1
Пытаясь «создать себе верного союзника», Россия помогает коррумпированной венесуэльской верхушке, предоставляя ей и деньги, и — по слухам — поддержку со стороны спецслужб, пишет на страницах The Hill журналист Антонио Мора. По мнению Моры, оказавшиеся в кризисном положении венесуэльские власти поддерживают Москву идеологически, но руководит ими в итоге лишь холодный расчёт. Премьер-министр Великобритании Тереза Мэй, недавно сделавшая «жёсткое» заявление в адрес президента России Владимира Путина, обвинив того в «нелегальной аннексии Крыма, разжигании боевых действий в Восточной Украине и превращении информации в оружие», забыла ещё об одном «зловещем» предприятии Москвы — наращивании ею влияния в Венесуэле, пишет в своей статье для The Hill американо-венесуэльский журналист и юрист Антонио Мора. Как подчёркивает Мора, Венесуэла прошла путь от государства, «которому завидовало всё сообщество развивающихся стран», до «одной из самых экономически и политически несостоятельных земель в мире»: если в 1999 году, когда к власти пришёл Уго Чавес, венесуэльский рынок был одним из самых богатых развивающихся рынков в мире, то к прошлому году 82% венесуэльцев жили за чертой бедности, а курс венесуэльского боливара к доллару вырос на 10 млн процентов. По мнению автора, ответственность за этот кризис, затмивший по своим масштабам и американскую Великую депрессию, и «особый период» 90-х годов на Кубе, целиком и полностью лежит на Чавесе и его преемнике Николасе Мадуро — ведь, в отличие от руководителей прочих богатых углеводородами государств, они не стали создавать стабилизационные фонды «на чёрный день», предпочитая «бездумно тратить и масштабно воровать». Венесуэльские власти настолько погрязли в расточительности и коррупции, что не могли обеспечивать свой бюджет даже в те времена, когда нефть росла в цене, и занимали деньги у других стран — но эти средства в итоге не были вложены в диверсификацию экономики, вместо этого осев в карманах чиновников и их «дружков», констатирует Мора. Между тем частный бизнес разоряла «социалистическая политика» последователей Чавеса, сопровождавшаяся «экспроприациями, конфискациями и ценовым контролем, превращавшими доходные предприятия и фермы в разорявшиеся госкомпании», отмечает журналист. Более того, в 2003 году из государственной нефтяной компании Венесуэлы PDVSA были по приказу Чавеса уволены 18 тыс. сотрудников, а в 2007 году из страны были выдворены иностранные специалисты по нефтедобыче, в результате чего сегодня PDVSA добывает на 40% меньше нефти, чем до прихода к власти Чавеса, и уровень добычи продолжает падать, пишет он. В таком контексте невыполнение Венесуэлой своих обязательств перед кредиторами было «лишь вопросом времени» — всё же, по некоторым оценкам, чтобы Каракас смог ликвидировать бюджетный дефицит, цена на нефть должна была превысить $200 за баррель — однако «появилась Россия», продолжает автор. Как напоминает Мора, отношения с Москвой Уго Чавес культивировал почти с самого начала своего президентства, однако особенно активно они стали развиваться позже, когда Венесуэла перестала ладить с США, — именно тогда Каракас стал всё активнее приобретать российское вооружение и добиваться российских инвестиций в энергетику и нефтедобычу. За минувшие годы Россия поддерживала Венесуэлу многомиллиардными вливаниями, которые чаще всего имели вид займов, предоставляемых PDSVA в обмен на нефть и активы вроде доли в принадлежащей ей американской нефтяной компании Citgo, пишет журналист. Впрочем, Москву и Каракас связывает не только экономика, но и идеология, полагает Мора: так, например, Венесуэла стала, «наверное, единственной, кроме России и Кубы, страной, где отмечалось столетие Октябрьской революции». «Учитывая катастрофические последствия кремлёвского владычества над Кубой, сложно поверить, что хоть какая-то латиноамериканская страна даже задумается над тем, чтобы снова ступить на этот путь, — комментирует автор. — Но Чавес и Мадуро Фиделю Кастро просто поклонялись, а путинская клептократическая диктатура представляла идеальную модель для той криминальной организации, в которую превратилась диктатура венесуэльская». По мысли Моры, защищая свои инвестиции, Москва заинтересована в выживании «диктатуры Мадуро», тем более что венесуэльская оппозиция уже озвучила своё намерение разорвать связи с Россией после прихода к власти, поскольку воспринимает российский контроль над нефтяной промышленностью страны как нечто «неприемлемое и незаконное». Как пишет журналист, чтобы защитить венесуэльский режим от прямых угроз, Россия даже готова, по некоторым данным, задействовать свои спецслужбы, а общий союзник Москвы и Каракаса Куба уже дислоцировала на венесуэльской территории «тысячи офицеров вооружённых сил и разведки», которые «подавляют беспорядки и поддерживают Мадуро». Всё это имеет важные последствия для США, убеждён автор. В частности, поскольку с момента прихода к власти Чавеса Венесуэлу покинули 2 млн граждан, некоторые аналитики считают, что «полный развал страны» грозит региону колоссальным наплывом беженцев, аналогичным по масштабу сирийскому кризису, отмечает он. Однако Вашингтон, судя по всему, «уснул за рулём», сокрушается Мора: Барак Обама, окрестивший Россию «региональной державой», явно её недооценил, а Дональд Трамп, в свою очередь, с Кремлём «осторожничает». Тем временем приближается «эндшпиль» — Венесуэла уже не смогла выплатить проценты держателям своих облигаций, и это может запустить «каскад», угрожающий в итоге стать самым крупным суверенным дефолтом истории, предупреждает автор. Россия уже попыталась выручить Каракас, заключив с ним соглашение о реструктуризации его трёхмиллиардного долга перед Москвой, однако эти деньги — лишь малая толика от $140 млрд общей задолженности страны перед зарубежными кредиторами, подчёркивает он. «Это, впрочем, обоюдовыгодная сделка и для бывшего полковника КГБ Путина, и — в особенности — для бывшего водителя автобуса Мадуро, — подытоживает журналист. — Путин понимает, что создаёт себе верного союзника в своей новой холодной войне против Запада. Ну а Мадуро и его прихвостни осознают, что статус российских верноподданных даёт им вето в Совбезе ООН, а также сохраняет им возможность укрыться в Москве, когда произойдёт неминуемое и венесуэльский народ обратит их в бегство».
