0
В польских дискуссиях, разворачивающихся в политической и медийной сфере, сейчас преобладает мнение, что мы столкнулись с миграционным кризисом или даже гибридной войной, но, возможно, следует использовать эти понятия осторожнее. Прежде всего потому, что белорусская (а также наверняка российская сторона) располагают гораздо большими возможностями в сфере действий и эскалации ситуации и могут, например, усилить само миграционное давление. То, что события, которые мы наблюдаем, совпадают по времени с учениями «Запад», склоняет ожидать внедрения в жизнь новых сценариев в ближайшие недели или месяцы. Они могут касаться как переброски более многочисленных групп нелегальных мигрантов, так и даже их силового выдавливания на территорию Польши. Польша подверглась управляемому миграционному давлению, что при совпадении с учениями «Запад» и, например, с активностью в информационном пространстве склоняет сформулировать тезис о ведении гибридных действий. На границе Польши, Литвы и Латвии активность Белоруссии пока носила, правда, ограниченный масштаб, как бы спорно ни звучало такое утверждение в контексте реакции перечисленных стран. Они обратились как к правовым шагам (введение режима чрезвычайного положения, использование законов о выдворении и так далее), так и к размещению дополнительных сил на границе, в том числе к отправке туда военных. Были использованы также новые методы охраны границ от наращивания количества систем наблюдения, патрульных автомобилей и летательных аппаратов до возведения ограждений. Следует, однако, признать, что Белоруссия пока лишь прощупывала наши возможности, используя малые и средние группы нелегальных мигрантов, а концентрируясь в первую очередь на пропагандистских, политических, а также нагружающих систему приема беженцев (Литва, Латвия) эффектах. Польские реакции в политической и медийной сфере склоняют предположить, что Белоруссия (в сотрудничестве с Россией) может в ближайшее время, к сожалению, попробовать обратиться к новым формам миграционного давления, использовать эффект масштаба. Как показал пример провоцирования кризисной ситуации и управления ей в районе села Уснаж-Гурны, белорусская сторона до сих проверяла преимущественно польские общественно-политические реакции, а стянутые туда силы не пытались силовыми методами выдавить нелегальных мигрантов на территорию Польши. Однако уже сейчас можно предположить, что Белоруссия предпримет попытку, по крайней мере, испробовать иные сценарии действий, тем более что на ее территории будут развернуты войска, принимающие участия в маневрах «Запад». Происходящие сейчас события не следует считать окончательной проверкой на прочность нашего государства и его системы безопасности. Пока мы имеем дело лишь с кризисной ситуацией, поскольку, по крайней мере на нашей границе, ситуацию удалось взять под контроль при помощи доступных средств. Если в силу вступит режим чрезвычайного положения, польские службы получат дополнительную свободу действий в том числе в случае попыток воздействия на них со стороны нашей территории. Последнее выступало элементом, который мешал реагировать на угрозу и идеально вписывался в деятельность белорусской стороны, создавая нечто вроде медийного кризиса. Тот, в свою очередь, имел гораздо более сильное воздействие, чем использованные Белоруссией силы и средства, направленные на создание миграционного давления. Однако, как уже было сказано выше, существует вероятность, что белорусская сторона обратится к иным формам активности в этом контексте. Прежде всего возможен сценарий с силовым выдавливанием нелегальных мигрантов в направлении польской границы. О таких событиях уже писала пресса у наших партнеров, Литвы и Латвии. Цель состояла в провоцировании инцидентов, которые были бы использованы в пропаганде, а также позволили бы проверить эффективность размещенных на границе польских сил, в первую очередь в сфере принятия решений (командование, контроль на местности, согласованность с решениями, принимающимися на государственном уровне). Ситуация может еще более осложниться, если в свою игру Белоруссия (вместе с Россией) внедрит фактор масштаба. Обращу внимание, что до сих пор в контексте кризисной ситуации на границах Литвы, Латвии и Польши