0
Французский президент является одним из самых влиятельных людей на планете. Он возглавляет ядерную державу, которая занимает кресло постоянного члена в Совете безопасности ООН. Его вето может заблокировать решение, точнее обсуждение решения, любой проблемы, которая привлекла внимание мирового сообщества. Для Чехии это, возможно, не очевидно, так как в ее глазах политическими «тяжеловесами», что в целом естественно, являются президенты США, России и Китая, а экономическими — Германия. Тем не менее факт остается фактом. Поэтому нам не стоит пренебрегать тем, что французский президент проявляет интерес к миру и составил собственное мнение о том, как и куда ему (не) стоит двигаться. Не так давно большой резонанс вызвали слова, сказанные Макроном седьмого ноября, о «смерти мозга» НАТО. И нам стоит задуматься над его заявлением. Выступление Макрона, в котором он изложил французским послам большую часть того, что потом начал транслировать и за рубеж, первым в нашей стране замечательно разобрал бывший дипломат и эксперт в области безопасности Даниэл Коштовал. Его содержательный и обширный материал начинается со слов: «Французский президент хочет превратить Европейский Союз в военную державу и начать диалог с Россией. Желания Макрона не нравятся немецкому канцлеру, а также его чешским и словацким партнерам». Ниже я попытаюсь поставить слова и действия французского президента в широкий исторический контекст. Но в начале я позволю себе напомнить, что президент Франции уже давно заявил о желании предложить новую концепцию для собственной страны, Европы и всего мира. В начале текущего года мы писали об этом в связи с 56-й годовщиной подписания Елисейского договора. В Европе продолжают говорить о том, что нам нужен политик со своей концепцией будущего, который сможет предложить стратегический план, чтобы мы могли противостоять новым вызовам и выстоять в условиях острой конкуренции. Тот факт, что Франция добивается независимой позиции во власти, информированного человека не удивляет. К этому Франция стремилась с того момента, как, несмотря на капитуляцию 1940 года, ее приняли в ряды стран-победительниц во Второй мировой войне, благодаря чему, кстати, Франция заняла место в кругу постоянных членов Совета безопасности ООН. Напомню, что это произошло во многом благодаря Уинстону Черчиллю, который перед лицом превосходящих сил США и СССР хотел отстоять свое видение будущего устройства Европы и мира и поэтому крайне нуждался в поддержке еще одной «старой европейской империалистической державы». После Второй мировой войны Франция потерпела унизительное поражение в 1954 году в Индокитае, из-за чего в том же году ей пришлось оставить свои позиции в Индии. А еще через два года Франция вместе с британцами опозорилась в Суэцком кризисе. Из-за этого в 1958 году распался возникший после войны Французский союз — попытка преобразовать французскую империю в мировую Францию, которую образовывала бы основная территория Франции (тогда ее неотъемлемой частью с 1848 года были также алжирские департаменты по ту сторону Средиземного моря) и ряд других территорий в Африке и Азии. Алжир, где с 1954 года велась вооруженная борьба против французского присутствия, дал старт политическому кризису, вследствие которого во главе страны встал Шарль Де Голль. Он основал существующую поныне Пятую республику, которая в 1962 году даровала Алжиру независимость. Удар по США без колебаний Несмотря на очередной провал (именно так подавляющая часть французов воспринимала утрату Алжира) период с 1959 по 1969 год, когда де Голль возглавлял страну, ознаменовался отчасти успешными попытками восстановить «Grandeur». В 1963 году удалось подписать Елисейский договор с Конрадом Аденауэром, с которым де Голль поддерживал крепкие личные связи еще с 1958 года. Этот договор сделал возможным появление французско-немецкого «локомотива» европейской интеграции, а также урегулировал лучшим для французов образом отношения с Германией в сфере безопасности (правда, Германия так и не поддержала желания Франции стать независимой от американцев и британцев). В 1960 году Франции удалось стать четвертой (после США, СССР и Великобритании) ядерной державой. А когда в 1966 году была завершена функциональная система носителей, де Голль вывел страну из военного руководства НАТО (хотя Франция осталась его членом, и в эти структуры ее обратно вернул в 2009 году президент Саркози). Ведь, по замыслу де Голля, независимая ядерная держава должна иметь возможность проводить политику, преследующую, прежде всего, ее собственные интересы без учета нужд и интересов других держав. Франция демонстративно придерживалась своей линии и в подтверждение, кстати, в 1964 году наладила дипломатические отношения с коммунистическим Китаем. Это, несомненно, характеризует Францию с определенной стороны. И тем не менее всех поразило заявление французского начальника генерального штаба (все понимали, что он выражает позицию президента) о том, что французские ядерные силы в случае необходимости должны быть «готовы нанести удар в любом направлении», то есть потенциально и по США. В обстановке холодной войны это заявление прозвучало тогда вопиюще. В то время левые Франции горячо поддерживали политику Москвы, и та немедленно воспользовалась представившимся ей шансом. Она попыталась с выгодой для себя использовать натовского «несносного ребенка» (кстати, к тому же стремилось тогдашнее европейское сообщество). Президент Франции стал первым западным главой государства, который после