0
После вступления Джо Байдена в полномочия президента США, вся прежняя концепция американской политики на Ближнем Востоке также претерпела изменения: гораздо менее заметной стала поддержка Саудовской Аравии в ее войне против йеменских хуситов, в то же время новая американская администрация стала обращать более пристальное внимание на проблемы прав человека в разных государствах региона. Все это, несомненно, также повлияло и на политику местных государств, в частности, на политику самой Саудовской Аравии и, в частности, Турции. Упомянутые страны пытаются заполнить тот вакуум, образовавшийся из-за снижения активности в регионе США, сформировать собственные коалиции и союзы, вместо тех, что в свое время здесь создавались под диктовку США. Изменение подходов США к ситуации и проблемам Ближнего Востока приводит, в частности, к тому, что турецкий лидер Эрдоган стремится урегулировать имевшиеся противоречия со странами Персидского Залива, и движется в направлении более тесного сотрудничества с другими сильными региональными игроками — с той же Саудовской Аравией и с Египтом. Склонность упомянутых держав к переговорному процессу друг с другом подталкивает ряд аналитиков и экспертное сообщество к тому, чтобы говорить о возможном формировании новых коалиций и союзов в ближневосточном регионе. Так, Турция сейчас начинает осознавать, что новая американская администрация демократов начинает усиливать давление на Россию в связи с обвинениями последней во вмешательстве в президентские выборы США-2016, которые никто не снимал с повестки дня. В то же время, Европа и США гораздо теснее взаимодействуют, чтобы совместно усиливать давление на Россию, нежели это было в годы нахождения у власти администрации Трампа. Соответственно, сейчас не очень подходящее время, чтобы продолжать курс на развитие тесного взаимодействия с Россией. Эрдоган полагает, что предпочтительнее сейчас интенсифицировать сближение с Саудовской Аравией и Египтом, нежели продолжать диалог с Россией. Однако автор задался вопросом, на самом ли деле в данный момент есть возможности для близкого взаимодействия Турции, Саудовской Аравии и Египта и насколько такие возможности велики? Отвечая на данный вопрос, следует указать на наличие и роль определенных идеологических противоречий между тремя упомянутыми государствами. Когда Эрдоган только начинал формировать свой внешнеполитический курс, направленный на усиление взаимодействия с «братьями-мусульманами»* (террористическая организация, запрещена в РФ — прим.ред.), представляя, разумеется, именно себя и Турцию во главе этого взаимодействия, подобно тому, как это было в блистательные времена господства на Ближнем Востоке турок-османов, стало очевидно, что в то же время усиливается тренд на противоречия Саудовской Аравии с Ираном — каждая из этих двух держав также претендовала на роль лидера ближневосточных мусульман, только первая апеллировала больше к суннитам и самым радикальным их представителям, ваххабитам-салафитам, другой же больше ориентировался на шиитов, которых, пускай, намного меньше, чем суннитов, но при этом шиитские общины существуют практически в каждом из государств арабского мира и играют определенную роль в политике. В то же время Саудовская Аравия не вполне понимала, почему именно Турция, а не она сама берет на себя роль лидера всего ближневосточного мусульманского мира. Все это, в итоге, превращалось в определенную конкуренцию между этими тремя державами — Турцией, Саудовской Аравией и Ираном. Поддержка Эрдоганом разных группировок, прежде всего, «Ахван Аль-Муслимин»*, превратилась в регионе в мощнейший фактор противоречий между Турцией и Саудовской Аравией, ОАЭ и Бахрейном, с одной стороны, и между Турцией и Египтом, с другой стороны, причем последнее стало особенно заметным с приходом в Египте к власти администрации Фаттаха Ас-Сиси. При этом и Саудовская Аравия, и Объединенные Арабские Эмираты, и Бахрейн, и, конечно, Египет, каждый по своим соображениям, но все они вместе считали «Ахван Аль-Муслимин»* (в перев. с арабск., «Братья-мусульмане», прим. перев.) террористической организацией, подрывающей основы государственного строя в этих странах; соответственно, все эти государства рассматривали именно Турцию и Катар главными государствами-спонсорами терроризма в регионе. Помимо поддержки Турцией группировки «Братьев-мусульман»*, у Турции и Египта существует еще и другая, целая серия взаимных претензий, как-то, непризнание Турцией официально до сих пор, администрации Ас-Сиси, разногласия вокруг границ в акватории Средиземного моря, а также, разногласия вокруг подходов к урегулированию проблемы Палестины — каждая из стран хочет оставить в этом процессе первенствующую роль именно за собой. Что касается разногласий Турции и Саудовской Аравии, то, помимо поддержки «Братьев-мусульман»*, они с новой силой проявились, пока велось расследование обстоятельств убийства саудовского журналиста Джамаля Хашкаджи в консульстве Саудовской Аравии в Стамбуле. Ориентация на сотрудничество с группировками типа «Братьев-мусульман»* во внешнеполитическом курсе нынешней Турции не является фактором неизменным, главенствующим и неприкосновенным. Но это становится, своего рода, козырной картой политики Турции в отношении всех упоминавшихся государств, когда наступают подходящее время и возможность, а