0
Интервью с политологом Оскаром Крейчи о нынешнем дипломатическом конфликте между Западом и Россией, о российской реакции и о текущем кризисе дипломатии. Časopis Argument: В ответ на высылку российских дипломатов из 27 стран Россия объявила персонами нон-грата такое же количество дипломатических работников, какое высылали эти государства. Уже выслано 60 американских дипломатов, и по результатам народного голосования было принято решение о закрытии Генерального консульства США в Санкт-Петербурге. Вы считаете подобные действия адекватными? Оскар Крейчи: Это логично и традиционно. Вопрос только в том, что за этим последует. Стремительность и решительность поступков западных стран говорит о том, что сценарий действий был заранее подготовлен, и он, несомненно, предполагал зеркальную российскую реакцию в духе ветхозаветного «око за око». — Вы говорите о вероятном сценарии. Но у него должна быть некая цель. — Да, хотя современная политика иррациональна… — И тем не менее какой могла быть эта цель? — Давно очевидны антироссийские усилия, направленные на две вещи. Первое — помешать проведению чемпионата мира по футболу в России. С середины 2015 года ясно, что за футбольное поле ведется жестокая гибридная война. И второе — заблокировать достройку «Северного потока — 2». Сокращение поставок российского газа в Европейский Союз — предпосылка для закупки дорогого американского газа. Кроме того, нужно удержать в игре Киев, обезопасить политические и финансовые инвестиции США на Украине, а значит, шантажировать Россию с помощью транзитных стран — не только политически выгодное, но иногда и просто привлекательное занятие. — Если я правильно Вас понимаю, вы не считаете ответную высылку дипломатов из России единственно возможной реакцией. Были другие варианты? Вы полагаете, что Москва должна была ответить в духе библейского принципа «Если враг твой голоден, накорми его»? — До сих пор дипломатический конфликт больше походил на боксерский поединок, когда за сильным ударом следует такой же в ответ. Но с давних пор каждый военачальник, который хотел победить в бою, старался сам выбирать поле битвы. В политике успех очень часто зависит от того, чтобы не позволить противнику навязать свои правила. Другое дело — дзюдо. В боксе даже удар в защиту помогает атакующему сохранить стабильность. В дзюдо же нужно отклонить удар противника так, чтобы отклонилась его ось и энергией его удара можно было воспользоваться себе на пользу. — Хорошо, но каково значение этих наблюдений в контексте сложившейся ситуации? — Дипломатия — инструмент для взаимодействия государств, поэтому в период кризиса ее важность возрастает. Но сегодня мы являемся свидетелями того, что в ходе текущего кризиса дипломатию целенаправленно уничтожают. Дипломатия деградировала до уровня слуги пропаганды. Спорно, стоит ли отвечать в аналогичной форме, если за этим последует очередной прогнозируемый деструктивный удар для реализации задуманного сценария. Намного эффективнее было бы смириться с тем фактом, что инструменты традиционной дипломатии сегодня играют намного меньшую роль, чем в прошлом. Следовало бы принять во внимание наглость западных послов, которые игнорируют вызов в Министерство иностранных дел, и просто их не приглашать. Стоило бы ограничить политическую деятельность дипломатов, взаимодействующих с Западом, до протокольного минимума, и приглашать западных дипломатов только в случае острой необходимости, причем наименее влиятельных и низкого ранга. Нужно было бы ограничить собственное политико-дипломатическое и военно-дипломатическое постоянное присутствие на Западе и сделать акцент на экономической дипломатии. Времена изменились: прямая связь между политическими центрами и высшим руководством стран заставила дипломатическую деятельность принять новые формы. В отличие от Ренессанса, когда появились постоянные представительские миссии, изменилось содержание работы аккредитованных дипломатов. — То есть, по-Вашему, высылать дипломатов неправильно? — Это крайняя мера, к которой стоит прибегать (если мы не движемся к глубокому кризису) в случае конкретного доказанного нарушения Венской конвенции. Но сегодня дипломаты превратились просто в игрушку в масштабной политической игре за влияние. В сложившейся ситуации новое правительство, которое будет создано после инаугурации президента Владимира Путина, должно оценить рентабельность существующей дипломатии. Нужно ли России дипломатическое представительство в Европейском Союзе? Есть ли у ЕС какая-то внешняя политика? Отличается ли эта политика от Вашингтона и НАТО? Не достаточно ли одного торгового представительства в ЕС? Для чего на данном этапе отношений нужно постоянное представительство в НАТО, если Брюссель относится к российским военным дипломатам, как к заложникам? Существуют ли какие-то проблемы, которые не решить высылкой дипломатов, и которые требуют переговоров, например, на уровне начальников генеральных штабов или глав спецслужб в условиях, когда отношения не удается наладить с помощью постоянных представительских миссий? — Это звучит прямо-таки радикально! — Так только