0
«Вы спрашиваете меня, почему я против интеграции? А вы посмотрите на Россию. Там повсюду коррупция. Там ничего не сделаешь без взятки и без хорошей „крыши"». Мария, предпочитающая использовать псевдоним, а не свое настоящее имя, применяет термин, широко распространенный на постсоветском пространстве. «Крыша» — это незаконное покровительство или защита. Она сидит с друзьями в уютной кухне квартиры в белорусском городе Бресте. Собственник этой квартиры — Евгений Скрабатун, противник президента Александра Лукашенко, названного «последним диктатором Европы», и сторонник белорусского движения за демократию. Мария признается, что в отличие от Скрабатуна, политика для нее не столь важна. Она предпочитает говорить о проблемах повседневной жизни, например, что не надо покупать российские продукты, особенно мясо и молоко, потому что они низкого качества. По ее мнению, все, что идет из России, хуже, чем в Белоруссии и в странах ЕС. «Дороги там разбитые, еда ужасная, грязная, везде беспорядок, а коррупция просто зашкаливает. Россия это не та страна, где я хотела бы жить и в будущем воспитывать своих детей», — твердо заявляет Мария. Так думает не только она. И это в Белоруссии, где население, согласно бытующим представлениям, больше всех ностальгирует по советскому прошлому и настроено пророссийски. (Как сказала мне этой осенью Агнешка Ромашевска-Гузы (Agnieszka Romaszewska-Guzy), работающая директором независимого канала «Белсат», который вещает на Белоруссию с территории Польши, «белорусов активно русифицируют все те 20 лет, что этой страной правит Лукашенко. Например, существует всего семь школ на белорусском языке, причем шесть из них в столице Белоруссии Минске, и только две являются средними школами».) Однако по данным опросов Института социологии Национальной академии наук Белоруссии, лишь 7,7% респондентов поддерживают идею вхождения своей страны в состав России, хотя такая возможность рассматривается все чаще во время регулярных встреч Лукашенко и российского президента Владимира Путина, которые обсуждают углубление интеграции. Вдалеке от брестской кухни, в черноморском городе Сочи 7 декабря и в Санкт-Петербурге 20 декабря Лукашенко и Путин провели встречи, обсуждая планы по углублению интеграции между двумя странами. Первая встреча прошла в связи с 20-й годовщиной союзного договора, целью которого было создание Союзного государства России и Белоруссии. Стороны не стали публиковать официальную декларацию по итогам встречи, но занимавший тогда пост министра экономического развития Максим Орешкин заявил, что они близки к заключению соглашения, которое очевидно должно интегрировать политику двух стран в области сельского хозяйства, телекоммуникаций и таможни. Однако подробности так и не объявили. В сентябре российская газета «Коммерсант» сообщила, что соглашение предусматривает создание общего гражданского и налогового законодательства. Но поскольку сохраняются важные разногласия относительно нефтяных и газовых цен, российские и белорусские официальные лица говорят, что переговоры будут продолжаться. Когда два лидера вели переговоры, по Минску маршем прошли около тысячи протестующих, непрерывно и громко скандируя: «Да здравствует Беларусь» и «Независимость». Некоторые срывали со стен портреты российского президента. «Мы наблюдаем в Белоруссии обновление поколений, — сказал мне в сентябре председатель базирующейся в Польше неправительственной организации „Белорусский дом" Олесь Зарембюк. — Половина белорусов уже не помнит Советский Союз, и по этой причины они не испытывают ностальгии. У молодежи есть айфоны, есть интернет, она ездит на Запад. Она хочет жить так, как живут ее сверстники в Европе». Однако это не означает, что она хочет быть частью Европы. «Удивительная черта белорусского общественного мнения заключается в его исключительном непостоянстве и изменчивости в плане геополитической ориентации, — отмечает Ромашевска-Гузы. — Результаты опросов от месяца к месяцу могут меняться на несколько процентов». Поскольку белорусы хорошо помнят войну и историю, для них «главное — это приспособиться