0
Дональд Трамп оставляет Джо Байдену тяжелое и запутанное наследие, где не может быть ни преемственности, ни резкой смены курса по всем азимутам. Новому президенту предстоит возвращать США «лидирующую роль» и доверие в мире в непростых условиях внутреннего раскола, поляризации и пандемии. В таких обстоятельствах у Ближнего Востока мало шансов войти в число приоритетов новой администрации. Ей вряд ли удастся быстро скорректировать импровизации уходящего президента — даже те, которые сам Байден относит к разряду «разрушительных». В ближайшем будущем речь может идти разве что о том, чтобы отменить указы Трампа, ограничивающие въезд в США граждан мусульманских стран, а также восстановить участие США в некоторых структурах ООН. Что же касается масштабных шагов, вроде возвращения США в соглашение о ядерной программе Ирана, которое способно изменить конфигурацию всего региона, то одного желания президента будет недостаточно. В атмосфере «максимального давления» на Иран, разогретой Трампом, потребуются сложные, многосторонние переговоры. Так что при всей мрачности ожиданий России от нового американского президента его переоценка политики США на Ближнем Востоке может обернуться для Москвы не только новыми трудностями, но и новыми возможностями. Особенности перехода Еще в бытность Байдена вице-президентом при Обаме в США сложился консенсус, что американские вложения в Ближний Восток не дают должной отдачи, а потому Вашингтону нужно переходить к более расчетливой политике, сокращая свои военные и политические обязательства в регионе. Однако непрекращающаяся череда потрясений, конфликтов, прокси-войн и гуманитарных катастроф не позволяла США последовательно проводить этот курс, заставляя, наоборот, еще глубже погружаться в ближневосточные проблемы. При всем желании Трампа быть анти-Обамой его политика в регионе хоть и стала более беспорядочной, но по сути изменилась мало, если не считать более прямолинейной риторики и большей готовности делегировать решения военным на месте. Трамп вроде бы отошел от акцента, который делал Обама на смене режима Асада в Сирии, и даже прекратил поставки военной помощи сирийской оппозиции, но это не помешало ему нанести ракетные удары по сирийским объектам или ввести в действие «закон Цезаря», удушающий подорванную войной и коррупцией сирийскую экономику. Трамп продолжил поддерживать сирийских курдов в их операциях против ИГИЛ* и параллельно дал негласное добро Турции на антикурдскую кампанию еще в одной «зоне безопасности» вдоль турецко-сирийской границы (после Африна и Джарабулиса). Его неожиданное заявление о полном выводе контингента США из Сирии было быстро подправлено Пентагоном, и американское военное присутствие в стране все-таки сохранилось. Байден, с учетом его опыта и взглядов, скорее всего, добавит в ближневосточную политику США последовательности, а также будет теснее взаимодействовать с региональными партнерами, хотя и не на любых условиях. Такой подход понравится далеко не всем, но зато станет более понятным. Дипломатические инструменты снова выйдут на первый план, а вместе с ними вырастет вес Госдепартамента, что должно избавить американскую политику от излишней персонификации и погони за внутриполитическими эффектами. Однако это еще не означает, что Байден полностью вернется к курсу времен Обамы. За прошедшие четыре года обстановка на Ближнем Востоке не стала менее взрывоопасной, но внутренние проблемы и другие приоритеты в Европе и Азии, скорее всего, подтолкнут нового президента к деэскалации и поиску переговорных решений с сохранением за собой права применить силу, «если исчерпаны другие средства, но с ясно поставленной и достижимой целью». Стоит вспомнить, что Байден, в отличие от Хиллари Клинтон, скептически относился к вовлечению США в гражданскую войну в Сирии, осторожно оценивал возможности сирийской оппозиции и опасался, что в ней преобладают радикальные исламисты. В то же время, как и большинство в администрации Обамы, он выступал за то, чтобы нанести удар по Сирии в 2013 году, хотя и поддержал президента, когда тот принял предложение Путина о ликвидации химического оружия. Сирия Важное место в ближневосточной политике новой администрации, скорее всего, займет Сирия. Нового спецпосланника по этому направлению назначили быстро, а