когда же, наоборот, таковые возможности отсутствуют, то и эта карта временно изымается из турецкой колоды. Соответственно, когда возможности для Турции использовать религиозную игральную карту, как это было в годы президентства Обамы и, особенно, Трампа, возрастали, и давление со стороны международных структур, где первенствующую роль играют, также как известно, США, не так явно ощущалось, эта игральная карта неизменно использовалась Турцией в ее региональной политике. При этом Турция публично критиковала администрацию Ас-Сиси в Египте и отказывалась ее признавать. Точно также Турция всячески поддерживала Катар против коалиции других арабских государств, которую возглавила Саудовская Аравия (особенно, во время дипломатического кризиса вокруг Катара в 2016-2017 гг.). Но сейчас момент иной, и Турция, после того, как в США к власти приходит команда Байдена, снова начинает достаточно жестко критиковаться со стороны последней в связи с проблемами «прав человека», и, по этой же причине, значительно сузились ее возможности для сближения с Россией. И видно, как Турция начинает постепенно отказываться от религиозно-идеологической карты в ее колоде и прибегает к использованию других козырных карт. Но на самом деле, для политики Турции, как и для политики других государств региона, интересы экономические и материальные превалируют над иными интересами. Но по той же причине, несмотря на очередные изменения во внешней политике Турции, нельзя говорить о стабильности ее возможного сближения с Саудовской Аравией или Египтом. Ведь и последние хорошо знают, что эти перемены в политике Турции носят, скорее, тактический характер, и Анкара снова вернется к своей прежней игре, лишь только появятся более подходящие для этого возможности. Также и Турция хорошо понимает, что у Египта и Саудовской Аравии есть целый ряд претензий к нарративу внешней политики Партии справедливости и развития (название правящей политической партии в Турции, прим. перев.), и они будут противостоять ей в случае необходимости. Кроме того, у всех этих трех государств есть и другие серьезные разногласия, даже если отложить в сторону религиозно-идеологическо-историческую составляющую в политике Турции, с ее апелляцией к временам османского господства. К примеру, можно указать на ту же проблему Палестнны. В последних атаках Израиля на Сектор Газа, Саудовская Аравия, для видимости раскритиковав Израиль, заняла достаточно умеренную позицию, тогда как позиция Турции была намного жестче. Критиковал Израиль и соседний Египет, однако он также больше говорил о необходимости прекращения огня между Израилем и Сектором Газа. Все это связано с тем, что каждая из упомянутых сторон хочет получить собственный выигрыш от урегулирования палестинской проблемы. Египет полагает, что, поскольку он находится под непосредственным влиянием событий в Палестине, особенно в Секторе Газа, некий холодный мир с Израилем для него был бы лучше, потому он всячески стремится к тому, чтобы помешать эскалации напряженности между разными палестинскими группировками и Израилем, опасаясь, что эта эскалация может существенно затронуть и Египет. Понятно, что для Турции нет таких ограничений в отношении Палестины, как для Египта, потому она и занимает более жесткую позицию и пытается жестче критиковать Израиль, и, в то же время, и Египет, за его пассивность относительно палестинской проблемы. В том числе и из-за этого Турция, с момента прихода к власти в Египте администрации Ас-Сиси, постоянно пытается ставить под вопрос законность пребывания последней у власти. Поэтому, вопреки желаниям Египта, именно Турция становится в последнее время основным государством, которое поддерживает радикальную группировку «Хамас» в Секторе Газа. Если продолжить рассматривать Северную Африку и взглянуть на ливийскую проблему, то здесь Турция и Саудовская Аравия с Египтом также оказываются по разные стороны баррикад. Последнее справедливо и в отношении происходящего в Сирии. По крайней мере, Египет точно не склонен поддерживать сотрудничество Турции с различными радикальными группировками в Сирии и, напротив, добивается конструктивного взаимодействия с правительством Башара Асада. У Саудовской Аравии с Турцией свои, особые противоречия: хотя глубина и серьезность разногласий между Эр-Риядом и Анкарой не так велика, как между Анкарой и Каиром, однако правительство Саудовской Аравии, начиная с самого монарха и наследного принца, не забывают об убийстве в Стамбуле журналиста Хашкаджи, обстоятельства которого Турция тщательно скрывает, поскольку этот инцидент сильно подорвал авторитет фактического главы королевства, Мухаммеда Ибн Салмана, на международной арене. В то же время, по мнению официального Эр-Рияда, поддержка, которую Турция оказала Катару во время кризиса 2016-2017 гг, фактически свела на нет все усилия коалиции арабских стран, которую сформировала Саудовская Аравия. Таким образом, относительно формирования новых коалиций на Ближнем Востоке, в которой теперь могла бы играть первенствующую роль Турция, выявляется слишком много «против». Да и экономические интересы Турции, которые предписывают ей сохранять стабильные отношения с Россией, тоже не слишком способствуют реализации подобных планов. Автор — политолог Аналитического центра «Абрар» (Тегеран), Наджмийе Пур-Ислами
Загрузка...
Загрузка...