Второй мировой войны посетил СССР, где его не только приняли с огромными церемониальными почестями, но и даже позволили побывать на космодроме «Байконур»… Возможно, СССР надеялся, что благодаря Франции, которая отмежевывалась от США, ему удастся расколоть Запад, но и в итоге советских руководителей постигло разочарование. Де Голль, конечно, продолжал свою линию, настаивая на своем, столь приятном для советского уха, тезисе 1959 года: «Да, вся Европа от Атлантики до Урала будет решать судьбы мира!» То есть речь шла о Европе без американцев и канадцев. Но при этом де Голль не отступал и от второй части своего высказывания, которая в Восточном блоке так никогда и не прозвучала. А ведь де Голль сказал, что для достижения подобной перспективы есть обязательное условие: СССР должен перестать быть тем, чем является, и снова стать Россией… Сегодня это условие выполнено, и Макрон, как уже было сказано, не только проявляет заинтересованность в диалоге с Россией, но и делает шаги ей навстречу. К примеру, он лично встречается с Путиным, заявляет, что Россия может вернуться в Большую семерку, и поддерживает возвращение РФ в те европейские структуры, откуда после аннексии Крыма и вторжения на Восточную Украину Россия вышла. Кроме того, Макрон без колебаний критикует Соединенные Штаты и откровенно высказывает скепсис в отношении дальнейшего развития НАТО. Так стоит ли нам в связи с этим настороженно относиться к его словам (и намерениям)? Мы, бесспорно, должны быть осторожны, и хорошо, что сейчас такого же мнения придерживаются и другие наши союзники по НАТО, а также генеральный секретарь альянса. Однако стоит учитывать и другие факторы. Первый и чрезвычайно важный момент заключается в том, что в конце второго десятилетия ХХI века мы оказались в ситуации, которую не предполагали и к которой пока не готовы. Что же делать с НАТО (2002)? После завершения холодной войны перед НАТО встала проблема, что делать дальше. Ответ на важнейший вопрос «Out of Area or Out of Business?» («Либо вне своего региона, либо вне игры?») дал саммит альянса, который прошел в Праге в 2002 году. Тогда в итоговом заявлении участники саммита сообщили: «Мы, главы государств и правительств стран-членов Североатлантического альянса, собрались сегодня, чтобы расширить наш альянс и укрепить НАТО так, чтобы он смог противостоять новым принципиальным угрозам и серьезным вызовам для безопасности в ХХI веке. Основываясь на нашей союзнической концепции, закрепленной в Североатлантическом договоре, мы обязуемся трансформировать НАТО с новыми членами, новыми возможностями и новыми отношениями с нашими партнерами…» НАТО, как и Европейский Союз, расширился за счет новых членов, но принял не всех, кто хотел стать его частью. Я напомню, что когда речь шла о вступлении Чехии, старые члены альянса не проявляли особой заинтересованности, и в итоге именно американцы уговорили европейцев открыть двери перед нами, поляками и венграми. Потом уже немцы и французы склонили американцев не пускать в альянс Грузию и Украину. Предварительно администрация Буша дала понять, что если все европейцы не отправятся с США в Ирак, Вашингтон обойдется и без них, поскольку, кстати как и в случае Афганистана, «операция определяет состав коалиции». Первыми, кто в своих целях эффективно разделил объединяющуюся Европу, были Соединенные Штаты Америки. Правда, впоследствии президент Обама решил вплотную заняться Китаем и развязал руки Европе, а России предложил политику так называемой перезагрузки. Американские администрации, кстати, как и правительства других государств, просто допустили целый ряд ошибок и сделали массу неверных расчетов. Все это усугубило непредсказуемое, хаотичное и непродуманное поведение Дональда Трампа. К этому можно прибавить и Брексит, судьба которого по-прежнему не ясна. Непонятно, когда и как он (не) состоится и какими будут его последствия. Прибавим и то, что Германия, по крайней мере при уходящем канцлере Мекрель, не решится на какие-либо жесткие шаги в области внешней политики и безопасности (ужасно, что столь ответственная страна/правительство так отчаянно сопротивляется, отказываясь взять на себя ответственность в этих вопросах). Итак, суммируя все это, мы можем задаться вопросом: кто же в Европе, то есть на Западе, еще может сформулировать некую концепцию выхода из сложившейся ситуации? Италия, Испания или Польша, конечно, могут мечтать о чем-то подобном, но, вероятно, мечтами все и ограничивается. Австралия, которая очень хорошо понимает, насколько быстро и динамично мир меняется к худшему, или Япония, которая ведет себя так же, как Германия, не годятся. Так что остается только Франция и ее президент. Идеи Макрона не обязательно должны нам нравиться. К примеру, его предложение о возможном восстановлении европейско-российского сотрудничества на основе культурно-цивилизационной близости наивна и заранее обречена на провал, как и идея о том, что нам удастся поладить с Россией благодаря нормальным торговым отношениям. Но для того и существуют лидеры, чтобы пытаться вести нас за собой. Вместо того чтобы бездумно отвергать эти идеи, нам следует, разумеется вместе с другими союзниками, немедленно приступить к их обсуждению, так как они могут лечь в основу, на которой, быть может, нам удастся что-то выстроить. Ведь на данный момент никто больше не способен предложить ничего другого. Автор — политический географ, сотрудник Факультета социальных наук Карлова университета и Столичного университета в Праге. Загрузка...
Загрузка...