высказывания Байдена и его команды говорят о том, что они стремятся критически осмыслить ошибки двух предыдущих администраций. Новый президент уже назвал Сирию среди государств, где Трамп «растранжирил влияние» США, позволив укрепиться позициям России и Ирана. Выдвинутый на пост госсекретаря Тони Блинкин непосредственно участвовал в принятии решений в администрации Обамы-Байдена и теперь оценивает политику США в Сирии как «провальную». Вашингтон не смог «предотвратить массовый исход беженцев», а Трамп только ухудшил положение дел объявлением об уходе, «лишив нас немногих оставшихся рычагов давления». Приверженец дипломатии, сопровождающейся «силовым сдерживанием», Блинкин так объясняет неудачи США в Сирии: «Мы стремились не делать слишком много, чтобы избежать повторения Ирака, но совершили обратную ошибку, делая слишком мало». Скорее всего, экономическое давление на Сирию продолжится, но Асаду дадут понять, чего от него хотели бы в обмен на смягчение санкций. Сравнительно небольшой военный контингент США на северо-востоке Сирии, который при необходимости легко наращивать или сокращать через пограничные переходы с Ираком, будет сохранен. Неясная после поражения ИГИЛ миссия американских военных, видимо, получит более солидное, с точки зрения американцев, стратегическое обоснование, чем просто «охрана» нефтяных полей. Например, ограничение российского влияния, защита союзников курдов в созданных ими органах местного самоуправления и принуждение Дамаска к выполнению Резолюции № 2254 Совбеза ООН. От нового президента США также можно ждать большего акцента на гуманитарные и правозащитные темы в качестве дополнительного рычага давления. При всех расхождениях США и Евросоюз имеют в этой области общие претензии к режиму Асада. Политика Вашингтона в Сирии будет сильно зависеть и от того, как будут развиваться американские отношения с Турцией и Израилем, роль которых в конфликте сильно возросла, а также от того, как пойдут переговоры о возвращении США в ядерную сделку с Ираном. Если возвращение будет продвигаться хорошо, то это означает сближение с Турцией и охлаждение с Израилем и Саудовской Аравией. Если плохо, то наоборот. Соответственно, можно будет ожидать обострения ситуации или на юге, или на северо-востоке Сирии, где сильно влияние этих стран. Ливия В западной части большого Ближнего Востока, в Магрибе, новой администрации будет проще внести коррективы в американскую политику. Северная Африка всегда оставалась в числе региональных приоритетов Вашингтона, и здесь легче находить резервы для наращивания дипломатической активности. После участия НАТО в свержении Каддафи, куда Обаму втянули европейские союзники, США если не полностью отдали ливийский конфликт на откуп Европе, то заняли выжидательную позицию. Их силовые действия ограничивались точечными ударами в ответ на террористические акции. В политическом плане Вашингтон сохранял заинтересованную отстраненность, стараясь соблюсти баланс между действиями внутренних и внешних сил. Американцы участвовали в международных конференциях по Ливии и поддерживали безуспешные усилия урегулировать кризис в рамках ООН, но не претендовали на ведущую роль в ливийском хаосе. Теперь бесконечные войны в Ливии, показавшие беспомощность разобщенной Европы, чем воспользовались Россия и Турция, могут дать Байдену возможность использовать этот затяжной конфликт для продвижения идеологической повестки демократов. Если международные попытки сохранить хрупкое равновесие и провести парламентские и президентские выборы в декабре 2021 года провалятся, то Вашингтон может выступить более решительно. То есть перейти к методам принуждения. Так было на Балканах, когда американцы воспользовались резней в Сребренице, чтобы взять урегулирование в свои руки. На практике это может выражаться в более жестких требованиях к внешним участникам конфликта соблюдать оружейное эмбарго в соответствии с резолюциями Совбеза ООН — вплоть до применения санкций. Также Вашингтон может острее реагировать на участие в конфликте прокси-сил, вроде сирийских боевиков, завезенных Турцией, или российских наемников. Усилится давление и на экономическом фронте, чтобы обеспечить бесперебойный экспорт нефти и объединение банковской системы. И Россия В России предстоящие перемены во внешней