0
В следующем месяце мировые лидеры встретятся на конференции ООН по изменению климата (СОР26), чтобы задать курс на достижение нулевого уровня углеродных выбросов к 2050 году. Но как раз в тот момент, когда они готовят свои обязательства для участия в этом предприятии сроком в 30 лет, прямо у них на глазах разворачивается первая крупная энергетическая драма «зеленой» эпохи. С мая цены на нефть, уголь и газ в совокупности выросли на 95%. Хозяйка саммита Британия снова ввела в эксплуатацию законсервированные угольные электростанции, в Америке цены на бензин подскочили до трех долларов за галлон, в Китае и Индии начались отключения электроэнергии, а Владимир Путин на днях напомнил Европе, что поставки топлива из России зависят от ее доброй воли. Эта паника напоминает нам, что современной жизни нужно много энергоресурсов. Без них счета за электричество станут неподъемными, дома замерзнут, а бизнес остановится. Паника также обнажила и более глубокие проблемы, возникающие в момент, когда мир переходит к более чистой системе энергетики. Среди них недостаточные инвестиции в возобновляемые источники и в некоторые переходные виды ископаемого топлива, усиление геополитических рисков и слабый запас прочности на рынках электроэнергии. Без быстрых реформ будут возникать все новые энергетические кризисы, а может, и народные бунты против климатической политики. Мысль о таком дефиците казалась нелепой в 2020 году, когда мировой спрос упал на 5%, то есть, максимально после Второй мировой войны, что вынудило энергетическую отрасль пойти на оптимизацию затрат. Но когда мировая экономика начала восстанавливаться, спрос резко вырос, хотя объем запасов был опасно низок. Нефтехранилища заполнены всего на 94% от обычного уровня, газовые хранилища в Европе на 86%, а запасы угля в Индии и Китае составляют менее 50% от нормы. Рынки с дефицитом не защищены от потрясений, а энергетика возобновляемых источников работает непостоянно, с перерывами. Причин тому несколько: профилактический ремонт и обслуживание, аварии, слабый ветер в Европе, засуха, из-за которой в Латинской Америке сократилась выработка электроэнергии на гидроэлектростанциях, а также наводнения в Азии, препятствующие доставке угля. Мир еще может избежать пагубной энергетической рецессии: перебои можно устранить, а Россия и ОПЕК пусть неохотно, но могут увеличить добычу нефти и газа. Но как минимум следствием кризиса станет более высокая инфляция и снижение темпов роста. Между тем в перспективе нас могут ждать новые затруднения, связанные с дефицитом. Причиной тому три серьезные проблемы, которые приобретают опасные масштабы. Во-первых, объем инвестиций в энергетику в два раза меньше того уровня, который необходим для выхода к 2050 на чистый ноль по выбросам. Надо увеличивать расходы на возобновляемые источники. А предложение и спрос на грязное ископаемое топливо следует уменьшать в тандеме, избегая опасных перекосов. За счет ископаемого топлива мы удовлетворяем 83% потребностей в первичных источниках энергии, а нам надо уменьшить этот показатель до нуля. В то же время в топливно-энергетическом балансе необходим переход с угля и нефти на газ, который дает в два раза меньше выбросов, чем уголь. Но угрозы правового характера, давление инвесторов и страх перед регуляторами привели к тому, что инвестиции в ископаемое топливо с 2015 года упали на 40%. Точкой сброса давления стал газ. Многие страны, особенно азиатские, нуждаются в газе, который станет для них переходным топливом в 2020-х и 2030-х годах, когда они откажутся от угля, а энергетика возобновляемых источников еще не заработает в полную силу. Они используют трубопроводы, но большинство импортирует сжиженный природный газ (СПГ). Но в мире строится слишком мало терминалов для СПГ. По данным аналитической фирмы Bernstein, глобальная нехватка емкостей для СПГ может увеличиться с 2% от объема спроса в настоящее время до 14% к 2030 году. Вторая проблема — геополитика. Богатые демократии отказываются от добычи энергоресурсов, и поставками начинают заниматься автократии, у которых меньше угрызений совести и ниже затраты