0
Важно понимать, что мало кто из тех людей, что вели холодную войну, верил в американскую непобедимость. Скорее, они считали, что победа или даже выживание Америки зависит от тщательно выверенных инвестиций в те или иные военные технологии, а также от широкомасштабного вмешательства во внутреннюю политику зарубежных стран. Корейская и вьетнамская война были самыми яркими примерами подобного вмешательства. Могли ли Советы победить в холодной войне? В ретроспективе их поражение кажется предопределенным. Советский Союз страдал от отсталости экономики, непривлекательной политической системы и неудачного географического положения. Однако, даже в восьмидесятые годы многие «солдаты холодной войны» на Западе беспокоились, что победа красных неизбежна. Мы можем размышлять об этой победе двояко: во-первых, если бы фундаментальные правила соперничества между Соединенными Штатами и СССР действовали иначе, и во-вторых, если бы Москва и Вашингтон принимали иные стратегические решения. Другие правила Идея существования неких социально-политических правил, которые определяют, как устроен мир, противоречит многим работам в области социальных наук. Известно, что некоторые социальные и политические эксперименты, начатые в первые годы холодной войны, «сели на мель» из-за возможностей общества и людей. Если представить себе ослабление действия некоторых «правил», советские и американские эксперименты могли бы закончиться по-другому. Дело в том, что было отнюдь не очевидно, что централизованное планирование закончится крахом. Некоторые экономисты, часто опираясь на опыт Второй мировой войны, утверждали, что в централизованной экономике правительство может обрабатывать информацию с достаточной скоростью и точностью, чтобы успешно распределять ресурсы, в том числе и человеческий капитал. В условиях военного времени это работало достаточно хорошо. А вот в мирное время система давала сбои, поскольку рабочие и потребители требовали большего. Как оказалось, государственное централизованное планирование не соответствовало требованиям экономики, особенно там, где речь шла об инновациях. В конечном счете, это оказало влияние и на военные инновации, поскольку гражданские технологии способствовали прогрессу в военной сфере. Соединенные Штаты смогли опереться на свою более эффективную гражданскую экономику, чтобы превзойти СССР не только в производстве потребительских товаров, но и в создании более эффективных систем вооружений. С другой стороны, если бы американская система оказалась не столь устойчивой к экономическому и социальному давлению, Соединенным Штатам, возможно, пришлось бы просто отказаться от холодной войны. В шестидесятые годы многим этот сценарий представлялся вполне реалистичным. Хотя экономика продолжала развиваться успешно, социальные конфликты из-за гражданских прав и войны во Вьетнаме угрожали американской демократии. Опираясь на бессмертное учение Маркса, советские стратеги ожидали, что классовый конфликт и экономическая стагнация приведут такому результату, но на самом деле кризис возник по совершенно противоположным причинам. Пятидесятые и шестидесятые годы были экономическим «золотым веком» для Америки. Неравенство доходов начало усиливаться только в семидесятые годы. Социальные потрясения, которые угрожали уничтожить Запад в шестидесятые, были вызваны разложением системы социального и политического неравенства, а вовсе не экономическим застоем. В связи с этим, приверженность определенному уровню гражданских свобод считается одной из самых сильных сторон Америки в холодной войне. Гораздо большая терпимость к политическому инакомыслию (впрочем, далекая от абсолютной) способствовала созданию более сильной и привлекательной социальной системы. Однако, в то время многие, как на Западе, так и в СССР, считали, что терпимость к проявлениям гражданской и политической свободы обнажает слабость Запада, и что советская репрессивная система может лучше справляться с внутренним инакомыслием, чем относительно открытая американская система. Наконец, Соединенные Штаты черпали колоссальную силу из международной экономической системы, которую они создали в конце Второй мировой войны. Эта система в конечном итоге распространилась на весь развивающийся мир и обеспечила Запад сырьем и рабочей силой, необходимыми для того, чтобы превзойти коммунистических конкурентов. Если бы революционные модели оказались более привлекательными для пост-колониальных стран, баланс экономической мощи вполне мог бы сместиться в сторону Советского Союза. Стратегические решения А как насчет изменений, которые не требуют тотального переустройства мира? В этом случае уязвимость СССР не позволила бы добиться успеха, но все же есть некоторые стратегии, которые могли бы сработать более эффективно. Например, если бы Советы предприняли гораздо более агрессивные меры в первые двадцать лет холодной войны, они могли бы просто разрушить альянс НАТО и предотвратить формирование трансатлантической коалиции, которая выиграла холодную войну. Широкомасштабное наступление Красной Армии в Западной Европе в пятидесятые или шестидесятые годы почти наверняка привело бы к быстрому успеху. Проблема в связи с этим была двоякой: во-первых, у американцев было ядерное преимущество, а во-вторых, Советы были едва способны контролировать ту империю, которую они получили, не говоря уж о расширении до Атлантики. Однако, если бы в Кремле по-другому рассчитали долгосрочные перспективы, они могли бы сделать ставку на второй вариант. Приведение миллионов угрюмых немцев, французов и итальянцев под контроль Москвы, возможно, не увеличило бы продолжительность жизни советской власти, но наверняка нанесло бы сокрушительный удар по архитектуре послевоенной глобальной системы во главе с Америкой. Другой альтернативой могло бы стать отступление от жесткой системы планирования в пятидесятые годы, а не в конце восьмидесятых. Китай начал проводить эту политику с большим успехом в конце семидесятых годов и добился колоссального экономического роста. Возможно, такое решение не привело бы к огромному притоку прямых иностранных инвестиций, как это было в Китае, но, по крайней мере, освободило бы от оков умирающую экономическую систему. Принятие подобных мер до того, как стало уже слишком поздно, могло бы спасти СССР, по крайней мере, на некоторое время. Могло бы сложиться иначе и с американскими решениями. В частности, Соединенные Штаты могли вообще отказаться от холодной войны. Советы, казалось, были готовы принять вариант финляндизации большей части Западной Европы, и в отсутствие американцев, Москва могла бы возобновить свои старые связи с Парижем. В результате снижения напряженности между Соединенными Штатами и СССР, Советы могли бы выделять меньше ресурсов на развитие военной машины и тем самым снизить давление на остальную экономику. Безусловно, в 1945 году Соединенные Штаты обладали огромными преимуществами, включая самую мощную экономику, передовую технологическую базу и привлекательную социально-политическую модель. Однако, лишь немногие из участников холодной войны верили в американскую непобедимость. Даже в восьмидесятые годы, когда признаки распада СССР становились все более заметными, мало кто верил, что он либо развалится, либо выйдет из конфликта. Ка бы то ни было, слабость советской системы оказалась глубже, чем кто-либо ожидал. Даже в той мере, в какой сейчас назревают «новые холодные войны» между Соединенными Штатами и Россией или США и Китаем, мало кто хотел бы повторить ошибки Советского Союза. Но было бы также ошибкой сбрасывать со счетов представления тех, кто вел холодную войну с обеих сторон. Поделиться...
VKTwitterFacebook0
Загрузка...
Загрузка...
