, имея в виду члена Демократической партии, которая представляет тот округ, где мы находимся. «Ильхан?— Аден широко улыбается. — Если бы это была Ильхан, здесь собрался бы весь город». Выясняется, что эти люди встречают какого-то малоизвестного чиновника сомалийского правительства. В обычное время его приезд заметили бы только члены местной сомалийской диаспоры. По некоторым данным, в Миннесоте проживает около 80 тысяч человек сомалийского происхождения, — это самая многочисленная сомалийская диаспора в США, диаспора, которой несомненно пришлась по вкусу культура Городов-близнецов, и присутствие которой вызывает очевидное недовольство в среде правых: в 2016 году кандидат в президенты Дональд Трамп предупредил о «катастрофе», которая может произойти из-за приезжающих в Миннесоту сомалийских беженцев, подверженных влиянию ИГИЛ*. Но нынешние времена нельзя назвать обычными. В ноябре прошлого года избиратели 5-го округа Миннесоты понимали, что творят историю: победа Омар сделала ее первой американкой сомалийского происхождения и первой женщиной-мусульманкой, получившей место в Конгрессе. Однако они не ожидали, что в течение первых семи недель своей работы в Конгрессе Омар станет одной из самых известных и узнаваемых политиков в Америке, превратившись в объект ожесточенных споров в Палате представителей и на кабельном телевидении, и что левые будут рукоплескать ей в связи с тем, что она выступает с критикой в адрес Израиля, а правые будут осуждать ее за комментарии, которые многим показались антисемитскими. Омар было предназначено выделяться. После того как Конгресс изменил свое действовавшее 181 год правило, запрещавшее носить головные уборы, чтобы она смогла там работать, она стала первой конгрессвумен, появившейся в Палате представителей в хиджабе. Однако с первых дней работы на Капитолийском холме Омар выделялась вовсе не благодаря своему гардеробу, своей религии или своей захватывающей биографии, — она достигла совершеннолетия, живя в лагере для беженцев. Она выделялась благодаря тому, что писала в соцсетях, а также тому, какая шумиха поднималась вокруг нее после публикации ее высказываний. Во-первых, Омар написала в Твиттере, что сенатор Линдси Грэм (Lindsey Graham) «скомпрометировал» себя. Она предположила, что причиной поддержки, которую он оказывает Трампу, — хотя Грэм резко критиковал Трампа на протяжении всей предвыборной кампании 2016 года, — стали некие компрометирующие материалы на этого сенатора от Южной Каролины. (Консерваторы обвинили Омар в том, что она пытается играть на давних и ничем не подтвержденных слухах о гомосексуальности Грэма. Она отвергла эти обвинения, однако все же принесла извинения). Позже, когда Омар уже стала членом комитета Палаты представителей по международным делам, ее высмеяли за ее твит 2012 года, который она опубликовала в период израильской военной кампании в Секторе Газа: «Израиль загипнотизировал весь мир. Пусть Аллах пробудит людей и поможет им увидеть злые дела Израиля» (Позже Омар принесла извинения и удалила этот твит). Наконец, в начале февраля, то есть спустя немногим более месяца после начала работы в Конгрессе, Омар внезапно превратилась из случайного подстрекателя в постоянный громоотвод. Заявив о том, что американские конгрессмены поддерживают Израиль, потому что на свои предвыборные кампании они получают пожертвования от еврейских спонсоров, конгрессвумен написала в Твиттере: «Все дело в детях Бенджамина», имея в виду 100-долларовые купюры (с изображением Бенджамина Франклина — прим. ред. ИноСМИ). Реакция оказалась чрезвычайно резкой. Все лидеры демократов в Палате представителей осудили Омар, заставив ее снова принести извинения, к ним присоединились президент и вице-президент, раскритиковавшие конгрессвумен за ее высказывание. Трамп даже заявил, что ей стоит уйти из Конгресса. (Что интересно, ни Трамп, ни Майк Пенс (Mike Pence) никогда не критиковали конгрессмена Стива Кинга (Steve King), несмотря на все его откровенно расистские высказывания — прим. автора). Избиратели Омар, особенно ее сторонники внутри сомалийского сообщества, восприняли все это крайне болезненно. Ее приход в Конгресс должен был упрочить их положение и обеспечить их собственным представителем. Вместо этого ее победа на выборах повлекла за собой массу споров и унижений. «Я был шокирован. Мне не нравится то, что она пишет в твиттере, — говорит мне Аден. — Она очень умная, и я не думал, что она так заговорит. Как американцу сомалийского происхождения мне было стыдно, потому что мы стараемся избегать крайностей. Но у нее все получится. Для нее это нечто новое, и со временем она научится справляться с этим». Гораздо более важный вопрос, по всей видимости, заключается в том, сможет ли Демократическая партия, — электорат которой находится в состоянии чрезвычайного воодушевления в связи с тем, что в 2018 году партия получила большинство мест в Палате представителей, — научиться справляться с Омар.
