1
После объявления 11 декабря Владимиром Путиным победы над джихадистами в Сирии Александр дель Валь анализирует поддерживаемую Москвой «политическую» фазу урегулирования. Для этого он долго беседовал с сирийской оппозиционеркой Рандой Кассис, которая недавно вернулась из Москвы и в настоящий момент работает со своей командой над проектом конституции Сирии, намереваясь представить его на запланированном на январь-февраль в Сочи Конгрессе сирийского национального диалога. Во время блиц-визита на российскую военную базу в сирийском Хмеймиме 11 декабря Владимир Путин объявил, что Россия выполнила поставленные задачи в Сирии, и Дамаск с союзниками одержали победу над террористами с помощью российской армии. Если конкретнее, при поддержке российской авиации и шиитских отрядов (из Ирана, Ливана и других стран) сирийский режим вернул контроль над большей частью регионов, которые раньше были заняты радикалами, за исключением нескольких очагов сопротивления «Исламского государства*» на востоке и «Аль-Каиды*» на западе, что означает невозможность полного прекращения российских ударов. Несмотря на заявление Путина о возвращении военных домой, всем ясно, что армия еще не готова собирать чемоданы. Напомним, что с точки зрения войск и техники, Россия доминирует в сирийском воздушном пространстве и располагает двумя крупными военными базами в стране. При этом большую часть наземных войск составляют иранские стражи революции, ливанская «Хезболла», а также шиитские отряды из Ирака и Афганистана, без которых сирийский режим ни за что не смог бы выжить и отбить территорию у ИГ* и исламистских групп. Тем не менее у Ирана нет военных баз в Сирии в отличие от России, которая на десятилетия закрепится в Тартусе и Хмеймиме, а также уже сейчас разворачивает дополнительную радиолокационную систему в сирийской пустыне. Кроме того, только российские войска развернули в Сирии авиацию и системы ПВО, в связи с чем их возможности в плане контроля и долгосрочных действий шире, чем у иранцев. Нет сомнений, что сейчас «балом правит Россия», как заявил газете La Tribune de Genève мятежный сирийский полковник Фатх Хасун. Президент России лишь подчеркнул упоминавшийся уже не первый месяц факт того, что новое соотношение сил и победа над джихадистами создали условия для скорого политического урегулирования в Сирии. Символом этой «политической фазы» станет будущий саммит, который пройдет в Сочи в январе-феврале с участием всех сторон конфликта. От Астаны к Сочи: политическое урегулирование сирийского конфликта Сочинский процесс, цель которого заключается в подготовке жизнеспособных политических преобразований в Сирии в рамках перехода от войны к политике, является результатом провозглашенной Владимиром Путиным и союзниками победы (она вынуждает неджихадистских оппозиционеров смягчить свои в прошлом непримиримые позиции). Кроме того, ему способствовало прагматичное сотрудничество Москвы, Анкары и Тегерана, которому положили начало встречи в Астане: каждая страна воспользовалась своим влиянием, чтобы подтолкнуть участников конфликта к урегулированию. Как отмечает сирийская оппозиционерка Ранда Кассис, участница переговоров и кандидат в президенты Сирии в рамках переходного процесса, «России удалось снизить накал войны в Сирии, в частности благодаря астанинскому процессу, причем это трехстороннее сотрудничество и встречи в нейтральной казахской столице оказались куда более эффективными, чем бесплодные переговоры в Женеве и прочие западные инициативы, поскольку диалог вооруженных групп и сил режима позволил уменьшить интенсивность войны, в первую очередь, с помощью формирования «зон деэскалации». Они действительно неплохо работают (за исключением зоны в Гуте), и нельзя не признать, что такое взаимодействие в свете реальной политики (она приводит в ужас западных адептов черно-белого морализаторства) позволило «значительно уменьшить число погибших, что уже можно считать огромным прогрессом, так это позволяет двигаться к политическому процессу». Как не без иронии добавляет Ранда Кассис, «снизить интенсивность