кажется. Саммиты Россия — ЕС уже не проводятся, да и, кстати сказать, результаты тех, которые были проведены, стремятся к нулю. Только потраченные деньги, время и силы. Кроме того, совещания послов стран-членов ЕС в Москве очень часто используются для усугубления антироссийских настроений, и это происходит уже довольно давно. Другой пример. В четверг по каналу «Евроньюс» показывали карту, где были отмечены места запланированного укрепления шенгенских границ. Среди них — Финляндия, страны Прибалтики и Польша, то есть речь идет не о защите от нынешней нежелательной миграции с юга, а об обороне от России. Договор с ЕС невозможен без договора с НАТО, а договор с НАТО невозможен без смены политики США. Дипломатическое искусство обретает новые формы. Мы живем во времена, когда функцию советников президента, которую когда-то выполняли такие исполины, как Генри Киссинджер и Збигнев Бжезинский, на себя взял Джаред Кушнер. Знания — необходимое бремя, а опыт — тормоз. Британского министра иностранных дел можно одеть во фрак и бабочку, но он все равно не поймет важности дипломатии в традиционном смысле. Ему будет не хватать благородства, искусства ведения переговоров и стремления решать проблемы. На данном этапе кризиса отношений России и Запада понятно, что нет иного инструмента для решения проблем, как только прямые переговоры Владимира Путина и Дональда Трампа. Искусство дипломатии предполагает способность ждать. В политике ничто не вечно. — Как Вы полагаете, после взаимной высылки дипломатов чешско-российские отношения ухудшатся? — Теперь в Москве, вероятно, зададутся вопросом об их функциональности. Сегодня Чехия представляет собой геополитический минимум государственности. Посмотрите на карту: Чехия — это котловина между Берлином и Веной. Все значимые геополитические оси обходят Чехию. В Китае приблизительно 15 городов, в которых больше жителей, чем во всей Чехии, а в столичном регионе Пекин-Тяньцзинь-Хэбэй проживает в десять раз больше народу, чем в Чехии. Тогда зачем возиться с Чехией? Заявления нашего премьера в условиях текущего кризиса подтверждают, что внешняя политика является лишь инструментом для саморекламы некоторых людей, средством для решения собственных внутриполитических проблем, а также методом постоянного убеждения западных держав в своей лояльности. Большая часть заявлений, сделанных чешскими политиками на ТВ, подтверждает, что вести с ними диалог — значит просто тратить время. Недавно мы это уже наблюдали. Это политики, которые до последней капли крови отстаивали тезис о том, что строительство американской военной базы — наша единственная возможность спастись от ракет, надвигающихся из Ирана и Северной Кореи, пока Вашингтон не заявил о закрытии проекта радара в Чехии. Все так происходит еще и потому, что определять и отстаивать национальные интересы намного труднее, чем заискивать перед сильными мира сего. Да еще и рискованнее. Политическая и военная дипломатия в такой стране выполняет только формально-представительские функции, и по сути это лишь разбазаривание средств. — Однако в докладах Службы информации и безопасности (BIS) нас предупреждают о масштабной разведывательной деятельности России и Китая у нас. Многие политики недавно обращали внимание на этот факт. Возможно, Вы недооцениваете опасность?
— Разведывательные службы, в том числе, являются бюрократическими организациями. У них как таковых есть чувство самосохранения и желание расти. Если бы они написали, что все в порядке, то их штат мог бы сократиться. Кроме того, мы ходим по кругу: задачи перед разведкой ставятся сообразно идеологическим и союзническим приоритетам. В нынешней атмосфере вопрос российского дипломата об условиях достройки АЭС будет выдаваться за шпионаж. В особенности, когда существуют конкурентные интересы Большого брата. К сожалению, я вынужден констатировать, что в такой стране, как Чехия, никакой по-настоящему ценной стратегической информации ни одна разведка получить не может. Таких данных тут просто нет. — Но говорят о том, что Москва старается через такие страны, как Чешская Республика, внести раскол в Европейский Союз. — И как она это делает? Вы действительно думаете, что кто-то в Брюсселе воспринимает нас всерьез? Наш премьер-министр на ужине во время саммита сказал несколько слов, а потом дома похвалился этим перед журналистами, и чего он добился? Такие маленькие страны, как Чехия и Словакия, могут договариваться о названиях сыра, но их не пригласят к обсуждению, например, проблемы Косово, они не смогут заблокировать бессмысленные миграционные квоты или остановить санкционную политику против России. Не думаю, что в Москве этого не понимают. — То есть Вы предполагаете, что в этом дипломатическом конфликте Москва еще не сказала свое последнее слово? — То, что я говорю, является лишь теоретической моделью на момент, когда стремительно меняется понимание дипломатии и ее инструменты. Но такие державы, как Россия, слишком часто стараются «сохранить лицо» и ведут себя стереотипно, чтобы всем все сразу было понятно. Хотя иногда все же появляются политики, которым нравится дзюдо.