Эта конгрессвумен из Миннесоты, — наряду с Рашидой Тлаиб (Rashida Tlaib) из Мичигана и Александрией Окасио-Кортес (Alexandria Ocasio-Cortez) из Нью-Йорка, — представляет собой нового бесцеремонного стража прогрессивизма, заставляющего партийный истеблишмент осваивать такую тактику и занимать такие позиции, которые прежде считались чем-то выходящим за рамки мейстрима. Тем не менее эти женщины сталкиваются с сопротивлением не только со стороны партийных «старейшин», но и со стороны многих новичков, центристов, которые в ходе своих предвыборных кампаний обещали решать проблемы, а не провоцировать их, а также умеренных членов партии, которые с опаской наблюдают за тем, как ультралевые постепенно присваивают себе бренд демократов. Один из таких членов Демократической партии — сосед Омар по Миннесоте Дин Филлипс (Dean Phillips), богатый бизнесмен, который представляет 3-й избирательный округ. Чтобы лучше понять эти расхождения во взглядах внутри Демократической партии, я побеседовал с Омар и Филлипсом, провел несколько дней в их округах и поговорил с их избирателями. И выяснил, что, несмотря на ту поучительную историю, которую представляет собой многолетняя ожесточенная борьба внутри Республиканской партии, демократы сейчас оказались в опасной близости от начала собственного «братоубийственного» конфликта. Разногласия между молодыми членами Демократической партии, — как в вопросах стиля, так и в вопросах содержания, — свидетельствуют о наличии серьезного раскола внутри партии, которой давно пора переосмыслить свои идеологические позиции. И Омар не стесняется делать это. «Я однозначно не собираюсь быть удобной, и я не хочу, чтобы всем тем, кто меня окружает, обязательно было удобно со мной, — сказала она, насмешливо улыбнувшись. — Я считаю, что самые удивительные вещи происходят именно тогда, когда люди испытывают сильный дискомфорт». Филлипс — по природе дружелюбный и стремящийся к компромиссу человек — оказался в числе тех, кто испытывает дискомфорт. Когда мы обсуждали Омар и Окасио-Кортес, он пожаловался: «Внезапно обо всей партии начали судить по поведению двух ее членов, которые составляют всего 1% демократов в Конгрессе». Но, с точки зрения американцев сомалийского происхождения, таких как Аден, кризис идентичности демократов намного глубже. Вполне довольные жизнью, но при этом испытывающие некоторую тревогу в нынешнюю эпоху антииммигрантской политики, эти люди знали, что Омар, будучи женщиной-мусульманкой, родившейся в Африке, привлечет к себе пристальное внимание, и, чтобы их невероятная гордость за ее успехи ослабла, потребуется нечто большее, нежели несколько необдуманных твитов. Но тех представителей сомалийского сообщества, с которыми мне довелось побеседовать, беспокоит, что Омар попала в ловушку, оказавшись в центре ожесточенных споров не потому, что она — убежденная антисемитка, а потому что в прошлом была активисткой из народа. И верила, что Трампа можно победить, только играя по его правилам: обвинять, вместо того, чтобы собирать информацию; ежедневно использовать преувеличения в качестве одного из основных инструментов; сначала писать в твиттере и только потом задавать вопросы. «Трамп — радикал. Возможно, мне следует сказать, что он — расист, потому что я так считаю. Но я не хочу видеть, как в результате другие тоже будут становиться радикалами», — говорит Аден, натурализованный гражданин и убежденный демократ. Подобно многим членам команды Пелоси, он вздрагивает при упоминании об импичменте президента — не потому, что Трамп ему нравится, а потому что, с его точки зрения, это поможет президенту выставить своих оппонентов такими же «радикалами», как он сам, и приблизит его к переизбранию в 2020 году. «Я беспокоюсь, что Ильхан может слишком далеко отклониться влево, как конгрессвумен [Окасио-Кортес] из Нью-Йорка», — говорит Аден. *** В январе демократы вернули себе большинство мест в Палате представителей, и число новичков среди них превысило 60 человек — самое большое число новичков у демократов за последние полвека. Демократическое большинство уже зарекомендовало себя как самая влиятельная группа новоиспеченных законодателей, когда-либо прибывавшая в Вашингтон. Эта группа законодателей, прибывшая в Палату представителей в 2018 году, чрезвычайно быстро продемонстрировала способность изменять траекторию развития Демократической партии после Барака Обамы: потенциальные претенденты на участие в президентских выборах поддались силе притяжения молодых агитаторов спустя всего несколько недель после их прихода в Конгресс. Что касается Омар, она может без каких-либо опасений призывать к импичменту Трампа, выдвигать аргументы в пользу упразднения Иммиграционной и таможенной полиции, продвигать