политике США часто подают как враждебные и изображают Байдена и его команду приверженцами разговора с позиции силы. Традиционные колебания российского отношения к США качнулись в противоположную сторону: если от Трампа ждали беспрецедентного сближения, то от Байдена — всего самого худшего. Однако грядущую переоценку политики США на Ближнем Востоке нельзя назвать чем-то однозначно плохим или хорошим для России. Конечно, в каких-то вопросах она создаст Москве трудности, хотя еще больше трудностей добавят местные державы. Но могут открыться и новые возможности — администрация Байдена будет меньше ориентироваться на Пентагон и межпартийную борьбу в Конгрессе, а потому свободней в поисках компромиссов. Особенно важной для Москвы будет политика новой американской администрации в Сирии, где в тесном соприкосновении находятся военные пяти государств. Несмотря на действующий канал связи для избежания конфликтов, между российскими и американскими военными уже были столкновения. Реальный расклад сил на земле не позволяет США перейти к силовому давлению в Сирии. Вашингтон будет использовать американский флаг на северо-востоке скорее для демонстрации своего присутствия, для сохранения политического давления на Россию в ходе переговоров в различных форматах, а также продолжит разыгрывать курдскую карту. За пять лет успешной военной кампании Россия добилась в Сирии многих поставленных целей: одержала важные победы над международным терроризмом, подтвердила свой статус мировой державы, с интересами которой нельзя не считаться, обеспечила военно-стратегические позиции в центре Ближнего Востока и Средиземноморье. Операции российских ВКС, не допустившие свержения дружественного режима, добавили России престижа в арабском мире и помогли выстроить партнерства по всему региону. Смена американской администрации проходит в особый момент для политики России в Сирии. Задачи, которые можно было решить военным путем, в основном уже решены, новых громких успехов ожидать не приходится. Сотрудничество с Ираном и Турцией в астанинском формате помогло сирийскому правительству вернуть обширные территории, но после окончания активных боевых действий возможности маневра для России существенно сокращаются. Особенно когда в отношениях с Турцией появились новые раздражители в Карабахе, и Анкара может начать сближение с США. В ситуации, когда турецкие войска закрепились на северо-востоке страны, а американцы держат свой флаг к востоку от Евфрата, восстановление территориальной целостности Сирии, о котором регулярно говорят и в Москве, и в Вашингтоне, вряд ли возможно без политических договоренностей уже в женевском формате на базе Резолюции № 2254 Совбеза ООН. Однако перспективы переговоров о национальном примирении между самими сирийцами по-прежнему туманны. За три года, прошедшие с тех пор, как было принято согласованное решение начать конституционную реформу, существенного продвижения вперед так и не произошло. На одно только формирование Конституционного комитета из представителей правительства, оппозиции и гражданского общества потребовалось около двух лет. Последние заседания комитета в Женеве в ноябре-декабре 2020 года увязли в дискуссиях о «национальных константах», многие из которых имеют слабое отношение к конституционному процессу. Сейчас главные угрозы для Сирии, страдающей от жестких санкций и пандемии, уже не столько военные, сколько экономические. Большинство сирийцев ведут борьбу за выживание в условиях постоянного роста цен, дефицита продуктов, лекарств, электричества, топлива и разрушенной инфраструктуры. Экономическое восстановление Сирии требует политических компромиссов. Сирийское общество устало от войны и сильно встревожено из-за неопределенного будущего. Трезвомыслящие представители режима и оппозиции все ближе к согласию по трем пунктам: без России не может быть политического решения, без Турции — прекращения военных действий, без США — экономического восстановления. Чем ближе сирийские выборы президента, тем острее России нужна новая повестка в Сирии, чтобы, победив в войне, не проиграть в мире. Статья опубликована в рамках проекта «Диалог Россия — США: смена поколений», реализуемого совместно с посольством США. Мнение автора может не совпадать с позицией посольства.
Загрузка...
Загрузка...
