1
Одним из самых изощренных инструментов в дипломатическом арсенале является стратегическая двойственность. В определенных обстоятельствах она может добиться большего количества целей иностранной политики, чем стратегическая ясность, она может даже предотвратить войну. В неправильной ситуации двойственность может привести к обратному результату и спровоцировать катастрофу. Вопрос в том, в каком контексте нужно рассматривать противостояния на Украине и в Тайваньском проливе. Китай под руководством председателя Си Цзиньпина и Россия под руководством президента Владимира Путина по-своему ловко держали своих противников под контролем с помощью преднамеренной двойственности. В отличие от них Запад, от США и до Европейского Союза, в последнее время кажется двойственным больше в силу обстоятельств, чем намеренно. Это нужно изменить. Взгляните на Путина. Побряцав оружием на границе с Украиной, он уже выводит войска из региона. В этот раз его целью, по-видимому, было напомнить Киеву и Западу, что только он контролирует темп эскалации (и деэскалации) конфликта в регионе от Белоруссии до Грузии. В своем недавнем послании Федеральному собранию Путин предупредил Запад не пересекать «красную черту», иначе он пострадает от «ассиметричной» жестокости. Наиболее показательны его слова о том, что «мы будем определять сами», где эта красная черта проходит. Это и есть стратегическая двойственность: мы можем ударить по вам, но не скажем, когда и почему, потому что хотим, чтобы вы — Киев и Запад — продолжали гадать. Президент Украины напротив, очевидно, жаждет стратегической ясности, например, твердого заявления от Запада, что он будет защищать Украину. А более того, как он сказал в прошлом месяце, он желал бы сделать следующий шаг к членству в НАТО, который окончательно сдержит Россию. Однако любой шаг к членству в НАТО станет как раз той красной чертой, о которой и говорил Путин. В этом случае, он спровоцирует, а не предотвратит, ту самую катастрофу, которую США и Европа хотят избежать: полномасштабное вторжение. Это заставит Запад решать, станет ли он сражаться — и терять жизни — за Украину и, прежде всего, сможет ли он в этой битве победить. Так что НАТО, США и Европейский Союз продолжают оставаться стратегически неоднозначными в том, как они ответят на агрессивность России. Теперь посмотрим на Тайваньский пролив, являющийся, пожалуй, архетипом успешной стратегической двойственности. На бумаге США всегда признавали только один Китай. Однако в 1979 году они переключили свой дипломатический протокол с Тайбэя на Пекин, приняв одновременно Закон об отношениях с Тайванем. В нем уверенно говорится, что «любая попытка определить будущее Тайваня иначе, чем мирными средствами» вызовет «серьезную озабоченность Соединенных Штатов». Эта намеренная двойственность, станут ли США отбивать нападения с континента, пожалуй, четыре десятилетия сохраняла мир. Она заставляла китайцев бояться войны с американской супердержавой. Кроме того, она напоминала Тайбэю, что у него нет карт-бланша на объявление независимости, поскольку США могут и не прийти на помощь. Эти два примера показывают, когда стратегическая двойственность срабатывает лучше всего. Все дело в том, что одно и то же послание должно посылать разные сигналы двум или более сторонам. В этих примерах Запад говорит Москве и Пекину соответственно не нападать и предостерегает Киев и Тайбэй от провокаций. Создающееся состояние неопределенности призвано предотвратить войну. Однако это работает только пока все стороны считают, что время на их стороне. Китай, например, давно чувствовал, что ему нужно стать сильнее в военном плане перед тем, как бросать вызов США. Кроме того, он надеялся убедить тайванцев воссоединиться добровольно с помощью усиления экономического сотрудничества и обещаний политической автономии. Оба этих предположения изменились. У Пекина крепнет ощущение, что он сможет победить США в ограниченной войне. Кроме того, Пекин опасается, что население острова всё больше ощущает свою индивидуальность, согласно последним опросам, рекордные 83% населения Тайваня считают себя тайванцами, а не китайцами. Си также отлично понимает, что предательство автономии Гонконга убедило тайванцев, что мирное воссоединение никогда не будет в их пользу.
Вот почему в Вашингтоне всё громче призывают сменить американскую стратегическую двойственность в Тайваньском проливе ясностью. Глава Совета по международным отношениям Ричард Хаасс (Richard Haass) считает, что США должны сделать свое намерение защищать Тайвань однозначным, чтобы продолжать сдерживать Китай и предотвратить войну. Сохранение двойственности может напугать других союзников США в регионе, а именно Японию и Южную Корею, и заставить их заботиться о собственной безопасности, создавая собственное ядерное оружие. В Восточной Европе подобная цепочка рассуждений менее однозначна. Союзники по НАТО, такие как Польша и страны Прибалтики, внимательно следят за позицией Запада в отношении Украины и также чувствуют себя уязвимыми перед лицом России. Однако они не станут создавать собственное ядерное оружие или искать альтернативные альянсы. Более того, если защитить Тайвань сложно, отразить российскую атаку на Украину ещё сложнее. Запад, похоже, не знает, во сколько жизней им обойдется эта защита.
Очевидно, что выбор между двойственностью и ясностью сопряжен с опасностью и является вопросом для самых высоких кругов государственного управления. Обескураживает, когда президент США, по-видимому, не ценит концепцию стратегической двойственности: в 2001 году Джордж Буш-младший прямо заявил, что он «сделает всё возможное», чтобы защитить Тайвань. Однако беспокойство появляется и тогда, когда президент не понимает, как правильно использовать стратегическую ясность. В 2012 году Барак Обама предупредил сирийского диктатора Башара Асада не пересекать «красную черту» использования химического оружия, но потом не сделал ничего, когда в следующем году Асад совершил то зверство. В Восточной Азии есть веские основания для смены двойственности на ясность. В Восточной Европе они остаются более слабыми. Меня больше всего беспокоит, что двойственность Запада в обоих регионах всё больше кажется беспорядочной, а не стратегической: результат нерешительности, а не цели.
Загрузка...
Загрузка...