программу [медицинского страхования] Medicare for All и поддерживать «новую зеленую сделку» (Green New Deal): в 2016 году Хиллари Клинтон набрала 55% голосов в ее округе. То же самое можно сказать и о близких друзьях Омар — Тлаиб, Окасио-Кортес и Айянне Прессли (Ayanna Pressley) из Массачусетса. Эта группа молодых законодателей, именующая себя «бригадой», представляет четыре из наиболее безопасных для демократов избирательных округов в Америке. Они пришли в Конгресс не для того, чтобы поэтапно одерживать победы, а чтобы добиться всеобъемлющих перемен внутри правительства и внутри их собственной партии, будучи уверенными, что их происхождение обезопасит их от той отрицательной реакции, с которой другие демократы могут столкнуться в менее идеологически изолированных частях страны. Дилемма демократической партии заключается в том, что демократы не сумели бы отвоевать большинство мест в Палате представителей без тех 40 новичков, которые смогли опередить республиканцев в колеблющихся штатах, — большинство из них опирались на идеи добросовестного управления и продуктивного сотрудничества двух партий. В Мичигане, хотя пылкий либерализм Тлаиб вполне устраивает привязанный к Детройту 13-й избирательный округ («Мы объявим импичмент этому негодяю!», — заявила она спустя несколько часов после вступления в должность), — он существенно усложняет жизнь Хейли Стивенс (Haley Stevens) и Элиссе Слоткин (Elissa Slotkin), паре умеренных новичков, которые прошли через очень сложные предвыборные кампании и победили в 11-м и 8-м округах соответственно. А в Нью-Йорке, хотя Окасио-Кортес прославила свой расположенный в Бронксе 14-й избирательный округ, продвигая демократический социализм, ее коллега Макс Роуз (Max Rose), ветеран боевых действий, но относительный новичок в политике, победивший в 11-м округе благодаря решению сыграть на культурном консерватизме Стейтен-Айленда, вынужден расплачиваться за крен его партии влево. Однако ни в одном другом месте расхождения внутри современной Демократической партии не чувствуются так остро, как в Большом Миннеаполисе. Республиканцы не представляли 5-й избирательный округ Омар, куда входит район аэропорта, с 1962 года. В пяти минутах езды оттуда находится торговый центр Mall of America, относящийся к 3-му округу — округу, у которого не было ни одного представителя-демократа с 1960 года. Однако в январе Филлипс официально стал представителем этого округа, одержав победу над республиканцем Эриком Полсеном (Erik Paulsen) осенью 2018 года. «Эти два округа разительно отличаются друг от друга. Они расположены по соседству, однако между ними мало общего», — говорит Кен Мартин (Ken Martin), председатель отделения партии в Миннесоте и вице-председатель национального комитета Демократической партии Округ Омар абсолютно урбанистический: там живут как очень богатые, так и очень бедные люди, усредненный доход семьи там составляет 63 202 доллара, а средний доход семьи — 88 390 долларов, согласно данным Бюро переписи США. Округ Филлипса — это в основном пригороды, которые огибают Миннеаполис подобно гигантской букве «С». На севере этого округа находятся кварталы, где живут в основном рабочие, на западе — богатые люди, а на юге — представители верхних слоев среднего класса. Усредненный доход семьи там составляет 89 442 доллара, а средний доход — 123 574 доллара. Тот факт, что Филлипс — еврей, а Омар — мусульманка — единственный пример такого соседства членов Конгресса в американской истории — делает их пересечение чрезвычайно интригующим, особенно в свете недавних событий. Однако, если сосредоточиться исключительно на этой уникальной динамике, можно упустить из виду те явления полярности, которые Омар и Филлипс воплощают. На фоне формирования нового поколения демократических лидеров и на фоне разногласий в рядах левых в некоторых экзистенциальных вопросах, касающихся управления в эпоху Трампа, два конфликтующих элемента современной Демократической партии оказались в соседних избирательных округах. Там, где Омар и ее прочно закрепившиеся в палате коллеги-демократы навязывают бесстрашный либерализм и утверждают, что трамповский подход «выжженной земли» ведет к политической войне, в которой не будет победителей, Филлипс и его товарищи из «колеблющихся» округов проповедуют идеи сотрудничества и постидеологического прагматизма, опасаясь, что президента обязательно переизберут, если Демократическая партия окажется еще более категоричной, чем партия президента. Оба эти конгрессмена ощущают на себе давление. В своих интервью Омар и Филлипс положительно отзывались друг о друге, стараясь не делать акцент на внутрипартийном соперничестве и подробно рассказывая об общих целях демократов в Конгрессе. Но как только я начал расспрашивать о деталях — о политике и стратегии, об идеологическом брендинге и