боев позволила не Женева, а Астана, россияне, так как зацикленный на морализаторских позициях Запад и его суннитские исламистские протеже ставили невыполнимое предварительное условие об уходе Башара Асада и вытесняли несогласные с этим страны, тогда как Москва ведет диалог со всеми». Действительно, Запад и оппозиционные суннитские силы отказывались от диалога с режимом, стремились вытеснить Иран и навязывали Турции западную поддержку курдских сепаратистов, настроив их в конечном итоге против себя… «Интенсивность боев и число жертв пошли на спад после запущенных в Астане инициатив, которым способствовал прагматизм России и ее иранских и турецких партнеров, которые поняли, что все обречены договариваться, — продолжает Ранда Кассис. — К сожалению, Запад не осознал интереса астанинского и сочинского процесса. Именно поэтому, а также из-за его ошибочного нежелания собрать всех за одним столом без предварительных условий, в Женеве так и не было найдено ни одного решения». Кроме того, Ранда Кассис напоминает, что Западу и ооновским инстанциям не следовало бы отклонять предложения России, «поскольку сегодня всем известно, что только у государств-союзников Сирии есть средства давления на Дамаск, который сопротивляется, но рано или поздно будет вынужден под влиянием России принять инклюзивный переходный процесс при том, что Иран в свою очередь не отличается подобной решимостью в борьбе за инклюзивный вариант и стремится сохранить Асада у власти любой ценой». Благодаря встречам противостоящих друг другу вооруженных сил начатый Россией астанинский процесс вынуждает режим идти на перемирие с мятежниками, хотя изначально Дамаск был против принятой им сегодня инициативы по зонам деэскалации. У него не осталось иного выбора, кроме как принять российские предложения, которые были поддержаны Ираном и Турцией в обмен на гарантии. Это касается, например, отказа России от поддержки сепаратистской борьбы сирийских курдов, что подтолкнуло Эрдогана к тому, чтобы забросить изначальную цель по свержению Асада и содействию победе суннитской исламистской оппозиции. «В отличие от западных стран, а также Ирана и Турции, Россия сегодня — единственная обеспечивающая равновесие держава, единственный элемент эффективного баланса сил в конфликте и участия всех сторон в переговорах», — подчеркивает Ранда Кассис. Напомним, что 21 ноября Владимир Путин принял в Сочи турецкого премьера Эрдогана (он играет ключевую роль в нейтрализации суннитских боевиков на севере Сирии и сотрудничает с Москвой в обмен на ее отказ от поддержки связанных с РПК курдских сепаратистов), а также ставшего нежданным гостем Башара Асада. Появившись перед камерами вместе с сирийским лидером, Путин хотел убить одним выстрелом двух зайцев: показать, что Асад (нравится это другим или нет) является частью уравнения (как проблемы, так и решения), а также убедить его пойти на переговоры в рамках инклюзивной политической фазы, от чего президент Сирии до недавнего времени отказывался, к большому разочарованию Москвы и большой радости Тегерана, у которого нет никакого плана «Б». Хотя освобождение территории еще не завершено, соотношение сил между войсками режима и мятежниками-джихадистами достаточно изменилось для того, чтобы Россия (решающая сила в военно-дипломатическом плане) приступила к политическому урегулированию кризиса в тесном сотрудничестве с Ираном (упертый союзник Асада) и Турцией (она наоборот поддерживает связи с исламистскими мятежниками). Именно в таком «многополярном» контексте (на него делался упор в ходе подготовительной встречи в Сочи 21 ноября) Путин добился от президентов Ирана и Турции поддержки идеи национального конгресса сирийского народа, который затем был переименован в конгресс национального диалога и пройдет в январе будущего года в Сочи. Он уже трижды откладывался, однако, видимо, все же состоится (с учетом подтверждения новой расстановки сил) и соберет всех участников конфликта. Геополитическая ситуация сложнее, чем кажется Хотя на Западе Асада и его режим называют «безусловным протеже» Путина, многочисленные