к меняющимся политическим обстоятельствам и как-то выжить». Директор Белорусского института стратегических исследований Петр Рудковский добавляет: «Подавляющее большинство белорусов придерживаются идей независимости, но из-за слабого национального самосознания это отношение легко может меняться. Общественное мнение в Белоруссии в большей степени за Россию, за православие и против Запада». И другую белорусскую идентичность кроме этих факторов найти довольно трудно. Но ситуация может измениться. Несколько лет назад на улицах Белоруссии невозможно было найти магазины, продающие изделия народных промыслов. Сейчас они повсюду. Молодежь с большим энтузиазмом носит футболки с патриотическими эмблемами, такими как исторический литовско-белорусский герб Погоня, и даже рубашки-вышиванки. Даже Лукашенко надел такую рубашку синего цвета, когда жал хлеб в поле, изображая на камеру трудолюбивого фермера. Что касается подъема национализма, то Лукашенко по всей видимости понял, что русификация последних десятилетий была ошибкой. В конце 1990-х годов он, может, и мечтал возглавить российско-белорусское государство, но сейчас пытается выжить как самостоятельный руководитель. И он наверняка видит, что в ходе этой борьбы может снова превратить белорусов в своих союзников, играя на их национальном самосознании и на стремлении отличаться от русских. Прикрепленный к лобовому стеклу транспондер издал сигнал в тот самый момент, когда машина пересекала линию датчиков. Соединяющее Брест и Минск шоссе широкое и в отличном состоянии. Новая система взимания платы на дорогах «БелТол» работает безукоризненно. Машин мало, но вездесущие камеры, полицейские патрули и крупные штрафы заставляют водителей строго соблюдать скоростной режим и прочие правила. Белоруссия гордится тем, что в отличие от России и Украины, дороги здесь соответствуют мировым стандартам, и по ним можно ездить вполне комфортно, не боясь сломать подвеску. Лукашенко любит хвалиться экономическими успехами своей страны, развитием инфраструктуры и повышением уровня жизни граждан. В 2019 году Белоруссия заняла 49-е место (в 2018 году 38-е) в Индексе легкости ведения бизнеса, который составляет Всемирный банк. Она даже обогнала некоторые страны Евросоюза, например, Грецию (79-е место). Сама столица сверкает идеально чистыми улицами, новыми офисными зданиями (хотя они чем-то напоминают громадины коммунистической эпохи) и китайскими электробусами. В середине 2000-х годов Лукашенко понял, что для развития экономики необходимо вкладывать инвестиции в информационные технологии. В 2006 году правительство открыло Парк высоких технологий, получивший прозвище «белорусская кремниевая долина». Там сегодня работает более 30 тысяч инженеров-программистов. В Белоруссии была разработана одна из самых популярных в мире видеоигр World of Tanks и приложение-мессенджер Viber. Но хотя специалист информационных технологий может зарабатывать 2 000 долларов в месяц и более, средняя зарплата по стране по-прежнему составляет около 450 долларов. Александр Класковский, возглавляющий аналитические проекты в информационном агентстве БелаПАН, считает это серьезной проблемой. «Власти пытаются проводить различные реформы в нашей экономике советского образца. Свою стратегию они выстраивают на китайских кредитах, на модернизации нефтеперерабатывающих заводов, на создании отрасли информационных технологий и на диверсификации экспортного рынка», — говорит он. Этот план оказался успешным в краткосрочной перспективе, но на будущее его недостаточно. «Золотое десятилетие» белорусского развития закончилось, продолжает Класковский. Страна по-прежнему находится в экономической зависимости от России по причине российских энергетических субсидий и неограниченного доступа к ее рынку. Москва может запугивать Минск, ограничивая закупки белорусских товаров, повышая цены на газ и так далее. Хотя Лукашенко нужны эти деньги, совершенно ясно, что он не хочет быть рядовым губернатором российской провинции. Как считают некоторые обозреватели, в такой обстановке он может воспользоваться ростом