говорилось в первую очередь об использовании каналов переброски иракцев. Дело было, в частности, в том, что Белоруссия поддерживала более активное авиасообщение с Ираком, чем другие страны Европы или по меньшей мере страны ее части континента. Очень опасные сигналы можно обнаружить в недавних высказываниях министра внутренних дел и администрации, а что еще важнее, координатора спецслужб. Мариуш Каминьский (Mariusz Kamiński) указал на возможность создания каналов переброски нелегальных мигрантов в Белоруссию из других стран. Речь может идти о больших группах людей, привозимых из Пакистана, Ливана, Марокко и Турции. Названные страны — лишь места, откуда организуют рейсы, а их пассажиры наверняка будут иметь паспорта самых разных государств. Из Ливана могут прилететь как сами ливанцы (в особенности по причине возникших там экономических проблем), так и, например, сирийцы, пребывающие на ливанской территории в связи c вооруженным конфликтом у себя на родине. Аналогичная ситуация складывается с Марокко, где показательным примером служит обстановка в Сеуте и Мелилье, а также испанские действия, направленные на защиту своей территории. Оба эксклава подвергаются постоянному давлению со стороны мигрантов из ряда африканских стран. Белоруссия могла бы легко их привлечь, зарабатывая на жителях разных континентов. Следует учитывать еще один факт: благодаря переброске людей в Европу, в особенности Западную, укрепляются структуры организованных преступных группировок. В их случае аналитические доклады указывают на стремление совместить контрабанду наркотиков с перемещением мигрантов. Белорусские спецслужбы могут в рамках своих тайных операций использовать взаимодействие с этими преступниками, зарабатывающими на массовой миграции, и значительным образом расширить возможности в области привлечения желающих попасть в Европу через Белоруссию. Так что следует согласиться с Каминьским: перспектива того, что белорусская сторона развернет подобную деятельность, весьма реальна, в особенности если к ней присоединится Россия и задействует собственные ресурсы. Россияне способны вербовать нелегальных мигрантов на своей огромной территории, а также использовать свою сеть влияний в постсоветских республиках. Расширение масштаба деятельности, то есть увеличение числа источников миграции, таким образом вполне вероятно. Все зависит от политической воли Минска или, скорее, согласия российских властей на эскалацию. Более того, появление людей из раздираемых военными конфликтами или нестабильных регионов (Сирия, Афганистан и так далее) обернется политическими последствиями и усугубит конфликты в польском обществе. В европейские дискуссии вернется появившийся в 2015 году вопрос, как относится к управляемому миграционному давлению, если в перебрасываемых к границе и старающихся ее форсировать группах находятся люди, которые действительно могут претендовать на статус беженца. Использование эффекта масштаба стало бы для польских пограничных служб и армии вызовом как в тактическом, так и в оперативном плане. От них также потребуется четкость в принятии решений, что показала непоследовательность политики Македонии на границе с Грецией на первом этапе миграционного кризиса 2015 года, когда сначала там размещали дополнительные силы и средства, а потом после столкновений на некоторое время разрешили «свободно» двигаться на север. В целом увеличение количества нелегальных мигрантов на границе значительно повысит вероятность возникновения агрессии, более того, ее можно будет провоцировать в решительно настроенных и силой выдавливаемых с белорусской территории крупных группах людей. Такие явления наблюдаются в испанских Сеуте и Мелилье. Ситуация в этих двух эксклавах вызвала в испанском обществе и руководстве ожесточенные дискуссии на тему рамок допустимых действий сил, занимающихся охраной границы. Обсуждалось, в частности, использование мер непосредственного принуждения и оружия нелетального действия, а также параметры пограничных заграждений. Можно уже представить себе, как будут выглядеть польские споры на подобные темы. Проблемы, к сожалению, вполне ожидаемы, ведь даже в отношении стандартных действий пограничных служб у нас используют эмоционально окрашенные и даже оскорбительные