разногласия (в том числе насчет будущего власти) возникают не только между Россией и Ираном (этот факт по большей части не освещается западной прессой), но и Москвой и Дамаском. Одним из камней преткновения между Россией и Ираном на пару с сирийским режимом является будущее Бшара Асада по окончанию его президентского срока в 2021 году. Вопреки распространенному мнению, Владимир Путин вовсе не выступает против многостороннего подхода (и, следовательно, женевского процесса), а всячески подталкивает протеже к участию в ооновских переговорах и диалогу с оппозицией в рамках переходного процесса, который должен рано или поздно привести к уходу Асада. Такая перспектива совсем не по душе его иранским покровителям, которые в отличие от России подталкивают сирийского диктатора к тому, чтобы заблокировать процесс. Ранда Кассис сравнивала этот «аутизм» Дамаска с аналогичным подходом прозападной оппозиции, которая до недавнего переустройства на встрече в Эр-Рияде ставила уход Асада предварительным условием. Это требование было совершенно неприемлемым для другой стороны и стало совершенно нереалистичным, раз режим не рухнул (как ему предрекали в начале гражданской войны), а отвоевал часть территории. Упомянутая Рандой Кассис российская стратегия «баланса» также отличает Россию от Ирана в том плане, что Москва никоим образом не пытается саботировать переговоры в Женеве, чего не сказать о Тегеране и тем более Дамаске. В последних заявлениях насчет ускорения политической фазы урегулирования сирийского кризиса Владимир Путин подчеркивал, что его страна поддерживает переговоры в Женеве под эгидой ООН. Напомним также, что 11 сентября, в день визита Путина на базу Хмеймим, официальной делегации сирийского режима (она вышла из женевских переговоров) было по распоряжению Москвы предписано вернуться в швейцарскую столицу для продолжения межсирийского диалога под эгидой спецпредставителя ООН Стаффана де Мистуры (Staffan de Mistura). Незаменимых нет Россия отправилась в Сирию не за красивые глаза Башара Асада, а ради сохранения своих ближневосточных баз, спасения сирийского союзника и ударов по кавказским террористам на их сирийских позициях, чтобы те не вернулись на родину… Символический момент: в ходе визита 11 декабря Башара Асада задвинули в сторону на официальной фотографии, где были запечатлены российские и сирийские военные. В тот же день российская пресса написала о набирающем влияние сирийском военном Сухеле аль-Хасане по прозвищу «Тигр», алавитском офицере и герое освобождения Сирии от суннитских мятежников и джихадистов. Аль-Хасан обладает большой популярностью среди алавитов и пользуется полным доверием Москвы, которая хочет сделать его гарантом сирийского государства, поставив его на должность начальника генштаба сирийской армии и/или министра обороны в правительстве после ухода Асада. Хотя встречи с Башаром Асадом в Сочи и на базе Хмеймим с интервалом менее месяца должны были, по замыслу Владимира Путина, напомнить, что президент Сирии является важнейшим элементом сирийского уравнения, нет сомнений, что Россия (она стремится как можно быстрее найти выход из кризиса и выбраться из этого болота) все меньше готова мириться с тем, что Асад подрывает политические переговоры с оппозицией. На самом деле российская позиция по Сирии куда менее радикальна и настроена на поддержку Асада, чем можно подумать. И пусть даже женевские переговоры не дали никакой конкретики с первого раунда, Москва не собирается отмахиваться от работы в рамках ООН, которая крайне важна для международной легитимности переходного процесса. Владимир Путин прекрасно понимает, что хотя основой для конкретных переговоров воюющих сторон послужили договоренности трех адептов реальной политики и многополярного мира (Россия, Иран, Турция), в вопросе восстановления не обойтись без Запада и международных организаций, следовательно, без ооновского процесса. При ВВП на уровне Италии Россия не в состоянии в одиночку обеспечить восстановление Сирии, на которое, по разным оценкам, потребуется от 250 до 400 миллиардов