0
После очередных споров с Дональдом Трампом Европа начинает склоняться к идее, что ей придется защищать себя самой, однако, дискуссии о том, от кого и каким образом, могут ее ослабить.
Если взглянуть на заявления французских и немецких политиков, может сложиться впечатление, что ЕС как никогда близок к переломному шагу. «В сфере безопасности Европа не может далее опираться исключительно на США», — заявил недавно Эммануэль Макрон. Вторая часть его высказывания была не столь очевидной: в ней проводилась мысль, что новая структура европейской безопасности должна включать в себя Россию. Сейчас, однако, даже самым верным друзьям Москвы на Западе было бы сложно убедить европейцев в том, что Россия может ассоциироваться с безопасностью.
Гораздо проще убедить людей, что с ней перестали ассоциироваться американцы. Глава немецкой дипломатии Хайко Маас (Heiko Maas) в своей программной статье на страницах газеты «Хандельсблат» констатирует, что «следует переосмыслить концепцию партнерства между США и Европой», поскольку прежнего союза (вне зависимости от того, кто находится в Белом доме) больше не будет. Сама Ангела Меркель ранее неоднократно заявляла, что Европе пора взять собственную судьбу в свои руки в особенности в сфере безопасности.
В июле Меркель и Макрон подписали так называемую Мезебергскую декларацию. Она предусматривает создание чего-то вроде немецко-французского острова безопасности. Пока две страны говорят, что они крепко связаны с ЕС и НАТО, однако, если их партнеры станут слишком несговорчивыми, они могут начать отдаляться от этих двух блоков. Из чего следует такой вывод? Декларация гласит, что при голосовании по вопросам, связанным с внешней политики и обороной, ЕС следует отказаться от принципа единогласия. Там также появляется мысль о создании европейского Совета безопасности — органа, который покажет, что на самом деле решения принимают сильнейшие. Насколько эти планы вписываются в рамки Евросоюза и Североатлантического альянса, пока неясно. Возможно, Франция и Германия создадут некий двусторонний союз (в конце года планируется подписать новый Елисейский договор).
Но все же одних лозунгов мало. Мы до сих пор не получили ответа на вопрос, какой должна быть европейская армия или шире — европейская оборона. Французы наверняка хотят, чтобы она стала орудием для превентивных операций за границами ЕС, то есть там, где Париж, Берлин (впрочем, вместе с Вашингтоном) стараются предотвратить кризисы, которые могут привести к новому наплыву мигрантов, беженцев или даже террористов. Речь идет прежде всего об Африке. Первым шагом к созданию таких европейских вооруженных сил призвана стать «Европейская инициатива военного вмешательства». Макрон выступил с предложением создать такую программу в сентябре прошлого года, и уже к июню ее поддержали восемь других стран: весь запад континента (за исключением Италии, переживающей правительственный кризис) плюс Эстония.
Французы уверены, что Италия и Венгрия вскоре присоединятся к проекту. Такое большое количество желающих принять в нем участие показывает, что на современном этапе европейской армии в прямом смысле этого слова не появится. Заявляется, что условия функционирования программы будут гибкими, и хотя Макрон говорил о целом ряде угроз (в том числе на восточном фланге), ее главной целью станет «формирование стратегической культуры». Двухстраничное заявление о членстве — это еще не новый оборонный договор, хотя сама инициатива, конечно, станет испытательным полигоном, который покажет, как далеко можно зайти в создании НАТО-2.
Как говорят, однако, в кулуарах, Берлину удалось скорректировать идею Макрона, чтобы не услышать обвинения в том, что немцы и французы стремятся разрушить Альянс изнутри. С другой стороны, в Германии звучит мнение, что лишь стратегическое сотрудничество с Францией и использование ее ядерного потенциала может сделать проект европейской обороны по-настоящему сильным. Такие смелые планы, правда, обсуждают пока лишь публицисты или фантасты.
Если говорить о стратегической автономности Европы всерьез, следует задаться вопросом о ее фундаменте — ядерном оружии. В немецкой прессе вот уже год продолжается дискуссия, наиболее радикальные участники которой говорят о необходимости создания собственного ядерного потенциала. В качестве более реальной альтернативы предлагается опереться на французские ядерные силы. Одна из концепций гласит, что нажимать на французскую красную кнопку должен немецкий палец, но Франция даже при Макроне остается верной голлистской концепции независимости. Хотя 50 лет назад Де Голль стремился освободиться от влияний Америки, а сейчас контекст стал уже антиамериканским, Париж вряд ли будет готов отдать свои ядерные силы под управление кому-то другому. В такое развитие событий поверить так же сложно, как в то, Германия, отказывающаяся от атомной энергетики, решит вдруг запустить собственную ядерную программу. Так что у размышлений о стратегической независимости Европы с военной точки зрения есть изъян уже в исходной точке.