на добычу. Среди них — Россия под руководством Путина. Доля нефтедобычи стран ОПЕК и России может увеличиться с сегодняшних 46% до 50% и больше к 2030 году. Доля России в газовом импорте Европы составляет 41%, и степень ее влияния будет увеличиваться с открытием трубопровода «Северный поток — 2» и с проникновением на рынки Азии. С Россией постоянный риск заключается в том, что она может ограничить поставки. Последняя проблема — это изъяны в системе энергетических рынков. Из-за сокращения государственного регулирования с 1990-х годов многие страны перешли от обветшалых государственных энергетических механизмов к открытым системам, где цены на газ и электричество устанавливает рынок, и где поставками занимаются конкурирующие между собой продавцы, которые в случае роста цен могут их увеличить. Но им приходится преодолевать новые трудности, связанные с сокращением добычи ископаемого топлива, присутствием на рынке автократических поставщиков и увеличением доли солнечной и ветровой энергетики, которая работает с перерывами. Если Lehman Brothers делала ставку на необеспеченные заимствования, то некоторые энергетические фирмы гарантируют поставки домохозяйствам и компаниям, покупая энергоресурсы на ненадежном спотовом рынке. Опасность заключается в том, что шок замедлит темпы перемен. На этой неделе глава китайского правительства Ли Кэцян сказал, что энергетический переход должен быть «продуманным и выверенным». Это кодовая фраза, означающая, что уголь будет использоваться гораздо дольше. Общественное мнение на Западе, в том числе в Америке, за «чистую» энергетику, но оно может измениться, когда начнут кусаться цены. Государствам нужно перестраивать энергетические рынки. Более крупные запасы позволят сгладить последствия дефицита и помогут преодолеть проблемы перебоев в энергетике возобновляемых источников. Поставщики энергоресурсов должны создавать больше резервов, как банки, формирующие свой капитал. Правительства могут приглашать фирмы для участия в тендерах на резервные поставки. Большая часть запасов будет в виде газа, но со временем его могут сменить батареи и водородные технологии. Чтобы обеспечить надежные и обильные поставки чистой энергии, крайне важно строить новые АЭС, улавливать и хранить двуокись углерода, либо делать и то, и другое. При диверсификации поставок ослабнет власть автократических нефтегосударств типа России. Сегодня это значит, что надо наращивать поставки СПГ. Со временем потребуется расширить глобальную торговлю электроэнергией, чтобы далекие страны, где часто дуют ветры и много солнца, могли экспортировать вырабатываемое из возобновляемых источников электричество. Сегодня объем трансграничной торговли электроэнергией в богатых странах составляет всего 4%, в то время как газом и нефтью 24% и 46%, соответственно. Надо строить подводные линии электропередачи, а также производить водород и транспортировать его по морю. Для этого понадобятся колоссальные капиталовложения в энергетику в объеме 4-5 триллионов долларов в год. Но инвесторов озадачивает проводимая политика. Многие страны берут на себя обязательства по нулевым выбросам, но при этом не имеют плана, как этого добиться. Вдобавок ко всему им надо как-то улаживать этот вопрос с обществом, объясняя необходимость увеличения счетов за электричество и налогов. Из-за субсидий в энергетику возобновляемых источников, а также препятствий нормативного и правового характера вкладывать средства в проекты ископаемого топлива становится слишком рискованно. Идеальный ответ — это общемировая цена на углерод, которая будет неуклонно сокращать выбросы, поможет фирмам понять, какие проекты принесут прибыль, и увеличит налоговые поступления, за счет которых можно будет поддержать тех, кто несет убытки от энергетического перехода. Но схемы ценообразования покрывают лишь пятую часть всех выбросов. Кризис показывает, что мировым лидерам на конференции ООН надо перейти от обещаний к делу и приступить к разработке детального механизма перехода на чистую энергетику. Тем более что свет на конференцию будет подаваться с угольных электростанций.
Загрузка...
