1
С 2014 года, когда началась американо-российская конфронтация, отношения Москвы с Евросоюзом, хотя формально были заморожены, все же оставались заметно более дружественными, чем с Вашингтоном. Несмотря на кризис на Украине, на высшем уровне диалог со многими государствами ЕС, по сути, никогда не прерывался. Да, Кремль был крайне возмущен тем, как Европа «сдала» украинского президента Виктора Януковича, а канцлер Германии Ангела Меркель жаловалась на то, что российский президент Владимир Путин «живет в другом мире». И все же они продолжали регулярно общаться по телефону и вместе с французским президентом Эммануэлем Макроном пытались дипломатическим путем разрешить конфликт в Донбассе. Эти отношения контрастно выделялись на фоне призывов американского президента Барака Обамы к политической изоляции России. И хотя Европа ввела собственные санкции в отношении России за ее действия на Украине, внутри ЕС всегда существовало сильное лобби — которое возглавляла Франция и поддерживали бизнес-круги в Германии, Италии, Австрии и не только — и это лобби продвигало идею налаживать отношения с Россией. И вот теперь ситуация меняется. От охлаждения к враждебности Перемены означают, что взаимное охлаждение отношений между Россией и ЕС все больше становится похоже на американо-российское противостояние. В 2020 году произошли два важнейших события. Во-первых, окончательно рухнул столп, на котором держалось взаимодействие России и ЕС, — особые отношения Берлина и Москвы: инцидент с Навальным, детали и подоплека которого до сих пор до конца не прояснены, завершил десятилетний период их постоянного ухудшения. Во-вторых, закончился четырехлетний срок президентства Дональда Трампа, и новоизбранный президент США Джо Байден поставил задачу восстановить отношения с ЕС и создать объединенный фронт западных стран для оказания более эффективного давления на Россию. И то и другое — весьма знаменательные события. Москва сыграла ключевую роль в объединении Германии в 1989 году, и этот факт стал основой российско-немецких отношений. Именно тогда произошло окончательное примирение Москвы и Берлина после Второй мировой войны. Отношения явно стремились к настоящему партнерству, но его так и не случилось. С немецкой стороны отношения ухудшились в 2011-м, когда Владимир Путин решил вернуться в Кремль, поставив крест на надеждах Германии, что полная модернизация России постепенно сделает из нее страну с демократическими и либеральными принципами управления. Что до России, то лучший период в ее взаимоотношениях с Германией совпал с годами, когда пост канцлера занимал Герхард Шрёдер (1998-2005). Тогда на пике были идеи европейского выбора России и экономического союза России и Германии, в результате которого образовалась бы «Большая Европа» от Атлантики до Тихого океана. Кризис 2014 года на Украине, когда Германия считала Россию стороной-агрессором, а Россия Германию — предателем, подорвал остатки взаимного доверия. Отравление Навального в августе 2020-го, его отправка на лечение в Германию, публичные обвинения немецкой стороны в использовании химического отравляющего вещества для покушения на оппозиционного деятеля, возвращение Навального из Берлина в Москву в январе 2021-го и его немедленный арест и суд, завершившийся реальным тюремным сроком, стали началом периода еще большего охлаждения отношений — не только между Россией и Германией, но и Россией и всем Европейским союзом. Столь откровенно негативная реакция Германии, которую разделили и Франция, и другие страны ЕС, окончательно развеяла надежды Кремля на то, что Европа выберет более прагматичную, бизнес-ориентированную линию поведения в отношении Москвы. Разумеется, дело не только в событиях 2020 года (в том числе и не в победе Байдена): отношения, которые на заре 1990-х выглядели как почти идеальный союз между Россией и Европой, разрушались уже давно. В основном — из-за нереалистичных ожиданий друг от друга и опыта, который копился у обеих сторон все эти три десятилетия. Несовместимые взгляды на отношения — нереалистичные с обеих сторон Европа с самого окончания холодной войны видела своей целью появление некой «Европейской России» — страны, которая поступательно принимает выработанные ЕС нормы и принципы, интегрирует их в свою внутреннюю политику, экономику и социальную сферу и тесно сотрудничает с ЕС в вопросах внешней политики. Другими словами, Россию рассматривали не как будущего члена ЕС, и даже