Заявления о том, что Америка отворачивается от Европы, тоже можно, если взглянуть на факты, назвать не вполне соответствующими действительности. В бюджете на следующий год США выделят на укрепление восточного фланга НАТО рекордную сумму — 6,5 миллиардов долларов. Недавно американцы впервые отправили на учения в Европу целую эскадрилью самолетов Ф-22 (четыре машины мы увидели в небе над Варшавой). Инвестиции в аэродромы, полигоны, базы сил специального назначения неподалеку от российской границы тоже достигли беспрецедентного объема. Скоро к нам прибудет танковый батальон Национальной гвардии США. Вместе с находящейся в Польше на ротационной основе бронетанковой бригадой он дополнит те силы, которые уже разместили в Европе. Появилась информация, что на нашем континенте появятся также американские ракеты класса «земля-земля». Варшава ведет с Вашингтоном переговоры о создании постоянной базы для дивизии (так хотелось бы полякам) или бригады (такой вариант рассматривает Пентагон).
Может быть, недовольство Западной Европы связано с тем, что центр внимания американцев переместился на тысячу километров к востоку? Это не совсем так. При проведении оборонительной операции в Польше или странах Балтии без западноевропейских союзников никак не обойтись, ведь у них находятся аэродромы, порты, центры командования и склады вооружений (в том числе хранилища с ядерными бомбами). Все это невозможно перевести в Польшу, Румынию или Литву. Такой шаг не имеет смысла ни с военной, ни с политической точки зрения, хотя это не означает, что в эпоху демагогии такой тезис не начнет звучать в публичных дискуссиях.
Само это обсуждение при этом не лишено пользы: оно позволяет понять, какой регресс произошел за последние 25 лет в сфере обороны и безопасности. Будучи гордыми европейцами, мы не готовы признать правоту Дональда Трампа, говорящего, что Европа задолжала США сотни миллиардов долларов за оборону. Сложно, однако, поспорить с тем, что «дивиденд мира» позволил странам Евросоюза вкладывать деньги в инфраструктуру, сельское хозяйство, социальную сферу и в целом повысить уровень жизни. После победы в холодной войне серьезных угроз некоторое время не было, и ощущения, что существующую архитектуру безопасности следует сохранить, у нас не сформировалось. Наоборот, до сих пор можно услышать мнения, что НАТО следует распустить.
Между тем отложенные последствия расширения Альянса, о которых предупреждали некоторые американские и европейские аналитики, оказались весьма серьезными. Вопрос, кто нас защитит, утратил теоретический характер и стал более острым на фоне истории подвергшейся нападению Украины. Ответ пришел вначале из США, а потом из НАТО, а Европа пока лишь пытается его сформулировать. После того, как россияне напали на украинское государство, европейцы начали осознавать, что все их прежние разговоры о боевых группах, Еврокорпусе, а также военной политике ЕС утратили смысл на фоне реальной и неожиданной опасности, и пора действовать.
Европа избрала стратегию малых шагов. Например, программа «Постоянного структурированного сотрудничества по вопросам безопасности и обороны» — это широкая инициатива, из которой что-то начнет выкристаллизовываться как минимум лет через десять. Участие в ней принимают практически все члены ЕС, ни к одному из проектов в ее рамках не присоединились только Великобритания, Дания и Мальта. Всего проектов 17, каждый из них нацелен на укрепление какого-то из аспектов обороны в широком смысле этого слова (в том числе в общеевропейском масштабе), но ни в одном не ставится задача создать в итоге европейскую армию. Главный плюс программы «Постоянного сотрудничества» в том, что в отличие от французской инициативы, к которой каждая страна подключается самостоятельно, на ее претворение в жизнь пойдут общеевропейские средства. Сейчас это относительно небольшая сумма, но в перспективе объем Европейского оборонного фонда составит 13 миллиардов евро. На масштабные программы по закупке вооружений денег нужно больше, но цель ставится другая: фонд должен стать катализатором появления новых идей, а также инструментом для унификации техники и процедур.
Конечно, за всем этим стоят интересы поставщиков вооружений и компаний, занимающихся созданием инфраструктуры, однако, эта инфраструктура на самом деле укрепит оборонный потенциал как каждой отдельной страны, так и всего европейского сообщества. Без этого не стоит и начинать думать о какой-либо европейской армии. Взять хотя бы проблему разнообразия военной техники: сейчас Европа выглядит, как мозаика, приводящая в ужас натовских логистов. Неужели в будущей европейской армии все останется по-прежнему? Здесь следует вернуться к главным вопросам: какой она должна быть, чем она должна заниматься?
