0
Первый крестовый поход Маркса был не против капитализма, а против мыла. Уверен, всякий раз, когда наступала пора принимать душ, он оказывался для этого слишком пьян. А еще он всегда жил за чужой счет и дня не работал, даже когда собственные дети голодали, — а пил при этом достаточно, чтобы изуродовать себе не только совесть, но и печень. Вот так сюрприз: первый марксист оказался беспринципным негодяем и презирал рабочий класс. Ленин — того же поля ягода. «Он рос избалованным ребенком — окруженный женщинами, которые считали его гением и всю жизнь поддерживали его материально. Он не работал ни дня», — говорит один из самых влиятельных и неоднозначных испанских журналистов за последние полвека Федерико Хименес Лосантос (Federico Jiménez Losantos), автор книги «Воспоминания о коммунизме» (A Memoir of Communism) — колоссального труда, опубликованного в 2018 году и еще не переведенного на английский. Хименес Лосантос пытается ответить на один главный вопрос: «Почему спустя сто лет и сто миллионов смертей коммунизм все еще считается уважаемой идеологией?». Джо Байдену ответ не понравится: потому что обеление коммунизма и оправдание его преступлений взвалили на себя социалисты. В этой книге впервые подробно раскрываются причины этого исторического соучастия, в котором до сих пор повинны левые по всему миру — от демократов в Америке до социал-демократов в Брюсселе. И продолжается оно вопреки неопровержимым фактам, которые описал Пи Джей О'Рурк (P. J. O'Rourke) в своей книге «Дайте войне шанс» (Give War a Chance): «В Китае невозможно достать приличную китайскую еду навынос, а на Кубе кубинские сигары продаются по карточкам — вот и все, что вам нужно знать о коммунизме». То, что коммунизм идет рука об руку с обманом, ни для кого не секрет, особенно сейчас, когда на нас обрушилась пандемия, которую Китай тайно экспортировал по всему миру под эгидой ВОЗ. Мировое здоровье эту организацию заботит не больше, чем Си Цзиньпина — ходят ли китайцы на мессу по воскресеньям или нет. Не забывайте: будь Китай свободной страной, его лидеры вовремя забили бы тревогу, и коронавирус ни за что не распространился, как сегодня. Так что в этом мировом кризисе тоже повинен коммунизм. Как напоминает нам Хименес Лосантос, «первая ложь о коммунистической революции», — будто она была «восстанием пролетариев» против царизма. «В октябре 1917 года царизма в России уже не было, а была демократическая республика, и во главе правительства стоял социалист [Александр] Керенский, — пишет он. — Так что Ленин свергал не тиранию, а демократию». Как он отмечает далее: «Единственное, что действительно взяли народные массы, — это дворцовый подвал. И лишь для того, чтобы осушить его досуха». Возможно, потому, что на деле «якобы спасенные Марксом, Бакуниным или Лениным пролетарии хотели не спасаться, а заиметь собственный дом, достойную зарплату и условия труда, надежную работу и страховку от смерти или несчастного случая. Вкратце: быть собственниками». В самом деле, чтобы стать коммунистом, нужно для начала быть миллионером. В обратную сторону это не работает. На более чем 700 страницах Хименес Лосантос составляет политически некорректный портрет коммунистического зверя, подкрепляя его скрупулезной библиографией. Он знает, о чем говорит: он сам был коммунистом. Но в 1976 году, когда ему было 25, прочтя «Архипелаг ГУЛАГ» и съездив в Китай, он навсегда порвал с коммунизмом. Политические силы выдавили его с двух испанских радиостанций, где он работал и пользовался большим успехом — возможно, именно из-за его популярности. После этого, в 2009 году, он основал собственную радиостанцию «ЭсРадио» (EsRadio) и газету «Либертад дихиталь» (Libertad Digital). С этих трибун он защищает роль США, куда часто ездит на лето. Личность Федерико Хименеса Лосантоса характеризуется двумя чертами: независимостью и тягой к свободе. Он сделал себе карьеру, осуждая сильных мира сего — и борясь как с террористами и коммунистами, так и равнодушными и застенчивыми правыми. Написать этот великий труд, посвященный жертвам тоталитарной идеологии, Хименеса Лосантоса побудило возрождение в Испании коммунизма под началом нынешнего вице-премьера Пабло Иглесиаса. Новизна «Воспоминаний о коммунизме» — это исследование момента, когда социалисты оправдали революционных коммунистов. «Возможно, важнейший за всю историю спор», пишет он, развернулся в декабре 1917 года. Спустя два месяца после того, как Ленин силой отнял власть у социалиста Керенского, группа