0
Юридическая битва между Россией и Украиной – это беспрецедентный случай войны другими средствами и пример, которому вскоре последуют другие. За те четыре года, когда Россия и Украина находились в состоянии войны, линия фронта почти не двигалась, а если и двигалась, то, как правило, в пользу России, как, например, в феврале 2015 года, когда был взят город Дебальцево. Однако в прошлом месяце, Украина, наконец, добилась большой победы. Это было не результатом боевых действий в Донбассе, а решение Апелляционного суда в Лондоне. Тот факт, что одним из ключевых полей сражений стал лондонский суд, подчеркивает, что в войне Россия-Украина поставлено на карту нечто гораздо большее, чем территория на востоке Украины, а именно – на кону стоит судьба международной финансовой системы, по крайней мере, в ее нынешнем виде. Единственное, что не подлежит сомнению, заключается в том, что в результате войны на Украине и продолжающегося судебного разбирательства, которое она породила в Лондоне, глобальная финансовая система уже никогда не будет прежней. Международная финансовая система, существующая сегодня, призвана отделить вопросы глобальной экономической политики от местечковых политических споров или, если необходимо, урегулировать их путем создания и расширения возможностей технократических международных институтов. Эта система была создана после Второй мировой войны, когда Бреттон-Вудское соглашение фактически превратило доллар США в резервную валюту мира, а также привело к созданию Всемирного банка (ведущего банка развития в мире) и Международного валютного фонда ( МВФ), который стал кредитором последней инстанции для суверенных государств. Вокруг них возник ряд других учреждений, призванных обслуживать те же технократические цели, как, например, Парижский клуб, который стал контролировать реструктурирование большинства суверенных кредитов. Россия поддерживает глобальный финансовый порядок, когда это отвечает её собственным политическим интересам, о чем свидетельствует недавняя попытка использовать некоторые из выпусков своих суверенных бондов в качестве инструмента для репатриации капитала. Но одновременно, Кремль всегда жаловался на то, что неполитическая система якобы была разработана Соединенными Штатами и Европой для получения системного превосходства своих собственных интересов над интересами других стран - жалобы, которые только усилились в последние годы, с момента наложения международных санкций против Москвы. Борьба России и Украины из-за [украинских] облигаций в Великобритании представляет собой последний [по времени] вызов Москвы международной финансовой системе и ее очевидному разделению экономических и политических споров. Москва нагло вознамерилась связать их вместе и заставить Киев отвечать по обоим. Спор начался в декабре 2013 года, когда тогдашний президент Украины Виктор Янукович вылетел в Москву, чтобы встретиться со своим российским коллегой Владимиром Путиным, в это время, в центре Киева бушевали протесты против его решения отказаться от соглашения об ассоциации с Европейским союзом. Янукович и Путин объявили о двухстороннем плане действий, который включал в себя 15 миллиардов долларов в виде займов России Украине. Спустя неделю первый транш кредита был получен – Украина продала номинированные в долларах бонды, выпущенные по английскому праву, непосредственно в Российский фонд национального благосостояния. На первый взгляд в этом не было ничего необычного. Развивающиеся рынки часто выпускают долларовые облигации по английскому или нью-йоркскому законодательству. Украина и раньше много раз использовала почти такую же схему, чтобы продавать долг частным инвесторам. Однако в современной истории не было прецедента, когда одна страна заимствовала напрямую у другой страны через такие облигации, которые, как правило, являются инструментом кредитов частного капитала государству. Структурирование кредита таким образом имело для России несколько преимуществ. Во-первых, это позволило Москве ослабить международную финансовую систему, продемонстрировав ограниченность её охвата; Парижский клуб традиционно был местом реструктуризации суверенных долгов, но Россия предпочла просто не регистрировать там свои украинские облигации. Такой подход также позволил России выйти на рынок частного долга Украины. Последнее было обусловлено тем фактом, что юридическая формулировка условий выпуска облигаций была почти, но не полностью такой же как в предыдущих выпусках облигаций Украины. Эти условия предоставили держателю облигаций, Кремлю, мощный рычаг воздействия на Киев, фактически позволяя ему вызвать дефолт Украины в любое время, какое он сочтет нужным, что, опять таки является стандартной позицией для частного держателя облигаций, но, конечно же, совершенно необычно при заимствовании у суверенного правительства. Единственная причина, по которой Украина рассматривала такой кредит, заключалась в том, что он был относительно дешевым – правительству Януковича срочно требовались деньги, а стоимость обслуживания российских облигаций в то время была значительно ниже рыночной ставки от частных инвесторов. Путин, тем не менее, утверждал, что продажа облигаций была «коммерческой», и сказал, что 12 миллиардов долларов для дополнительных займов с использованием той же схемы, были в наличии. Эти кредиты так и не получены. 