0
Президентские выборы в США в очередной раз показали, что «мы все — американцы». Рекордная явка, участие тысяч добровольцев в разборе урн, битва за подсчет голосов — по всему миру за этим следили как за захватывающим сериалом. Одни назвали это священным ритуалом демократии, другие кричали о недопустимых нарушениях. Сварливое поведение неумеющего проигрывать Дональда Трампа стало неожиданным драматическим элементом. В течение нескольких дней весь мир жил этим спектаклем о народе, который ищет себя на избирательных участках. Какой талант! Каждый раз, как совершая подвиги, так и попадая впросак, США создают событие, которое приковывает внимание наций. Разве это не доказательство того, что мир все еще одурманен историей звездно-полосатого флага? И что в XXI веке американизация душ так же сильна, как и 50 лет назад? Добавим к этим политическим ингредиентам рост популярности американских развлечений на дому из-за коронавируса. Люди упиваются сериалами Netflix, как некогда фильмами MGM на большом экране. США в кризисе. Это так. Но к их влиянию это не относится. То, что происходит там, происходит и здесь. Их причуды те же, что и у нас, только проявляются сильнее. Именно поэтому длинный список черных пятен на картине сверкающего города на холме никак не отменяет близости граждан мира с взлетами и падениями американской драмы. Как бы то ни было, не все так просто. Историк Людовик Турнес (Ludovic Tournès) не согласен с образом уничтожающего все на своем пути катка. Его книга представляет собой рассказ об американизации мира, которая начинается в XVIII веке, достигает апогея в 1950-х годах и вступает в период упадка с 1990-х годов. Турнес считает, что с падения берлинской стены мы вступили в долгий цикл «деиндексации» Америки и остального мира. Выражение «гипердержава» было обманчивым. С тех лет по-тихому стартовал обратный процесс. Умы стали постепенно освобождаться от чар империи, которая все меньше считалась с мнением других, будь то Ирак, долг или жестикуляции Трампа. За последнее время смерть обещания бесконечной социальной мобильности, выходки политиканской системы и нежелание принимать всерьез климатические проблемы стали ключевыми факторами мирового «развода» и ослабления американской мечты. Несовместимость «зеленого» экономического роста с американским образом жизни, который, как говорил Буш-старший, «не обсуждается», без сомнения, стала одним из неразрешенных Америкой вызовов. И, как показали голоса за Трампа, не факт, что он скоро разрешится. Кроме того, США со своей стороны осознали эффект бумеранга глобализации для своих интересов. Прибежище для всех Как бы то ни было, сам автор указывает нам на то, что американизация умов и сердец не зависит от предполагаемого упадка гипердержавы. Турнес не ограничивается известными темами (Голливуд, джаз, Кока-кола, комиксы, филантропия, миссионеры, план Маршалла) и отказывается от ленивого выражения «мягкая сила» в описании этого культурного экспансионизма. Дело в том, что эта сила разошлась повсюду отнюдь не мягким путем: речь идет о мощном торговом давлении и хитром шантаже. Кроме того, автор подчеркивает, что американизация отражает суть американской идентичности. Потому что она в первую очередь воздействует на собственный народ. Она снискала такой успех по всему миру лишь потому, что стала ключевым вопросом внутренней политики. Как можно было создать страну с населением из разношерстных иммигрантов без «форсированной американизации»?
Стартовавшие с конца XIX века просветительские и пропагандистские кампании использовали все имевшиеся средства (пресса, живопись, иллюстрация, образование, радио и кино) для распространения простого посыла: США — прибежище для всех. «Они с самого начала воспринимали себя как мировую нацию, мировую культуру, концентрат человечества», — пишет автор. Страна, которая предлагает участие в демократической эпопее неограниченного завоевания новых территорий и теперь изобретает нацию без границ — Марс. Хотя индейцы были вычеркнуты из истории, а черные долгое время были вне игры, нужно признать, что в долгосрочной перспективе США «частично реализовали этот непомерный по масштабам план». Немалый вклад в американскую мечту внесли европейцы. Они в значительной мере способствовали формированию «чувства принадлежности к нации, которая рассматривает себя в масштабах всего мира». Разве они сами не сформулировали мечту о другой политической системе, которая проходит через Вашингтон и Скалистые горы? «США рассказали доступную каждому человеку эпопею, тогда как аристократическая Европа предложила ее одним лишь рыцарям». Тем не менее антиамериканизм возник в той же Европе. «Одним из первых, если не первым, слово „американизированный" употребил Шарль Бодлер (Charles Baudelaire), обрушившись с критикой на „американизированного" человека на Всемирной выставке 1855 года», — пишет Турнес. Термин изначально стал уничижительным. Американцам известно об этом на протяжение как минимум века: для достижения цели недостаточно проявлять одну лишь любезность. А степень проникновения американской культуры по всему миру преувеличивается. Современный антиамериканизм чувствует себя просто прекрасно и не является особенностью арабо-мусульманского мира. К нему можно добавить Россию, Китай, Латинскую Америку и часть Европы. Как бы то ни было, несмотря на отмеченную Турнесом деиндексацию, подчеркнем, что ни одной другой нации не удалось добиться такого понимания, пусть и ценой ненависти в некоторых случаях. Китай тоже пробует себя в «мягкой силе», но пока еще очень сильно отстает. Новые шелковые пути не отменяют того факта, что его имидж тесно связан с диктатурой и распространением коронавируса. Приобретенная форсированным маршем китайская современность вызывает тревогу. Американская, быть может, переживает упадок, но она хорошо видна и прозрачна. Пока что спектакль продолжается.
Загрузка...
Загрузка...