эпитеты. Следует подчеркнуть, что время поджимает, и потенциал, связанный с защитой польско-белорусской границы, необходимо сконцентрировать как можно быстрее. Это касается не только Польши, но также Литвы и Латвии, которые в польских дискуссиях часто игнорируются или намеренно обходятся молчанием (возможно, из-за того, что в обоих этих государствах кипят не такие сильные общественные и политические страсти, как у нас). Мы должны создать эффективные граничные барьеры, причем речь идет не только о заборах и колючей проволоке, но и о системе, адаптированной к долгосрочной стратегии России и Белоруссии, к использованию миграционного давления на весь Евросоюз и НАТО. Следует значительно и, скорее всего, на продолжительный период, нарастить численность подразделений, охраняющих границу. Возможно, уже скоро придет момент, когда мы увидим, сделал ли «Фронтекс» выводы из событий 2015 года. Следует также напомнить, что системный подход должен включать в себя размещение в приграничных регионах разнообразного электронного оборудования, ведь от белорусской стороны можно ожидать дополнения миграционного давления действиями в сфере радиоэлектронной борьбы. Это бы идеально вписывалось в концепцию гибридных операций. Наши границы с Россией и Белоруссией становятся районом, где не только ведется борьба с группировками контрабандистов, но и сталкиваются спецслужбы, в особенности если говорить о радиоэлектронной разведке. В целом следует всегда помнить, что охрана границ должна простираться далеко за пределы собственной территории, поэтому она выступает естественной областью активности спецслужб (в современных условиях как военной, так и гражданской разведки). Она должна включать в себя в том числе эффективные контрразведывательные мероприятия внутри страны от классического выявления агентов, стремящихся спровоцировать эскалацию ситуации на границе, до слежения за разного рода радикальными действиями, которые могут в своих целях использовать другие государства. И, наконец, нужно также возводить временные или постоянные объекты, осложняющие процесс незаконного пересечения нашей границы, которая одновременно выступает внешней границей ЕС. Наш портал, когда после прихода на президентский пост Трампа появилась тема строительства стены на границе США, писал, что эта проблема касается не только Америки. Аналогичные постоянные заграждения возводят по всему миру, и каждая страна с проблематичным отрезком границы должна быть в логистическом и техническом плане готова их создать, причем в кризисных условиях. Сегодня уровень нашей готовности нам приходится проверять на наших границах в условиях накала эмоций как в обществе, так и в политических кругах. Так или иначе, сегодня возможны любые сценарии развития ситуации. К сожалению, несмотря на шедшие в предыдущие годы (фактически начиная с 2014 года) дискуссии и диспуты на тему действий, угроз и гибридной войны, Польша оказалась государством, подверженным воздействию такого рода действий в информационном и политическом пространстве. Это может склонять страны, которые используют, например, миграционное давление, переступать все новые линии и прощупывать не только Польшу как таковую, но и Польшу как стратегический элемент системы ЕС и НАТО. В связи с этим нас не должно удивлять, что власти уже сейчас, на этом этапе белорусской (а, возможно, и российской) операции обращаются к экстраординарным мерам. Ахиллесова пята нашего подхода — это пробелы в понимании такого (часто понимаемого упрощенно) явления, как стратегическая коммуникация. Взглянем, что предприняли британцы после покушения российских спецслужб на Сергея Скрипаля: они не только предприняли все необходимые следственные и разведывательно-контрразведывательные действия, но также создали мощный компонент стратегической коммуникации в государственных структурах, более того, формируя его с учетом долгосрочного противостояния российской риторике, дезинформации и тому подобному. Сейчас нам следует взять с них пример и приступить к созданию широкой системы защиты действий наших спецслужб и системы безопасности в сфере стратегической коммуникации. В XXI веке мало поставить на границе забор, нужно еще использовать информационные и даже киберинструменты.
Загрузка...
