0
Сотая годовщина большевистской революции вскрыла любопытные различия в подходе марксистских кругов разных стран к наследию коммунизма. На Западе преобладает подход «Ленин — да, Сталин — нет». Это напоминает известную нам формулу из истории: «социализм — да, его искажения — нет». Для западных поклонников марксизма труды Ленина до сих пор остаются источником вдохновения. Подчеркивается, что именно он первым в мире разрешил аборты и запустил политику «сексуальной революции». Ее претворением в жизнь занялась народный комиссар социального обеспечения Александра Коллонтай, прозванная «проповедницей свободной любви» и «крылатым эросом революции», которая выступила инициатором кампании «секс как стакан воды». В рамках этого подхода Сталин предстает человеком, предавшим революцию. В 1926 году он закончил эксперимент с сексуальной эмансипацией, а потом запретил аборты (их вернули только после его смерти). Кроме того, на Сталине, по мнению западных марксистов, лежит вина не только за массовые преступления, но и за торможение революционного процесса, который погрузился в догматизм и закоснел. На место харизме пришла рутина. Исчезло все то, что так привлекало революционных романтиков на этапе становления большевизма. Другой точки зрения придерживаются в современной России. Ее историческая политика продвигает тезис «Ленин — нет, Сталин — да». Здесь Ленин выступает в роли человека, который вверг Россию в хаос и гражданскую войну. Империя понесла территориальные потери: от нее откололись Польша, Финляндия, Литва, Латвия и Эстония. Сегодня (например, в документальных фильмах, приуроченных к сотой годовщине революции) звучат напоминания, что Ленина в Россию в пломбированном вагоне отправили немцы, чтобы он дестабилизировал ситуацию в стране. Со своей задачей он, надо признать, справился блестяще. Сталин выступает на его фоне государственным мужем, который смог преодолеть хаос и выиграть величайшую войну в истории человечества, добившись территориальных приобретений и расширив сферу влияния на такие регионы, о которых цари не могли даже мечтать (Восточная Германия или Куба). Одним словом, он превратил Советский Союз в сверхдержаву мирового масштаба, что до сих пор остается для большинства россиян предметом гордости. Посередине между двумя этими позициями находится Центральная Европа, в которой даже на левом фланге политической сцены сложно обнаружить сторонников первого или второго советского лидера. Мы просто отказываемся от диалектизма и говорим: «Ленин — нет, Сталин — нет».
