0
30 августа Индия объявила, что не будет участвовать в военных учениях «Кавказ-2020», которые пройдут на юге России с участием членов Шанхайской организации сотрудничества (ШОС) — евразийской многосторонней организации во главе с Китаем и Россией (членом которой также является Пакистан) — и ряда других стран. Хотя официальной причиной этого решения Нью-Дели назвал трудности, связанные с пандемией COVID-19, индийские источники указали, что страна решила пропустить учения «Кавказ-2020» из-за участия в них китайских войск. С начала мая этого года Индия и Китай находятся в центре ожесточенного противостояния в Восточном Ладакхе. Из-за решения Индии не участвовать в учениях «Кавказ-2020» вновь возникает вопрос, почему Индия решила присоединиться к ШОС. Или почему она вообще придет какое-то значение таким организациям, как БРИКС, а также трехсторонней группе Россия-Индия-Китай (РИК) — несмотря на то, что она углубляет свои стратегические отношения с США и союзными державами в Индо-Тихоокеанском регионе. В январе этого года в своей статье в издании «Дипломат» (The Diplomat) Кшиштоф Иванек (Krzysztof Iwanek) оценил издержки и выгоды членства Индии в ШОС. Но мало кто может оценить на первый взгляд, насколько зависимыми от обстоятельств в историческом плане были такие соглашения, как ШОС, БРИКС или РИК, для России в ее отношениях с Западом. Учитывая, что сразу после окончания холодной войны она сначала стремилась присоединиться к этому блоку, а затем отвернуться от него и предстать в новом образе, позиционируя себя как азиатскую державу. В представлениях России о своей роли в мире после окончания холодной войны Москва должна была стать равной Соединенным Штатам и приобрести соответствующее значение. Наведение мостов с Западом стало ключевым проектом первого министра иностранных дел в администрации российского президента Бориса Ельцина — либерала Андрея Козырева. Как ни странно, недолгое увлечение России либерализмом не распространялось на крупнейшую в мире демократию. Как пишет об этом периоде Раджан Менон (Rajan Menon), «российские лидеры не считали Индию критически важной для более широких интересов своей страны. Центрами экономической и политической власти и могущества они считали США, Европу и Китай. Союз с Индией казался пережитком коммунистического прошлого». По целому ряду причин, которые лучше всего объясняются стремлением России приобрести статус, Москва вскоре должна была переключиться с Запада на Азию, причем Кремль рассчитывал, что такая переориентация восстановит прежние позиции России в международной системе. По сути, главным важным шагом в этом направлении стал визит Евгения Примакова, второго министра иностранных дел в администрации Ельцина, в Нью-Дели в 1998 году, где он впервые выдвинул концепцию РИК, которая должна была стать группой, нивелирующей мощь США, а на фоне этого НАТО продолжала бомбить Сербию, не дожидаясь согласия Москвы. РИК в свое время станет политическим ядром БРИКС — организации, которая в качестве основной задачи берет на себя реформирование ключевых многосторонних институтов для отражения интересов незападного мира. (Как это ни парадоксально, сам факт, что Россия предлагала создавать уравновешивающие коалиции, такие как РИК, был, по сути, молчаливым признанием того, что Россия больше не является великой державой, которая могла бы самостоятельно принимать односторонние импульсы США). После эпохи Ельцина, несмотря на первоначальный оптимизм Путина по поводу возможного взаимопонимания и согласия с Западом, он все чаще стал позиционировать свою страну как лидера «не-Запада». Еще в июне 2001 года, когда дело дошло до развития более тесных связей с США, он осторожничал и страховал себя от возможных неудач. В том месяце была создана ШОС, основанная на соглашении Шанхайской пятерки 1996 года, с Россией, Китаем, Казахстаном, Киргизией, Таджикистаном и Узбекистаном (шестым участником) в качестве членов-основателей. Индия и Пакистан стали полноправными членами этой организации в 2017 году. В центре программного видения Путиным (и министром иностранных дел Сергеем Лавровым) «не-Запада» с российским руководством были БРИКС, РИК, а также ШОС. Но настороженность и недоверие в отношениях между Россией и Китаем, порожденные событиями прошлого, а также неравенством сил, так до конца и не исчезали. Поэтому Москва могла продвигать свою нормативную повестку «многополярности», заимствуя вес Китая, так сказать, через альтернативные институты и организации, лишь путем привлечения Индии в качестве «уравновешивающей» силы внутри них. Но, как недавно писали на страницах этого издания Станислав Скаржиньский (Stanislaw Skarzynski) и Даниэль Вонг (Daniel Wong), в российско-китайских отношениях начинают проявляться разногласия, и существует небольшая, хотя и отчетливая возможность того, что Москва может попытаться вновь развернуться к Западу. И именно здесь Индия могла бы служить полезным связующим звеном с Соединенными Штатами — и решение Индии убедить Россию принять Индо-Тихоокеанскую концепцию находит свой соответствующий контекст. В Нью-Дели прекрасно понимают, как стремление Москвы к статусу в международной системе привело ее к игравшему решающую роль партнерству с Китаем в прошлом. И как по той же причине она может и отказаться от Пекина в будущем. Загрузка...
Загрузка...