русских социалистов опубликовала во французской газете «Юманите» (L'Humanité) воззвание против большевицкого режима. Они предупреждали, что большевизм жесток, жуток и вызовет у людей ненавидеть к самому слову «социализм». Но их мольбы не услышали. «Нельзя игнорировать и ужасную халатность Керенского, который так и не осудил того, что неудачный июльский переворот Ленина (генеральную репетицию октябрьского) финансировала Германия». Вскоре после этого, в 1918 году, когда Керенский появился уже в Лондоне и Париже, «его критика ленинского переворота и развязанного против оппозиции террора породила феномен, длящийся и поныне»: «социалисты и буржуазные левые наотрез отрицают любые доказательства незаконности и жестокости коммунистического режима». Вывод: если хотите разрушить последнюю надежду, отдайте ее в руки французского социалиста. Ключ к этой исторической ловушке дается в речи самого Керенского: «Этот режим, именующий себя социалистическим, но придерживающийся худших методов царизма, — злейший враг социализма, потому что буржуазия воспользуется поданным им примером, чтобы дискредитировать наш идеал». Хименес Лосантос в этом вопросе непоколебим: своими словами Керенский показывает, что даже преступления против самих социалистов левых не заботят. Нет, их волнует лишь как бы зловещий ленинизм не подмочил репутацию их социалистического идеала. Современные левые, столкнувшись с чередой коммунистических провалов на протяжении всей истории, нередко выдвигают вовсе абсурдную защиту: истинный коммунизм так и не был построен. Это столь же нелепо, как утверждать, что серийные убийцы стреляют в своих жертв лишь потому, что никто не научил их охотиться на уток. Это напоминает мне мастера-самоделкина, который, завидев, как вы в десятый раз гнете гвоздь, пытаясь вбить его в доску, выхватывают у вас молоток с криком: «ну-ка дай сюда, бестолочь безрукая!» — и, естественно, сам промахивается, размозжив себе палец. Рассуждая о «якобы отходе Сталина от подлинного марксизма-ленинизма», Хименес Лосантос пишет: «Везде, где экспериментировали с коммунизмом, результатом были и остаются преступления и страдания, но… лишь потому, что построить „настоящий" коммунизм так никому не удалось. Ключевой момент здесь — это „но", которое и позволяет избежать осуждения. Никто не в состоянии толком объяснить, почему это мы должны снова воплощать в жизнь неизменно провальный рецепт, и это потому, что сама причина невыразима: жизнь на стороне Добра просто расчудесна!» Иными словами, можете назвать хоть одного коммунистического лидера, который не улучшил бы свое финансовое положение благодаря своему статусу? Я нет. Понять коммунизм в отрыве от личности его вождей непросто. Лениным двигала ненависть. Хименес Лосантос цитирует основателя социалистического реализма, русского писателя Максима Горького: «Я не встречал, не знаю человека, который с такою глубиной и силой, как Ленин, чувствовал бы ненависть, отвращение и презрение к несчастиям, горю, страданию людей». Хименес Лосантос добавляет, что Ленину было «безразлично, живы ли другие или мертвы, кроме как в отношении Дела, — то есть его самого». А еще у него был дурной характер. «Еще одна общая черта у Ленина с Марксом — это „соматизация неудач", — пишет Хименес Лосантос. — С обоими случались вспышки гнева, когда кто-то с ними не соглашался или что-то шло не так, как они хотели». Это как Нэнси Пелоси (Nancy Pelosi), которая разорвала ежегодное послание Трампа в прямом эфире. Возможно, эта же соматизация объясняет интуитивное презрение Маркса к рабочим, — о чем вам никогда не расскажет университетский профессор-марксист: «Самозанятых, составлявших в таком квазиобществе услуг как Лондон до трети наемных работников, из избранного класса — пролетариата — он исключил. Крестьянство было для него устаревшим, реакционным классом, которому с началом индустриализации суждено было исчезнуть, — и это мнение впоследствии разделили Ленин и русские коммунисты». В 1921 году люди «сотнями гибли на улицах, спали на ходу, как лунатики, или просто лежали на земле не в силах встать, грабили даже кладбища и процветал каннибализм, и общество было в ужасе, по крайней мере, те, кто вообще способен его испытывать». Но Ленина это не коснулось: он презирал сантименты и в разгар голода в июле 1921 года распорядился усилить пропагандистскую работу среди сельского населения, чтобы разъяснить, насколько экономически и политически важно своевременно платить налоги в полном