Если страны на западе континента сходятся во мнении, что Европе необходим более эффективный инструмент реагирования, то восток ставит вопрос ребром: что будет, если на нас нападет Россия? Станут ли европейские вооруженные силы, если они когда-нибудь появятся, воевать за «нашу и вашу свободу»? Именно поэтому, в частности, Польша с такой осторожностью подходит к программе «Постоянного сотрудничества» и другим европейским оборонным инициативам. Польский премьер Матеуш Моравецкий (Mateusz Morawiecki) говорил в июле в Страсбурге, что в самой идее нет ничего плохого, но при современном уровне расходов, претворить ее в жизнь невозможно. «Нам следовало бы выделять на оборону 3-4% ВВП», — говорил он, проводя мысль, что пока этого не произойдет, отказываться от союза с США нельзя. Такого же мнения придерживается большинство военных, которые лучше других знают, что политические заявления очень сильно расходятся с реальностью.
Когда появился Трамп и в свойственном ему стиле спросил, «а что получу я?», всех охватила паника или ярость. В первую очередь обиделись те, кого в предыдущие десятилетия лучше всего защищал американский «зонтик безопасности», то есть немцы. Франция решила не упускать шанс и затмить своего мощного соседа, обратившись к военным аргументам, а также, пользуясь отсутствием Великобритании, устроить все в Европе по-своему. На востоке континента между тем появился обратный тренд: этот регион старается любой ценой удержать американцев, не оглядываясь на мнение других стран.
Польша, Румыния и другие государства активно инвестируют в американские вооружения. Недавно приобрести комплексы «Пэтриот» решила даже Швеция. Варшава не только выделяет миллиарды на технику, но и хочет заплатить американцам за присутствие их баз, лишь бы эти объекты стали постоянными. Страны, которым угрожает самая большая опасность, осознали, что в игре с Россией без Америки им не обойтись. Те, кто благодаря своему географическому положению не ощущают опасности, дают понять, что это не их проблема. Они подчеркивают, что у них есть свои идеи, как обеспечить безопасность без американцев, а в рамках НАТО они выполняют свои обязательства на 100% и будут готовы делать больше, если появится некий европейский вариант Альянса. Борьба концепций продолжается, и до победы какой-то одной из них еще далеко.
В последний момент НАТО, однако, успело подставить французам подножку. Под давлением американцев Альянс фактически гарантировал себе исключительное право на пользование всем, что может представлять в вооруженных силах стран Европы какую-то ценность. На июльском саммите был утвержден план «4 по 30». К 2020 году, то есть уже очень скоро, должны появиться 30 механизированных батальонов, 30 воздушных эскадрилий и 30 боевых кораблей, готовых к развертыванию за 30 дней. (Морской компонент этого плана, кстати, стал дополнительным аргументом для польских сторонников покупки ракетных фрегатов в Австралии.) Таким образом Альянс «наложил лапу» на самые ценные ресурсы, возможно, опасаясь, как бы их не «присвоила» какая-нибудь европейская инициатива.
С другой стороны, это был вполне убедительный довод, призванный успокоить рассерженного Трампа и показать, что даже если Европа не выделяет пока на армию столько денег, сколько нужно, она готова предоставить конкретные силы и средства. С военной перспективы реальный военный потенциал — это не строчки в бюджете, а корабли, самолеты и солдаты в танках, которых можно задействовать в любой момент.
То, что натовский план сам по себе потребует вложения больших средств, а претворить его в жизнь будет не так легко, вопрос второстепенный. Важно, что он в какой-то мере пресек размышления о формировании какого-то альтернативного военного потенциала. С нынешними бюджетами и политическим подходом создать двойные вооруженные сил (одни — для НАТО, вторые — для Европы) невозможно. Ситуация изменится, если кто-то начнет открыто говорить о выходе из НАТО, но пока мы наблюдаем противоположное явление. Перспективы сближения с Альянсом появились у Македонии, пришедшей к соглашению с Грецией по поводу своего названия, о возможности присоединения к нему, нарушив тем самым политическое табу, заявил также президент Финляндии. Швеция формально остается в стороне, но одновременно налаживает такое тесное военное сотрудничество с НАТО и США, какого она не вела никогда раньше. На развод с Америкой никто пока не подает.
При этом все выжидают, как поведет себя супруг дальше. В краткосрочной перспективе судьба европейских военных планов зависит от Трампа. Последние два года стали для опытных европейских лидеров проверкой, насколько у них хватит терпения. Самым большим опытом обладает канцлер Меркель, а она, по всей видимости, пришла к выводу, что с Америкой общими проектами заниматься невозможно. Одновременно именно она сдерживает увлекающегося Макрона, чтобы не зайти в заявлениях о самостоятельности слишком далеко и не разрушить то, что еще осталось от НАТО и трансатлантических связей. Никаких окончательных решений пока нет, мы имеем дело с заявлениями, от которых, если наступят лучшие времена, можно будет отказаться. Конкретика появится, когда станет ясно, останутся ли Трамп и трампизм еще не четыре года. Для американского президента второй срок станет последним, но его «политическая мысль» получит шанс закрепиться в сознании избирателей и окажет влияние на их выбор (почва для этого, как говорят социологи, есть), а тогда Европе уже будет некуда деваться.Материалы ИноСМИ содержат оценки исключительно зарубежных СМИ и не отражают позицию редакции ИноСМИ.