политическом темпераменте — все противоречия тут же оказались на поверхности. Ответы Омар и Филлипса послужили не только доказательством наличия внутри демократической коалиции множества разногласий, которые будет крайне трудно урегулировать на Капитолийском холме на фоне тяжелого цикла президентских выборов, но и свидетельством скрытого недоверия, которое, если с ним не бороться, может спровоцировать жестокую междоусобную борьбу, разъедавшую Республиканскую партию на протяжении большей части прошлого десятилетия. Сейчас мы слышим первые залпы гражданской войны демократов. *** Благодаря своему происхождению Филлипс ориентирован на поиски компромисса, что делает его вполне подходящим человеком для выполнения той задачи, которая его ждет впереди. Будучи внуком известной колумнистки Эбигайл ван Берен (Abigail Van Buren), Филлипс сосредоточен на выстраивании отношений и поисках общего языка, считая, что люди способны решить любую проблему, если готовы честно сотрудничать друг с другом. Первая группа, к которой он присоединился в Конгрессе, — это Problem Solvers Caucus, своеобразный клуб деловых центристов, которые не могут похвастаться значительными достижениями в области законотворчества (и за это крайние левые и крайние правые над ними посмеиваются), но при этом представляют собой своего рода духовный оазис для сторонников умеренных позиций из обеих партий. Ближе всего в Конгрессе он сдружился с республиканцами, хотя, прежде чем назвать мне их имена, он все же выяснил, не против ли они, не желая каким-то образом непреднамеренно навредить их авторитету среди правых. А когда Омар написала тот самый твит, который позже многие назвали антисемитским, Филлипс довольно долго воздерживался от публикации пресс-релиза, чем вызвал недовольство своих еврейских друзей и коллег. Причина: он еще не поговорил со своей коллегой из Миннесоты и хотел обсудить с ней ситуацию в частной беседе, прежде чем выступать с публичными комментариями по этому поводу.
«Мне хотелось бы, чтобы больше людей вели себя именно так — обсуждать сначала все в личной беседе, — говорит Филлипс. — Знаете, стоит больше беседовать друг с другом и меньше писать в твиттере. Именно твиты часто навлекают на нас неприятности». Даже произнося эти слова, Филлипс демонстрировал такой уровень эмоциональной отзывчивости, который больше подошел бы его бабушке. «В ходе нашей беседы я выразил свои чувства, объяснил, почему такие высказывания причиняют мне боль, почему такие слова и заявления наносят ущерб, и я призвал к совместной работе, к налаживанию взаимопонимания и к обсуждению различий в нашем жизненном опыте, — сказал он. — Я имею в виду, что жизненный опыт члена Палаты представителей Омар и мой жизненный опыт абсолютно непохожи, но в этом и заключается прелесть США». 50-летний Филлипс — баснословно богатый, в очках с темной оправой, с волосами цвета карамели, аккуратно зачесанными назад, — очень напоминает промышленного магната. Его семье принадлежит процветающий бизнес в Городах-близнецах, — после получения степени магистра бизнеса он стал главой империи по производству алкогольных напитков и владельцем множества объектов недвижимости в городе и пригородах. В среду вечером мы встретились с ним в одном из них — здании, расположенном в историческом центре города в нескольких минутах ходьбы от Миссисипи, которое прежде принадлежало семье Пиллсбери, и которое его собственная семья теперь продает. Филлипс успел поработать практически на всех должностях в своей компании по производству алкогольных напитков, прежде чем возглавить ее, а затем создал несколько собственных весьма успешных предприятий. И только после того, как Филлипс создал свой собственный бренд, он решил пойти в политику. Республиканец Полсен, который тогда был представителем 3-го избирательного округа, в 2016 году переизбрался на этот пост в пятый раз — с преимуществом в 14 пунктов — несмотря на то, что Трамп проиграл в этом округе с разрывом почти в 10 пунктов. Уверенный в себе и вооруженный внушительным состоянием Филлипс убедил партийных старейшин в том, что является тем самым поддерживающим дружеские связи с Торговой палатой и настроенным на компромисс демократом, который может получить голоса колеблющихся избирателей и избирателей, разочаровавшихся в республиканцах, в пригородах Миннеаполиса. И он оказался прав: позиционируя себя в качестве кандидата, готового решать проблемы в таких вопросах, как медицинское страхование, вооруженное насилие и финансовая расточительность, Филлипс опередил Полсена с отрывом, измеряемым двузначным числом, став представителем традиционно республиканского округа, который был недоступным для демократов много лет. Когда Филлипс еще был кандидатом, и когда он проходил боевое крещение в Конгрессе, на фоне остальных он выделялся двумя вещами. Первая — это его терпимое — я бы даже сказал почтительное — отношение к Трампу, которого современные левые непроизвольно ненавидят. В ходе своей предвыборной кампании Филлипс ни разу не упомянул президента. Хотя Трамп действительно крайне непопулярен в этом округе, по словам Филлипса, избиратели редко говорят о том хаосе, который исходит от Белого дома. Избирателей в гораздо большей степени интересовали материальные вопросы, в частности расширение покрытия медицинской страховки, выведение корпоративных денег из политики, балансировка бюджета. Однако, когда Филлипс упоминал о президенте, он, казалось, говорил о нем с почтение и даже благодарностью — за то, что Трамп перенаправил страхи избирателей, убежденных в том, что правящий класс отвернулся от них. Несколько раз в ходе нашей с ним беседы Филлипс упомянул о способности Трампа налаживать контакт с обделенными вниманием слоями населения и даже поблагодарил Трампа за то, что, глядя на него, в 2018 году демократы выстроили свои предвыборные кампании иначе. Вторая черта, отличающая Филлипса от других, — его отвращение к ярлыкам. Он постоянно говорит об «итогах», но зачастую не может подробно рассказать о деталях политики — результат приобретенного стремления избегать ситуаций, в которых его можно было бы вписать в рамки стереотипов безумного прогрессивиста или слабовольного умеренного либерала. (Как написала газета City Pages, на одном из мероприятий в Миннеаполисе в прошлом году он сказал своим избирателям: «Я выступаю против абортов. Я выступаю за выбор. Я не думаю, что это взаимоисключающие позиции. Я думаю, должно присутствовать и то, и другое»). В какой-то момент Филлипс говорит мне: «Я не думаю, что многие американцы отказались бы от более доступного здравоохранения по более низкой цене, отказались бы от более чистого воздуха, не захотели бы защищать окружающую среду, не захотели бы иметь доступ к более дешевому образованию. К таким результатам стремятся все… Между тем, чего я хотел бы добиться, и тем, к чему стремятся некоторые мои коллеги, исповедующие более левые взгляды, не такая уж большая разница». Но затем, когда речь заходит о конкретных предложениях, разница становится очевидной. Он подчеркивает, что не поддержал «Новую зеленую сделку» — план по превращению Америки в рай возобновляемой энергии, на реализацию которого уйдут триллионы долларов. Филлипс смеется при упоминании о «современной фискальной теории» — модной концепции, продвигаемой Окасио-Кортес и другими представителями левого крыла, о том, что национальный долг Америки — это просто бессмысленная цифра. Он не поддерживает аппарат программы Medicare for All. Он также не поддерживает все чаще выдвигаемое предложение о создании бесплатных колледжей. Я вовсе не стремлюсь обвинить Филлипса в двуличии и демагогии. Как и многие другие неопытные конгрессмены — умеренного толка — он просто не хочет раскачивать лодку. Те демократы, которые одержали победу в округах, традиционно голосовавших за республиканцев, в ходе своих предвыборных кампаний обещали не воевать с республиканцами впустую. Но ирония заключается в том, что, прибыв в Вашингтон, они поняли, что гораздо более серьезная угроза для них исходит со стороны левого крыла их собственной партии. Филлипс подходит к этому вопросу так же, как он подходит к любому другому политическому вопросу, то есть с осторожностью. «Это создает новые интересные вызовы для молодых членов партии, у которых появляются свои последователи. И всего два человека могут привлекать к себе больше внимания, чем все остальные демократы в Конгрессе, — говорит он, имея в виду Омар и Окасио-Кортес. — В глазах общественности они превратились в голос партии — и даже в фактических лидеров партии». Чтобы стало еще яснее, Филлипс добавляет: «Демократы получили большинство мест в Палате представителей не благодаря победам в округе Окасио-Кортес или округе Ильхан Омар, а благодаря победам в тех округах, которые в прошлом с недоверием относились к демократам… Если внутри партии есть трения, как мы можем сохранить это большинство?» *** У Омар есть простой ответ на вопрос ее коллеги.
«Я думаю, что мы можем потерять большинство мест в том случае, если мы не выполняем свои обещания. Республиканцы зачастую это делают, а демократы — нет. Создается впечатление, что мы боимся наших собственных теней. Мы слишком боимся прислушиваться к народу и признать, кто является нашей электоральной опорой, — говорит она. Я восхищаюсь республиканцами. Кажется, они отлично понимают — хорошо это или плохо — желания своего электората и сохраняют верность ему. Наша база больше, но мы, по всей видимости, не понимаем ее и не преданы ей. Когда вы постоянно пытаетесь найти способ угодить всем вокруг, в конечном счете вы не можете угодить никому». Конгрессвумен наклоняется вперед, сидя в кресле, и в ее голосе внезапно появляется