0
Фото из открытых источников Авторитарные лидеры вроде Путина и Эрдогана нарушают правила и встают во главе параноидальных режимов, утверждает автор. Но читатели статьи неожиданно ироничны: «Членов королевской семьи тоже надо выбирать каждые 5 лет. Я бы хотел, чтобы Гарри и Меган дали шанс, а то королева что-то засиделась». Кумиром моей покойной матери была Валентина Терешкова. Летом 1963 года Терешкова стала первой женщиной в космосе, и моя мама отметила это событие у себя в дневнике как победу коммунизма, всех женщин и ее лично. Но время шло: коммунизм рухнул, а мама умерла. Терешкова, однако, еще жива. И во вторник 83-летний депутат российского парламента призвала Владимира Путина сделать милость и придумать способ остаться на президентском посту, хотя его конституционные сроки истекают. «Зачем крутить и мудрить, зачем городить какие-то искусственные конструкции? Надо все честно, открыто и публично предусмотреть. Или вообще убрать ограничения по числу президентских сроков в конституции», — заявила Терешкова на пленарном заседании Думы. Почему? Потому что действующий президент — «мощнейший авторитет» и «стабилизирующий фактор для российского общества и развития страны». Путин затем пообещал рассмотреть просьбу престарелого космонавта. Этот шаг — логичная кульминация различных попыток российского президента зацепиться за власть. Памятливый читатель не забыл, как он уже обходил ограничения по срокам раньше, проведя рокировку со своим марионеточным премьером Дмитрием Медведевым. Если очередная попытка Путина удастся, бывший офицер КГБ просидит у власти с начала тысячелетия до 2036 года. К тому времени он станет ровесником Терешковой. Когда я был подростком, тогдашние вожди имели обыкновение править до самой смерти. В Испании был Франко, в Югославии — Тито, на Филиппинах — Маркос, на Кубе — Кастро. Еще один сидел в Парагвае, но его фамилию я запамятовал. Затем пала Берлинская стена, и нахлынувший демократический прилив смыл эру вождей, оставив лишь считанные реликты — в основном в Африке и на Ближнем Востоке. Но прошло тридцать лет, и пожизненные президенты возвращаются. По всему миру правители-популисты, столкнувшись с конституционными ограничениями, откликаются на стихийные призывы масс и изыскивают способы остаться. Это произошло в Турции, где президент Эрдоган, уже сосредоточивший в своих руках огромные полномочия, теперь может править до 2029 года, занимая высшие посты в правительстве в общей сложности более четверти века. Это произошло в Китае, где два года назад Всекитайское собрание народных представителей постановило 2 959 голосами против двух отменить двухлетнее ограничение президентского срока, — и теперь Си Цзиньпин может править до смерти. Интересно, что сталось с теми двумя несогласными? А в Зимбабве в конце прошлого года в рядах правящей партии Зимбабвийский африканский национальный союз — Патриотический фронт предложили отменить ограничения на президентский срок, которые она сама же едва успела вернуть после гибельного 30-летнего правления Роберта Мугабе. Его преемник Эммерсон Мнангагва (Emmerson Mnangagwa), похоже, нацелился на такие же вечные полномочия. «В том, чего мы добиваемся, нет ничего невозможного, — сказал господин Мнангагва, — Ведь у нас в парламенте большинство в две трети». Разумеется, читатель этой колонки, равно как и ее автор, разделяет предубеждение, что это скверно. Поэтому давайте рассмотрим противные аргументы, — оказывается, что они сильнее, чем можно себе представить. Для начала, допустим, сугубо теоретически, что то же самое может случиться и у нас. Ограничений по срокам у нас в Великобритании нет, и если человек возглавил партию, скажем, в 25 лет, и эта партия будет а) и впредь выбирать его своим лидером и б) исправно побеждать на выборах, то он не съедет с Даунинг-стрит 10, пока за ним не придет костлявая с косой. Так что либо нам надоест партия, либо партии надоест ее бессменный лидер, и появится максимальный срок в десять лет. Перенесемся в Америку. В последние несколько месяцев там развернулся целый спор об ограничении сроков. Один из менее известных кандидатов в президенты от демократов, Том Стейер (Tom Steyer), заявил, что конгрессмены не должны служить более 12 лет. Сейчас они могут заседать хоть до Судного дня — лишь бы их переизбирали. Некоторые так и делают. Вот Патрик Лихи (Patrick Leahy), сенатор от Вермонта, заседает с 1975 года, а Дон Янг, конгрессмен от Аляски, аж с 1973 года. Стейер считает, что «старожилы» вроде них костенеют, обрастают сетью протеже, наводняют кулуары власти своими родственниками и друзьями, и уже не могут себе представить жизни вне своего кабинета. Но предложение Стейера многие приняли в штыки, — причем не только старожилы. Спешно мобилизованные сторонники правительства тут же объяснили, что ограничение сроков приведет к тому, что менее опытные политики станут легкой добычей опытных лоббистов, а ближе к концу своих полномочий превратятся в «хромых уток», неэффективных и уже ничем не мотивированных. Лучше уж умудренный опытом и никому ничем не обязанный сенатор на пятом сроке, чем розовощекий новичок, у которого к тому же мало времени на то, чтобы оставить свой след в мире. Наконец, последний аргумент — «Глас народа — глас божий». Таково было решение Верховного суда США 1995 года об ограничении сроков в штате Арканзас. Суд постановил, что если люди хотят выбрать именно вас, у них должна быть такая возможность. «Основополагающий принцип нашей представительной демократии, воплощенный в конституции, заключается в том, что люди должны выбирать во власть кого им нравится». А ну-ка секундочку. Если это такой принцип, такой действительно основополагающий, то почему он не распространяется на высший пост? В 1944 году Франклин Делано Рузвельт выиграл выборы и отправился на четвертый срок в Белом доме, но умер полгода спустя. В 1947 году республиканское большинство продавило 22-ю поправку, которая ограничила президента двумя сроками. Ее ратифицировали в 1951 году, и с тех пор никто не пытался ее оспорить. И причины на то самые веские. Довод о воле народа, краеугольный камень как правого, так и левого популизма, почти всегда подрывает гарантии, без которых демократия не работает. Воплощая волю народа (а заодно распоряжаясь СМИ по своему усмотрению), волевой лидер постепенно вытесняет или подрывает независимые институты и превращает их в собственные вотчины. В большинстве случаев это делается во имя стабильности, безопасности, национальных интересов или воли народа. Начинается это с юношеского энтузиазма или посулов захватывающих перемен, — как в случае с покойным Уго Чавесом. Но конечная станция для Си, Эрдогана, Путина, Мнангагвы, а также Франко, Тито и Брежнева, всегда одна и та же — склеротический, коррумпированный, унылый и параноидальный режим, держащийся на плаву благодаря личным врачам и тайной полиции. В конце концов наступает неизбежное: некоторых поражений можно избегать годами, но оттянуть свою кончину нельзя. И что бывает после такого? Как правило, потоп. Загрузка...
Загрузка...