объеме. Эта ситуация вновь и вновь повторяется: умирающие от голода не в состоянии платить налоги, и для левых это большая проблема. При этом точный подсчет жертв затруднителен. Хименес Лосантос делает такой вывод: «Жуткие цифры коммунистического человекоубийства раскрывает лишь математическая холодность статистики: в 1924 году население России должно было быть на 17 миллионов больше, но после правления Ленина всех этих людей страна недосчиталась. Помимо уничтоженных коммунизмом были и те, кому попросту не дали родиться на свет, мирно состариться или пережить болезнь». Что касается кровавой истории китайского коммунизма, он рассуждает так: «Единственное различие между Мао, Лениным и Сталиным состоит в том, что китайцев больше, чем русских, и, провернув то же самое, что и они, Мао убил гораздо больше людей». Особо среди коммунистических бесчинств выделяется насилие против христиан. Антагонизм между коммунизмом и христианством неоспорим вопреки абсурдным попыткам примирения со стороны левых сторонников «теологии освобождения». В христианстве всякая жизнь уникальна и наделена особым достоинством, каждый человек — дитя Божье, созданное быть свободным. При коммунизме личность не имеет никакой ценности, а свобода под запретом. «Для Ленина и сонма его потомков собственность и свобода — одно и то же, — считает Хименес Лосантос. — Нельзя отнять чью-то собственность, не лишив его свободы морально и жизни — физически. Вот почему коммунизм — жесточайшая из форм современного рабства». Ужасающие религиозные гонения против католиков в преддверии и во время гражданской войны в Испании по-своему хрестоматийны. В массовой резне в Паракуэльосе в 1936 году Хименес Лосантос видит точную копию массовых убийств, устроенных советской ЧК — большевицкой службы безопасности, уничтожившей во время русской революции многие тысячи «контрреволюционеров». «Хотя испанская резня, при населении в шесть раз меньшем, стала кровавейшей в истории христианства со времен Диоклетиана, советский режим достиг сходных показателей». О религиозной резне в Испании «Воспоминания о коммунизме» напоминают нам жуткой фотографией оскверненного трупа монахини, выставленного посреди улицы, — прислоненного к стене под равнодушные взгляды прохожих. Всего несколько дней назад Джо Байден пообещал больше ислама в американских школах. Заигрывание левых с исламом никого не удивляет. Во-первых, из-за их ненависти к христианам, а во-вторых, из-за исторического союза левых с последователями Аллаха. Русский коммунизм «с 1970-х годов заключил пакт со своими светскими или социалистическими сородичами, а после падения Берлинской стены коммунистические режимы заключили договор с радикалами», — объясняет Хименес Лосантос. «Тесный союз посткоммунизма Кастро и Чавеса с фундаменталистским Ираном аятолл очевиден», — эту же связь мы видим между иранцами и испанскими коммунистами из партии «Подемос». Коммунизм жив. «Если величайший трюк Дьявола (или Зла) — в том, что он убедил людей, будто его не существует, то залог выживания коммунизма — в свидетельстве о смерти и нравственной индульгенции, которую его трупу, достойному изучения, выписали историки, — рассуждает Хименес Лосантос. — Коммунизм забыт, а история даже уже не в забвении, а попросту уничтожена». В этот час США ведут ту же битву с культурным марксизмом, что и Европа, хотя Старый Свет уже давно проигрывает. Хименес Лосантос заключает: «Чтобы узнать, не больна ли страна тоталитаризмом и не высиживает ли она яйцо ленинской змеи, посмотрите на ее отношения с историей. Если во имя мультикультурализма грамматика переписывается, чтобы удовлетворить сексизм феминисток или ЛГБТ; если всякие намеки на расу преступников из криминальных сводок вымарываются; если испанская Реконкиста осуждается, чтобы не оскорбить ислам и не навлечь на себя обвинения в ужасном грехе исламофобии; если классические авторы, от Сервантеса до Марка Твена, через которых западные дети веками приобщались к великой литературе, запрещены во всех школах, включая Оксбридж, лишь за белизну кожи, а греческих философов вычеркивают за несоответствие требованиям мультикультурализма, который левые навязали, а правые соблюдают, — значит коммунизм еще жив и готовит общество к новой тирании». Если же вы полагаете, что вашу страну эта чаша миновала, выйдите на улицу, зайдите в бар или университетский городок, заговорите словами Джордана Питерсона, и потом расскажите мне, как поживает это змеиное яйцо. Загрузка...
Загрузка...