нотка тревожности, когда она пытается оценить пути дальнейшего развития Демократической партии. Омар с покрытыми платком волосами и в зимнем пальто, накинутом на плечи и защищающем ее от утренней прохлады, казалось, соблюдала особую осторожность, когда мы только начинали разговор. И это понятно: учитывая скандал, связанный с Линдси Грэмом, обвинения в антисемитских высказываниях и недавний спор со спецпосланником Трампа в Венесуэле Эллиотом Абрамсом (Elliott Abrams), она выглядит скорее как побывавший в боях солдат, нежели как молодой и полный сил член Палаты представителей, вступивший в должность всего два месяца назад. Но скоро ее осторожность улетучивается. Хотя ей всего 37 лет — у Омар деликатные черты лица, задорный смех и достаточно резкий голос в соцсетях, отражающий ее относительную молодость, — передо мной женщина, которая спешит действовать. Когда ей было восемь лет, ее семья бежала из Сомали от гражданской войны. Следующие четыре года они прожили в лагере для беженцев в Кении и только потом нашли убежище в Америке. В юности она постоянно задавала себе вопрос, почему страна возможностей, о которой она столько читала, — ее новый дом, США — не выполняет свои обещания. Пожив некоторое время в пригороде Вашингтона, а затем в Миннеаполисе, она испытала на себе нищету. Она видела разрушенные школы. Она видела людей, которые не получали медицинской помощи. Став натурализованной гражданкой в возрасте 17 лет, она отправилась изучать политологию в колледж в Северной Дакоте, где и началась ее деятельность в качестве активистки, сосредоточившейся на решении проблем с питанием и образованием. Она стучала в двери и шокировала многих белых женщин своим платком на голове, но затем им удавалось налаживать связи, скрепленные общими тревогами — необходимостью иметь «доступные услуги по уходу за детьми, доступные школы, стабильную работу, иметь возможность приходить домой не слишком поздно, чтобы приготовить ужин». По мере роста численности сомалийского сообщества в ее городе росло и недовольство молодых активистов. К тому моменту, когда в 2016 году она приняла участие в выборах, одержав победу над действующим членом законодательного органа Миннесоты, Омар больше не могла мириться, — не столько с трампизмом или политическим курсом в целом, сколько с политикой Демократической партии. С ее точки зрения, партия, якобы исповедующая прогрессивные ценности, стала активно участвовать в поддержании существующего положения вещей. По словам Омар, «надежда и перемены», которые обещал Барак Обама, оказались миражом. Напоминая о «детях в клетках» на границе США и Мексики, а также об атаках американских дронов по всему миру при Обаме, она утверждает, что этот президент-демократ действовал в тех же фундаментально искаженных рамках, что и его преемник-республиканец. «Мы не можем злиться только на Трампа… Он ведет политику неумело, но многие из тех, кто работал до него, тоже неумело вели политику. Просто они были более деликатны, чем он, — говорит Омар. — Но теперь нам нужно не это. Мы больше не хотим, чтобы убийства сходили с рук политикам только потому, что они деликатны. Мы хотим понимать, какая именно политика стоит за приятным лицом и улыбкой». Омар нравятся сравнения ее «бригады» с Движением чаепития. Несмотря на очевидные философские различия, схемы развития событий очень похожи: президент, отработавший на своем посту два срока, покидает его, так и не выполнив обещания, данные идеологическому ядру избирательной базы своей партии; это ядро базы активизируется после избрания президента из другой партии; спустя два года, на первых для этого президента выборах в Конгресс, энергия этого ядра помогает оппозиционной партии вновь получить большинство мест в Конгрессе. Время покажет, смогут ли демократы довести это сравнение до логического конца, когда мятежное крыло активистов поглощает партийный истеблишмент. Это та мысль, которая парализует таких законодателей, как Филлипс, и вдохновляет таких, как Омар. «Мы привыкли видеть негативные аспекты Движения чаепития и не обращать внимание на то, что они действительно поддерживали связь с американским народом, чтобы тот чувствовал, что кто-то активно отстаивает его интересы, — говорит она. — В этом и заключается сходство. Многие из нас очень похожи на активистов прошлого своей готовностью прийти сюда и защитить наших избирателей, защитить те американские идеалы, в которые мы верим». Как и некоторые представители Движения чаепития в 2011 году, Омар видит проблему в том, что многие из ее коллег-новичков прибыли в Вашингтон не для того, чтобы бороться. «Я не думаю, что чрезмерная осмотрительность — это способ завоевать сердца и умы американцев, — говорит она. — Меня огорчают некоторые мои коллеги, которые не понимают, что внутри их избирательных округов идея программы Medicare for All