17 февраля 2014 года, правительство Януковича заявило о намерении продать еще 1,98 млрд долларов долга, но через пять дней Янукович бежал из Киева в Россию. Евромайдан привел к власти его политических противников, которые пообещали, что они подпишут Соглашение об ассоциации ЕС-Украина и отвергнут двусторонние планы Путина и Януковича. Затем Москва аннексировала Крым и развязала сепаратистский мятеж на востоке Украины. Вследствие чего экономика Украины рухнула. Всего через несколько дней после свержения Януковича, украинская валюта, гривна, достигла 10-летнего минимума и продолжала ослабевать в течение всего 2014 года, инвестиции падали на более чем 18 процентов в каждом из первых двух кварталов. Доходность долга Украины увеличилась, как и стоимость свопов кредитных дефолтов, финансового инструмента, используемого для страхования от дефолта. Поскольку агрессия России разорила украинскую экономику, стало ясно, что Украине необходимо реструктурировать свои долги. В августе 2015 года Украина заключила соглашение со своими частными кредиторами, в том числе с инвестиционной фирмой Franklin Templeton, которая держала львиную долю облигаций Украины – соглашение, гарантировало, что участвующие [в нем] стороны получили лучшие условия реструктуризации, чем воздержавшиеся держатели облигаций, в том числе Россия. Никто из частных кредиторов не присоединился к Кремлю. Как только Украина договорилась реструктурировать свои другие частные долги и получила транш спасения от МВФ в конце 2015 года, она объявила дефолт по российскому кредиту. Кремль обратился в суд, стремясь использовать всю силу глобальной правовой финансовой системы для выполнения своих требований и ослабить Украину. Он быстро отбросил утверждения Путина, что облигации является коммерческим кредитом, настаивая на том, чтобы они рассматривались как официальный межправительственный долг. Заявка на частные облигации как на суверенный долг была беспрецедентной ситуацией и одной из проблем, которая поставила МВФ в сложное положение. В то время правила фонда запрещали ему выдавать кредиты странам, которые не выплачивали свои официальные долги, определяемые как кредиты от международных организаций и других суверенных институтов. В декабре 2015 года, незадолго до срока погашения облигаций, когда Украина должна была погасить основную сумму в 3 млрд долларов, МВФ согласился с позицией России: он постановил,что облигации являются официальным долгом. Однако почти одновременно МВФ изменил свои правила, так что теперь он мог предоставлять кредиты странам, которые не выполняют свои обязательства перед официальными кредиторами. Кремль был возмущен, утверждая, что это свидетельство того, что международный финансовый порядок относится к нему предвзято. Украина упорно продолжала настаивать на дефолте по российским облигациям, уверенная, что способность Кремля сорвать ее спасение Международным валютным фондом была аннулирована изменением правил. Однако у Москвы был еще один путь: британские суды, в юрисдикции которых облигации были выпущены. Он быстро потребовал полного погашения. Украина быстро подобрала аргументы - почему ей не нужно погашать долг. Во-первых, она утверждала, что облигации были «скандальной задолженностью», юридический аргумент,который суверенные кредиторы часто пытались выдвигать при отказе от погашения долгов предыдущих правительств, хотя и не слишком успешно; Киев надеялся подкрепить свою аргументацию заявлением, что режим Януковича был деспотическим, о чем свидетельствует невероятно претенциозная демонстрация богатства в его резиденции. Еще один из юридических аргументов Украины заключался в том, что действия России на Украине в конце 2013 года,частичная торговая блокада и угрозы газовой войны , в числе других действий, были частью преднамеренных усилий чтобы заставить правительство Януковича взять кредит. В марте 2015 года Высший суд Лондона, в порядке упрощенного судопроизводства, вынес решение в пользу России, считая, что доводы защиты, представленные Украиной, не могут быть приняты. Но Апелляционный суд, в своём постановлении, в сентябре этого года указал, что вышеупомянутый аргумент о принуждении является тем, что суд должен заслушать и распорядился о проведении полного судебного разбирательства. Россия немедленно подала апелляцию, отправив дело в Верховный суд Великобритании для вынесения окончательного решения. Международная финансовая система изменится независимо от того, что решит Верховный суд. Победа Украины может привести к судебному разбирательству по существу аргументов по принуждению Украины и, потенциально, к созданию нового прецедента, который может отразиться на рынках суверенных долговых обязательств. Подтверждение аргумента о принуждении будет означать, что в будущем политические условия, при которых выпущены суверенные облигации, могут стать способом оспаривания погашения. Россия, со своей стороны, вряд ли будет сильно расположена к полному судебному разбирательству, учитывая требования к раскрытию информации, которые ей могут предъявить. От неё могут потребовать подробных сведений о том, как именно Януковича убедили подписать кредит, невыгодный для Украины. Это может быть достаточным основанием для того, чтобы Россия отказалась от основной суммы в 3 миллиарда долларов, которую ей по-прежнему должны, хотя Кремль почти наверняка будет использовать это отступление как аргумент в споре против предвзятости международного финансового порядка. Решение в пользу России может сразу же подтолкнуть Украину к дефолту и привести к чрезвычайно сложному процессу переговоров с Москвой в нарушение обязательства Украины перед кредиторами в ее реструктуризации 2015 года. Это также придало бы легитимность российской стратегии использования рынков частного долга в сочетании с агрессивной внешней политикой для утверждения своей власти. Это потенциально может вдохновить на подобные действия и другие враждебные государства. Действительно, крайне маловероятно, что это будет последняя попытка Кремля смешивать рынки частных долгов и политику. Последним доказательством является залоговое удержание российской государственной нефтяной компанией «Роснефть» более 49,9% акций американского нефтеперерабатывающего завода Citgo в результате займа «Роснефти» венесуэльской материнской компании Citgo, PDVSA. Кремль предупреждал о последствиях изменения режима МВФ, - премьер-министр Дмитрий Медведев назвал это сродни открытию ящика Пандоры с точки зрения поддержания доверия к международным финансовым институтам. Эти облигации были залпом в войне России с Украиной. Таким же залпом они могут оказаться и в попытках России оспорить международный финансовый порядок. Источник
