0
Сразу после крушения коммунистических режимов началась масштабная экспансия германского бизнеса в страны, ранее находившиеся в сфере влияния СССР и СЭВ (Совета экономической взаимопомощи). В кратчайшие сроки Германия стала главным экономическим партнером бывших соцстран, сегодня входящих в «Вышеградскую четверку» (Чехия, Словакия, Венгрия и Польша). Почти 30 спустя экономисты задаются вопросом — помогло ли этим странам вхождение в германскую зону разделения труда? Удалось ли им преодолеть историческое отставание от старых «центров капитализма», прежде всего Германии? Ответ на этот вопрос очевиден. Несмотря на определенный экономический прогресс, отставание от Западной Европы в последние годы не только сохранилось, но и усилилось. Страны «Вышеградской четверки» остаются для германских концернов «сборочным цехом», источником дешевой рабочей силы и низкой себестоимости производства. Теперь уже стало очевидно, что страны Центральной Европы никогда не приблизятся по уровню жизни и оплате труда к германской метрополии. Европейские аналитики называют это новой «Священной Римской империей германской нации», в которой индустриально-технологический центр высасывает соки из своей периферии. Экономическое «выздоровление» Германии после 2000 года обычно связывают с двумя факторами. Первый — это принятая под нажимом канцлера Герхарда Шредера программа радикальных реформ «Агенда 2010» (Agenda 2010), обеспечившая либерализацию трудового законодательства. Вторым, не менее значительным фактором стал вынос производства в страны Центральной Европы. Американский экономист Стивен Гросс считает, что успех Германии как чемпиона мира по экспорту в решающей степени основан на коммерческой и производственной эксплуатации стран Центральной и Восточной Европы. Вот уже четверть века богатая Германия выносит производство в «ближнюю заграницу», так же, как США это делают в отношении Мексики. Возникла и утвердилась система неравноправного экономического партнерства Германии со странами «Вышеградской группы». Необходимо учесть, что торгово-экономические связи между Германией и Центральной Европой (Mitteleuropa) существуют более тысячи лет, а перед Первой мировой войной эти регионы уже входили в немецкую систему разделения труда. Чехия (Богемия) была индустриальным сердцем Австро-Венгрии, а Силезия (сегодня Польша) — важнейшим промышленным регионом Германии. После 1945 года Центральная Европа временно выпала из сферы влияния немецкого капитала, однако уже в 70-е годы благодаря «восточной политике» канцлера Вилли Брандта немецкие концерны стали внедряться здесь в рамках совместных предприятий. Но настоящий пир для германских корпораций начался после падения Берлинской стены в 1989 году, когда началась приватизация государственной собственности бывших соцстран. Важнейшим этапом стало приобретение концерном «Фольксваген» чешского автомобильного завода «Шкода» в 1991 году. Используя эту производственную базу, «Фольксваген» смог наладить чрезвычайно выгодную сборку — еще до вступления Чехии в Евросоюз. Этому способствовал закон ЕС от 1986 года, который позволял без таможенных ограничений вывозить комплектующие и возвращать готовую продукцию. Это касалось не только автопрома, но также производства всей гаммы продукции — от бытовой техники до электроники и текстиля. Среди стран Западной Европы именно Германия с наибольшим успехом использовала механизм внешней переработки. В результате уже в течение первых десяти лет после падения коммунистических режимов экономика стран Центральной Европы оказалась под полным контролем корпораций ФРГ. Начиная с конца 90-х годов прошлого века, наступает вторая фаза германской экономической экспансии в регионе. На смену внешней переработке приходят прямые инвестиции. Транснациональные корпорации ФРГ уже не ограничиваются частичным выносом производства, они строят предприятия там, где имеется низкая стоимость рабочей силы. В период с 1991 по 1999 годы объем прямых немецких инвестиций в Восточной Европе вырос в 23 раза. Немецкие концерны полностью использовали преимущества рабочей силы из Восточной Европы. Более технически и профессионально подготовленная, чем в Азии, она стоила недорого и находилась в шаговой доступности от Германии, отпадала необходимость везти готовую продукцию через моря и океаны. Еще в 2010 году средняя зарплата в странах «Вышеградской группы» составляла четверть от немецкой. Таким образом, Германия получила отличный индустриальный тыл с населением в 73 миллиона человек, а фактически — платформу для переноса производства. К 2004 году, когда «вышеградцы» вступили в Евросоюз (при активном лоббировании со стороны Германии), экономическая аннексия региона была завершена. В результате мирового финансового кризиса 2008 года зависимость от Германии еще более усилилась. Чешский политолог Владимир Хандл пишет в этой связи: «Произошел исторический парадокс. Расширение Евросоюза, которое было задумано как сдерживание немецкой экономической экспансии после окончания холодной войны, сделало Германию гегемоном Центральной Европы». Если посмотреть на карту континента, то явственно проявятся контуры новой германской промышленной империи, «твердое ядро» которой эксплуатирует квалифицированную рабочую силу в восточных провинциях. Речь идет о полуколониальном статусе экономик Польши, Чехии, Словакии и Венгрии, которые полностью зависят от своего немецкого хозяина. Именно существование этой зависимой периферии позволило немецкому капиталу провести атаку на трудящихся в самой Германии, ведь наличие дешевого конкурента в соседних странах автоматически означало урезание зарплат в метрополии, где минимальная почасовая оплата была снижена с 12 до 9 евро. Польский экономист Конрад Поплавский также отмечает, что парадоксальным образом Германия стала главным бенефициаром многомиллиардной структурной помощи ЕС странам «Вышеградской группы». Благодаря программам регионального развития ЕС в Польше, Чехии и других странах «Вышеградской группы» была значительно улучшена инфраструктура, что обеспечило надежной логистикой именно немецкие фирмы. Каковы результаты германской экономической экспансии для самих стран «Вышеградской группы»? Ответ неоднозначен. С одной стороны, немецкие инвестиции позволили модернизировать промышленную базу, привлечь новые технологии, поднять производительность труда и заработную плату, создать рабочие места. Но все это происходит в условиях продолжающейся экономической и технологической зависимости: контроль за производством остается у Германии. Кроме того, уровень жизни и зарплаты в странах Вышеградской группы, хотя и немного подрос, держится на строго определенной отметке: половина, а в самых оптимальных вариантах две трети от немецкого подушевого ВВП. В случае, если эта планка преодолевается, происходит отток капиталов и наступает кризис. Железная логика современного капитализма такова, что статус экономической периферии Германии «вышеградцы» преодолеть не смогут никогда. Однако им могут позавидовать страны Балтии, Румыния и Болгария, где уровень жизни и зарплаты значительно ниже.