чрезвычайно популярна. Что в их округах „Новая зеленая сделка" чрезвычайно популярна. Что идея устранения недостатков в нашей искаженной иммиграционной системе тоже чрезвычайно популярна. Они обращают внимание лишь на риторику, которая диктует им: „В этом округе шансы республиканцев и демократов примерно равны, поэтому вы должны соблюдать осторожность, вам не следует высказываться на эти темы". В реальности эти люди — такие же, как и все остальные: они пытаются заработать на оплату счетов за медицинские услуги, они вынуждены мириться с неэффективной инфраструктурой, они вынуждены мириться с экономическими реалиями XXI века. А мы должны быть готовы обсуждать эти темы». Некоторые из коллег Омар среди демократов в Конгрессе считают, что подобные беседы необходимо вести крайне осмотрительно, и что не в меру активные молодые члены Конгресса ведут себя как слон в посудной лавке. Спустя всего несколько часов после нашего разговора Омар оказалась в центре нового скандала: на этот раз в связи с публикацией видео на одном мероприятии в Вашингтоне, где она снова подняла тему влияния Израиля на американскую политику и публично заявила о «преданности [законодателей] иностранному государству». Столкнувшись с бурей осуждения, в том числе со стороны многих влиятельных членов своей партии, Омар отказалась уступить. За этим последовала целая неделя неутихающего хаоса в рядах демократов Палаты представителей: старшее поколение демократов настаивало на голосовании по резолюции, осуждающей антисемитизм, более молодые поднялись на защиту Омар, а руководство партии в отчаянной попытке урегулировать конфликт в конечном счете остановилось на такой версии резолюции, в которой решительно осуждались все формы агрессивной риторики, в том числе в отношении коренных американцев и уроженцев островов Тихого океана. Это стало убедительной победой Омар и ее союзников из левого крыла партии. За несколько часов до того, как записанные на видео комментарии вновь привлекли к этой конгрессвумен всеобщее внимание, Омар сказал мне, что Вашингтону — и особенно ее коллегам-демократам — стоит привыкнуть в тому, что она не будет вести себя тихо и осторожно. «Насколько сильный дискомфорт испытывают другие люди, настолько сильное воодушевление чувствую я, видя, как меняется тон, что является положительным знаком. Я чувствую это воодушевление, когда мы подробно обсуждаем деньги и их влияние на Вашингтон. Меня вдохновляет моя способность провоцировать дискуссии на тему внешней политики, которой не хватает многим моим коллегам, выступавшим против вмешательства и против войны, — говорит она. — Поэтому я не боюсь удивлять и приводить в замешательство других людей, если это поможет начать дискуссии, которые прежде никто не решался начать». *** Легко упустить из виду тот факт, говорит Филлипс, что спикер Нэнси Пелоси (Nancy Pelosi) и демократическое руководство в Палате представителей сделали своим законодательным приоритетом массивный пакет мер по борьбе с коррупцией и в поддержку прав избирателей, который пользуется практически единодушной поддержкой внутри партии. Кроме того, легко не заметить и тот факт, указывает Филлипс, что самый многочисленный группа внутри большинства в Палате представителей — это именно центристская, по-деловому настроенная Новая коалиция демократов. В нее входит 101 демократ, и многие из них — новички, одержавшие победу в колеблющихся округах. Эта группа редко попадает в новости — «у нас здесь мало выставочный лошадей», как говорит Филлипс, — однако число ее членов является отражением идеологической уравновешенности внутри этой группы демократов, которую мало кто ценит. И все же, если разногласия внутри демократов в Палате представителей — это проявление опосредованной войны за идентичность партии, то эти внутренние баталии обретают конкретные очертания нечестной борьбы. Если отвлечься от энергичности новичков-прогрессивистов, ведущие демократы зачастую являются выходцами из тех областей страны, где сотрудничество с Трампом по каким бы то ни было вопросам считается крайне неудачной затеей. Для этих демократов, даже если они склоняются к сдержанной позиции, реалии разобщенного правительства и энтузиазм их электоральной базы подталкивают их к столкновению, а не к сотрудничеству. «Раскол присутствует не только среди новичков. Раскол наблюдается и между демократами, одержавшими победу в колеблющихся округах, и демократами, избранными в комитеты и на должности председателей комитетов, которые одержали победу в совершенно безопасных округах, и на которых активисты сейчас оказывают мощное давление, пытаясь заставить их проанализировать 10 тысяч самых разных явлений внутри исполнительной ветви власти, — объясняет Дейв Вассерман (Dave Wasserman), редактор Cook Political Report. — Это был лишь вопрос времени, когда именно появятся эти