евро. Таким образом, американские, европейские и ооновские капиталы будут иметь определяющее значение в решении экономических вопросов, от которых во многом зависит успех фазы послевоенного переходного процесса. Совершенно ясно, что даже в случае успеха переговоры в Астане и Сочи не дадут жизнеспособного решения без подтверждения ооновскими организациями. Уход или сохранение Асада — ключевой вопрос На встрече в Эр-Рияде с 22 по 24 ноября представителям суннитской оппозиции после напряженных переговоров удалось сформировать единый комитет с участием умеренных оппозиционеров, с которым в кои-то веки готов мириться Дамаск. Представители жесткой линии решили ретироваться, но не отказываться от требования об уходе президента Сирии в качестве предварительного условия урегулирования конфликта. До настоящего момента политические переговоры систематически спотыкались об этот вопрос. В свою очередь, сирийский режим, который наотрез отказывался обсуждать будущее главы государства, был вынужден под давлением России начать с оппозицией обсуждение новой конституции и проведения выборов под эгидой ООН. По словам Ранды Кассис, причины провала семи последних раундов сирийских переговоров в Женеве связаны с аутизмом делегаций сторон. Напомним, что в отличие от Астаны, женевский процесс включает в себя лишь политиков, которые никак не связаны с военными действиями и не играют роли в соотношении сил. Именно этим объясняется успех Астаны и неудача Женевы. Кассис отмечает, что «встречи в Женеве продемонстрировали свою полную неэффективность из-за позиций разных политиков, которые были зациклены на требовании об уходе Асада. Последняя встреча в Женеве под эгидой ООН оказалась такой же неэффективной, поскольку делегации сирийского правительства и так называемой эр-риядской группы оппозиции ограничились лишь бесплодными заявлениями, а также пустыми и нереалистичными лозунгами». Как бы то ни было, новая эр-риядская группа, которая включает в себя «нескольких членов Высшего комитета по переговорам и Национальной коалиции», отличается от предыдущей, поскольку вмешательство саудовского наследного принца Мухаммеда ибн Салмана (ведет войну с политическим исламом) позволило удалить самых ретивых фанатиков в ходе последнего собрания в Эр-Рияде 24 ноября. «Как бы то ни было, она не может вести переговоры или говорить от лица представляющих мятежников радикальных сил, которые раньше получали поддержку от Катара, Турции и Саудовской Аравии, но были брошены Эр-Риядом, поскольку Мухаммеда беспокоит в первую очередь иранская угроза», — объясняет Ранда Кассис. Ко всему этому следует добавить тот факт, что в Тегеране существует две позиции по сирийскому кризису: одна выступает за сохранение статус-кво, а другая (к ней близок президент Роухани) носит более прогрессивный характер, и ее нужно поддержать, учитывая, что «Сирия завтрашнего дня должна балансировать между Саудовской Аравией и Ираном». Ранда Кассис недовольна, что Башар Асад «полностью отдал страну Тегерану, тогда как его отец Хафез придерживался равновесия между Тегераном и Эр-Риядом». Что касается делегации сирийского режима во главе с постпредом страны в ООН Башаром Джаафари, на последних переговорах ее роль сводилась к «словестным провокациям с целью настроить оппозиционеров друг против друга и сорвать переговоры. Башар Асад, видимо, не осознает хрупкости и неустойчивости своего режима. Он проявляет заносчивость и аутизм, забывая, что обязан своим выживанием лишь россиянам и проиранским шиитским силам». Как считает Кассис, делегации оппозиции и режима в Женеве «не проявили мудрости. Режим полагает, что Иран любой ценой сохранит статус-кво и власть Асада, и поэтому думает, что выигрывает время тормозя процесс. Оппозиция же проявляет крайнее упрямство». Остается еще и острый вопрос Сирийского Курдистана, настоящий casus belli, о котором ни одно государство региона не хочет даже слышать, поскольку это может породить войну. У Демократического союза и Сирийских демократических сил (состоят из курдов и их местных арабских союзников) есть весомая поддержка