4
Цели российского лидера ясны. Он хочет, чтобы Евросоюз был слабым и расколотым. Кроме того, он рассчитывает получить возможность вернуть восточный блок в берлогу небезызвестного медведя. При всем фарсовом характере пробуждения патриотического духа, Брексит представляет собой не просто абсурдистский эксперимент в области британской национальной ностальгии. Это пока самый дерзкий пример футуристического русского национализма, стремящегося сначала разделить Европу, а затем править ей. Если о нас можно судить по нашим друзьям, то самым верным союзником Брексита является Владимир Путин. В конечном счете, Дональд Трамп оказался ненадежным. А что же Путин? Трудно представить себе другого человека, кто бы больше способствовал этому делу (и при этом мы не умаляем итог многолетних монологов о Брексите от депутата Парламента от Консервативной партии Билла Кэша (Bill Cash). Российские фермы ботов, как выяснилось, поддерживают тех, кто выступает за выход из Евросоюза. Не следует забывать и обвинения по поводу сомнительных российских денег, направляемых на финансирование кампании в поддержку Брексита, а также почти комическую неспособность Аарона Бэнкса (Aaron Banks) объяснить происхождение своих пожертвований сторонникам выхода. Все это можно было бы считать комичным, если бы его плохо продуманный Брексит не привел Британию к тому, что Хиллари Клинтон назвала беспрецедентным и самым крупным актом в истории наций по нанесению себе умышленного ущерба. Похоже, российское вмешательство в первоначальный референдум оказалось недостаточно шокирующим, поскольку оно все еще продолжается. Показанный по 4-му телеканалу художественный фильм «Брексит: негражданская война» (Brexit: The Uncivil War) посвятил вопросу о российском вмешательстве весьма короткий постскриптум, но, на самом деле, Путин все еще сидит в окопах и ведет борьбу за жесткий Брексит. На недавней пресс-конференции Путин подверг резкой критике идею о референдуме по поводу данной сделки и утверждал, что первоначальный результат следует уважать. О, какой парадокс! Путин, главный клептократ, дает советы по поводу демократии. «Не воруйте Брексит», как будто говорит российский президент, а в это время, вероятно, крадет (извините, получает в качестве подарка) еще одну суперяхту. Все это достаточно ужасно и должно было бы заставить задуматься даже Бориса Джонсона. И при этом еще используется содержание послания сторонников Брексита относительно уважения воли народа. Любой человек, изучающий историю России, скажет вам, что Кремль часто упоминает слово «народ», в том числе для оправдания массового убийства невинных людей. Однако, на самом деле, Кремль редко спрашивает «народ» по такому радикальному вопросу, как его мнение. Путина исходит из того, что «народом» следует манипулировать, и его даже нужно убивать ради собственных целей. А цели Путина ясны. Ему нужен слабый и лишенный единства Евросоюз. В конечном итоге, он намеревается его разрушить, и тогда восточный блок — включенный в европейское сообщество с помощью единого рынка Маргарет Тэтчер — будет вновь затащен в берлогу русского медведя. В любом другом контексте голоса протеста по поводу российского вмешательства были бы оглушительными. Но где же патриотическое возмущение сторонников Брексита? Вместо этого они выдвигают все более нелепые обвинения в нацизме против Евросоюза, как будто Жан-Клод Юнкер стремится стать Адольфом Гитлером, и при этом совершенно игнорируется тоталитарный автократ, который пытается вернуть контроль над значительной частью Европы. А что же можно сказать о Терезе Мэй? Она отказывается от проведения второго референдума. Нам говорят — непрерывно, как будто каким-то образом это гарантирует достоверность, — что она обладает замечательным чувством долга. Так когда же она признает, что не может соответствовать национальным интересам выход из Евросоюза как при наличии ее сделки, так и при ее отсутствии, и что в любом случае Британия окажется за пределами единого рынка, лишится друзей и станет слабее, чем была ранее? Может ли выполняющий свой долг государственный чиновник пожертвовать экономической и геополитической мощью ради мифических скачек с участием соревнующихся между собой обманов, где в качестве жокеев выступают столь незначительные по своим масштабам мужчины из числа сторонников Брексита? Майкл Гоув (Michael Gove) сравнивает членов парламента, ожидающих альтернативную сделку, с мужчинами примерно 50-летнего возраста, мечтающих о любовной связи со Скарлетт Йохансон (вероятно, не очень приятная аналогия для некоторых его коллег). Однако в настоящее время уже существует значительно более привлекательная альтернатива — народное голосование. Вот почему я задала на пресс-конференции Терезе Мэй вопрос о том, не находится ли она на стороне Путина. Газета Independent, как и либеральные демократы, уже давно выступает в поддержку такого голосования. И мы начинаем побеждать в этом споре. Но для этого нужно, чтобы Мэй посмотрела в лицо реальности. Более тонкие детали демократии, возможно, не смогут сдержать Путина, однако проводимые один за другим опросы показывают, что избиратели хотят повлиять на эту сделку с фатальными изъянами. Возможно, Мэй оказалась на этом месте непреднамеренно, по причине своей пресловутой негибкости. Но сегодня она находится на стороне Путина, а не на стороне народа. Парадоксально, но определенная позиция характерна как для Мэй, так и для ее невероятного русского союзника: ссылаться на волю народа для того, чтобы отрицать волю народа. Это одновременно и шутка, и трагедия, которая могла бы довести до слез и Кафку и Кундеру, но когда Путин что-то замышляет со своими старыми друзьями из КГБ, можно быть уверенным в том, что у него при этом возникают приступы демонического смеха. Лейла Моран — член Либерально-демократической партии; в Парламенте она представляет избирательный округ Оксфорд-Запад и Абингдон. Загрузка...