национального самосознания белорусов. Примечательно то, что во время недавних демонстраций белорусские власти не стали разгонять их силой. Прежде реакция была совершенно другой, в том числе, в 2006, 2011 и 2017 годах, когда протестующих избивали, задерживали, а в некоторых случаях даже убивали. «В данный момент Лукашенко разрешает протесты, видя в них инструмент для торга на переговорах с Путиным. Это должно стать своего рода предупредительным сигналом: „Смотри, что здесь происходит. Нам ведь в Минске не нужен второй Киев, верно?" Иначе меня и других организаторов демонстраций уже давно бы арестовали», — сказал Павел Северинец, являющийся сопредседателем партии «Белорусская христианская демократия» и организатором декабрьских протестов. (Спустя две недели его приговорили к 45 суткам лишения свободы.) Но на самом деле неважно, позволит ли Минск продолжать протесты в зависимости от российских намерений в отношении Белоруссии. По мнению Рудковского, Кремль «не определился окончательно в вопросе аннексии Белоруссии, постепенной или мгновенной. В российском истэблишменте мало людей, мечтающих о новых аннексиях. Экономическим технократам, например, такая идея явно не по душе». Да и общество в России тоже против, о чем свидетельствуют данные опроса, проведенного в январе 2019 года Всероссийским центром изучения общественного мнения. Всего 17% россиян хотят, чтобы Белоруссия присоединилась к России. Путин, заявляет Рудковский, «хорошо понимает, каковы будут издержки от насильственной аннексии. Получить еще одну территорию с высоким потенциалом сепаратизма было бы слишком нерациональным шагом для довольно прагматичного истэблишмента». А вот Ромашевска-Гузы в этом не уверена. Она считает, что у Путина чисто политические, а не экономические цели. «Ему срочно нужен новый международный успех, — говорит она. — Эффект от победы в Крыму уже прошел, а война на Украине оказалась катастрофой. А теперь представьте, что российские пограничники встанут в Бресте на охрану границы Белоруссии и Евросоюза. Это будет нечто впечатляющее». Цели Лукашенко предельно ясны: удержаться у власти. А вот с конечными целями Путина ясности намного меньше. Он вряд ли захочет полностью включать Белоруссию в состав России, как это было с Крымом. Скорее, он будет стремиться превратить ее в марионеточное государство, полностью подчиненное власти Кремля. По своему фактическому статусу Белоруссия будет напоминать Абхазию и Южную Осетию, формально оставаясь независимой страной. Кроме того, Москва намерена добиться этого с минимальными экономическими издержками, чтобы Белоруссия меньше полагалась на ее экономическую помощь. Яркие клубы дыма вылетают из ноздрей большого волосатого животного, заполняя весь мир причудливыми пятнами всех цветов радуги. «Так выглядит наш зубр после ЛСД. Правда, похоже на нашу повседневную белорусскую действительность? Обдолбанный зубр», — смеется молодой человек, пьющий крафтовое пиво, а в другой руке держащий баллончик с краской. Его граффити, покрывающее стену бывшего завода, 100 метров в длину и несколько десятков метров в высоту. Картина такая огромная, что ее невозможно сразу охватить взглядом. Октябрьская была типичной скучной промышленной улицей на окраине Минска. Но несколько лет тому назад она начала превращаться в маленький хипстерский район. Если бы не язык, ее было бы трудно отличить от артистических кварталов Берлина, Лондона и Парижа. Молодежь здесь наслаждается творческой свободой. Власти относятся к этому району как к клапану для сброса давления, который доказывает, что Белоруссия нормальное европейское государство. Когда находишься здесь, легко забываешь о нависшей над горизонтом российской угрозе. «Украинская революция стала важным уроком для нашего общества, — сказал Северинец. — После 2014 года осознавать ценность независимости начали многие, начиная с футбольных фанатов и кончая домохозяйками, которые ходят на курсы белорусского языка. Лукашенко пытается хитрить и лавировать между Востоком и Западом, но впервые за многие годы он начал принимать нас во внимание». Загрузка...
Загрузка...