со стороны США. Кроме того, курдские отряды контролируют 25% страны, которые режим до сих пор не вернул себе в отличие от Ирака, где курдам пришлось отдать существенную территорию силам Багдада. Несмотря на наличие весомой военной силы, сирийские курды были отстранены от встреч в Сочи по требованию турок, которые с июля 2016 года согласились сотрудничать с россиянами в борьбе с джихадизмом в обмен на отказ Москвы от военно-политической поддержки традиционно близких к ней курдских сепаратистов. Кроме того, как следует из стратегии отхода из Сирии Дональда Трампа, сокращение американского финансирования касается всех групп мятежников, в том числе курдов… Чтобы привлечь курдов на свою сторону, а не настроить их против себя, будущему сирийскому режиму и поддерживающим курдов странам придется использовать все свое влияние, чтобы сделать их частью решения и мирно нейтрализовать их в рамках конституционного или даже федеративного уравнения (с как минимум, децентрализованной системой). В противном случае курдский вопрос надолго останется проблемой на севере и востоке не способной прийти к единству Сирии. Конституция — главный вопрос будущей встречи в Сочи Россия преподала миру прекрасный урок реальной политики и совершила настоящее геостратегическое «возвращение» на Ближний Восток, несмотря на куда меньшие чем у США ресурсы. Тем самым Москва закрепила свое лидерство на международном и региональном уровне. Гений российского лидера в том, что он усадил всех за один стол: сначала воюющие стороны в Астане, затем их покровителей в Сочи. Наконец, в январе-феврале в Сочи должны состояться переговоры политических сил в рамках Сирийского национального диалога. «В ходе саммита в Сочи в 2018 году на всех главных участников сирийской гражданской войны будут давить их покровители (Тегеран, Москва и Анкара), чтобы те заняли более «рациональный» подход», — уверена Ранда Кассис. Составление и принятие новой конституции Сирии станет приоритетной задачей встречи в Сочи. Ранда Кассис напоминает, что основные направления проекта (были поддержаны Россией, чтобы дать толчок переходному процессу на основе «децентрализации») были выработаны в Астане и что текст готовился группой близких к ее движению экспертов. Проект (он будет закончен до саммита в Сочи и представлен ей сирийскому народу) «отталкивается от прицепов децентрализации, светского государства, свободы слова, а также социального и религиозного самоопределения. (…) Эта конституция, в подготовке которой я активно участвую, определит новые отношения между общинами и будущую форму режима на основе взаимных гарантий». В качестве заключения Что касается провозглашенной Россией и США «победой» над «Исламским государством*» (в Сирии и Ираке все еще остаются очаги джихадизма, не говоря уже о спящих сетях), Кассис полагает, что «нельзя победить идеологию военным путем: в перспективе военная победа должна подразумевать идеологическое контрнаступление. Как я уже писала, мне кажется, что пока в исламе не будут проведены реформы, надежды нет, а у тоталитарного исламизма всегда найдется источник легитимности (…). В то же время принц Мухаммед подает надежды, поскольку до него мы имели дело с динозаврами, царьками, которым не удалось даже сформировать жизнеспособное государство. Они не могли удержать под контролем монструозных фанатиков, которые были порождены ими, но в конечном итоге обратились против них. Этот режим динозавров не мог ничего сделать, но хотя Мухаммед ибн Салман порождает надежду, мы ждем, что у него выйдет, поскольку его задача не их легких. Посмотрим, получится ли у него провести реформу ислама и победить в идеологической войне с радикальным исламизмом. В конечном итоге, я вижу два варианта для погрязшего в склерозе и теократии мусульманского мира: либо он проведет религиозную реформу, либо его религиозно-политическая система развалится…» Александр дель Валь — французский писатель, преподаватель, публицист и политический обозреватель, эксперт по радикальному исламу. * Террористическая организации, запрещенные на территории России