трещины внутри демократов в Конгрессе, и вот они появляются». Между тем в только начинающейся гонке за право бороться с Трампом на выборах 2020 года демократам еще только предстоит завоевать умы и сердца своих избирателей. Одинаковых выборов не бывает, и пока довольно рано делать какие-то прогнозы на основании рейтингов новоиспеченных членов Конгресса. Но все труднее представить себе демократа, который займёт центральную партийную позицию, не повторив модель, продемонстрированную Трампом в 2016 году, и которую демонстрирует Омар в 2019 году: пренебречь всеми правилами, увеличить громкость и общаться с избирателями на их условиях. Именно эта мысль больше всего удручает Филлипса. «В наше время единственный способ создать общенациональный бренд, единственный способ сделать так, чтобы тебя услышали все, — это бросать политические бомбы, — вздыхает он. — И здесь возникает перекос побудительных стимулов. У политиков не остается стимулов вести себя уважительно и достойно». Внутри торгового центра Mall of America другим февральским вечером пара местных 25-летних женщин — Дуйен Лью (Duyen Lieu) и Джинни Фаррелл (Jeannie Farrell) — без умолку говорят о новоиспеченной конгрессвумен из Миннеаполиса. Они называют Омар храбрым новатором и прогрессивным провидцем. По словам Лью, если говорить о якобы антисемитских высказываниях Омар, то демократы, которые ее боятся, попросту раздули из мухи слона. А по словам Фаррелл, «у нее на спине мишень», потому что она носит хиджаб, потому что она росла в семье беженцев и потому что она мусульманка. Обе женщины читают публикации Омар в соцсетях. Они также читают публикации Окасио-Кортес и других популярных молодых демократов. Но они не читают публикации своего представителя в 3-м округе Филлипса. Они вообще никогда о нем не слышали. (У Омар 800 тысяч подписчиков в Инстаграме и примерно столько же в Твиттере, если сложить число читателей ее личного и политического аккаунтов. Между тем у Филлипса примерно 6 тысяч подписчиков в Инстаграме и немногим более 20 тысяч фоловеров в Твиттере). Время покажет, смогут ли взгляды молодых демократов из колеблющихся округов, таких как Лью и Фаррелл, — использующих термин «социализм» и поддерживающих кандидатуру Берни Сандерса (Bernie Sanders) на пост президента, — послужить предзнаменованием стремительных и масштабных перемен, которые Омар и ее союзники хотят увидеть в будущем своей партии. (Омар открыто не называет себя социал-демократом, как это делает Тлаиб и Окасио-Кортес. Филлипс говорит, что ярлык «социалиста» «выводит меня из себя», и считает, что это будет «большой проблемой для всей страны», если его партию начнут так называть, потому что на самом деле социалистами себя считают «всего два члена из двухсот»). Очевидно одно: линии разлома внутри группы демократов-новичков в Палате представителей станут теми самыми линиями, которые будут определять контуры борьбы за выдвижение на президентские выборы. Филлипс, ориентированный на бизнес сторонник умеренных позиций, поддерживает сенатора от Миннесоты Эми Клобушар (Amy Klobuchar), которая «прагматична» и сумеет «навести мосты», чтобы завоевать голоса неопределившихся избирателей и тех, кто разочаровался в республиканцах. Отчаянная прогрессивистка Омар говорит, что больше всего ее восхищают Сандерс и Элизабет Уоррен (Elizabeth Warren) — кандидаты, которые «не боятся» и выдвигали «смелые предложения». Один из главных вопросов, на которые демократам нужно будет ответить в ближайшие несколько месяцев — как в рамках предвыборной кампании, так и на Капитолийском холме, — это вопрос о том, нужно ли представлять президента Трампа к импичменту. Хотя некоторые прогрессивисты, включая Тлаиб, активно настаивают на процедуре импичмента, лидеры демократов призывают соблюдать осторожность. Они хотят, чтобы члены партии дождались публикации отчета спецпрокурора Роберта Мюллера (Robert Mueller) о расследовании вмешательства России в президентские выборы 2016 года, опасаясь, что любые перегибы могут оттолкнуть от них часть электората и повысить шансы президента на переизбрание. Филлипсу и его единомышленникам из демократических округов не нужно повторять дважды. Они хотят сохранить за собой свои должности в 2020 году, и они вряд ли что-то выиграют, заговорив об импичменте. Омар тоже пока не готова настаивать на начале процедуры импичмента, однако, по ее словам, она руководствуется иными причинами. По ее мнению, Трамп «абсолютно безумен» и уже доказал, что совершенно не годится для занимаемой им должности. Однако, добавляет она, «я считаю вице-президента более опасным, нежели тот человек, который управляет этим цирком. Я думаю, необходимость импичмента действительно может назреть, но я боюсь этого». ________________________________________ * террористическая организация, запрещенная в РФ Загрузка...
Загрузка...