не как постоянного кандидата, вроде Турции, а скорее как вечного младшего товарища, номинально партнера, но по сути — последователя. По хорошо известному замечанию председателя Еврокомиссии Романо Проди, у Европейского союза и России должно было в итоге оказаться общим все, кроме институций. Начиная с Соглашения о партнерстве и сотрудничестве 1994 года и заканчивая концепцией создания «четырех общих пространств» 2003 года и программы «Партнерство для модернизации» 2009-2011 годов, это было основой европейского подхода. Для России же, с тех пор как ее лидеры оставили стремление стать частью западного сообщества и заново обратились к примату национальных интересов, главной была как раз идея «большой Европы». Она подразумевала некое общее экономическое пространство от Лиссабона до Владивостока, построенное на соглашении между ЕС и его постсоветским контрагентом, Евразийским экономическим союзом. Это пространство должно было предусматривать перекрестное владение некоторыми главными активами; концепцию безопасности, которая бы строилась вокруг ОБСЕ, а НАТО и возглавляемая Россией Организация Договора о коллективной безопасности поддерживали бы стабильность на континенте; безвизовый режим между Россией и Европейским союзом. Поощряя стратегическую автономию Европы, а в перспективе и ее реальную независимость от Соединенных Штатов, Москва с нетерпением ждала дня, когда ЕС и постсоветская Евразия образуют крепкий союз и Европа наконец станет единой (в своем «большом» формате), свободной и независимой. И в этом союзе Россия — как самая крупная и многонаселенная страна, обладающая колоссальными природными ресурсами, ядерная держава и постоянный член Совета Безопасности ООН, — играла бы ключевую роль. За тридцать лет, прошедших с окончания холодной войны, ничего из этого не осуществилось. Россия отказалась быть ведомым последователем Европы. Европа даже близко не рассматривала возможность ослабления трансатлантических связей в пользу укрепления евразийских (расширение НАТО — тому явное подтверждение). Пятидневная российско-грузинская война 2008 года в Южной Осетии разбудила дремавшие у поверхности страхи в отношении России. Европейская инициатива Восточного партнерства, выдвинутая в 2009 году Польшей и Швецией, обнажила напряжение между Россией и ЕС, связанное с борьбой за влияние на экономическое и политическое развитие бывших советских республик: Азербайджана, Армении, Белоруссии, Грузии, Молдавии и Украины. Особенно интенсивным это соперничество оказалось на Украине и за пять лет привело к кризису. Он, в свою очередь, положил конец попыткам выдать эти отношения за российско-европейское партнерство. Отрицательная динамика Сложившаяся в начале 2020-х ситуация с безопасностью в Европе больше всего напоминает период между 1940-ми и 1980-ми годами — по крайней мере ощущением недоверия и даже неприязни друг к другу. Хоть и в менее серьезной форме, но возвращается военное противостояние от Баренцева до Балтийского и Черного морей. Экономический обмен между Россией и ЕС с 2013 года снизился почти вдвое. И все же, невзирая на риторику, это еще не второй виток холодной войны. Нет ни железных занавесов, ни берлинских стен. Несмотря на санкции и импортозамещение, российская экономика далеко не самодостаточна. Информационное пространство остается преимущественно глобальным, а потому превратилось в довольно-таки людное поле боя. Военные ведомства снова в силе, но враждебные действия инициируют в основном разведслужбы. Если бы не пандемия, рядовые граждане при наличии виз могли бы путешествовать относительно свободно. Более того, ситуация не статична, как это было в годы холодной войны; она не просто меняется, но явно имеет тенденцию к ухудшению. Вполне реальными кажутся новые кризисы и даже возобновление вооруженных конфликтов на территории Донбасса, Приднестровья или Южного Кавказа. Очевидный провал переговоров «нормандской четверки» и тупик, в котором оказалась Контактная группа в Минске, могут привести к окончательному отказу Киева от Вторых минских соглашений, всегда вызывавших на Украине крайне негативную реакцию. Москва, в свою очередь, может признать Донецкую и Луганскую самопровозглашенные народные республики и перейти к еще более тесной интеграции их с Россией. К настоящему моменту 400 тыс. из 3,7 млн жителей этих территорий получили российское гражданство. У Германии и Франции для предотвращения конфликта недостаточно веса ни в Киеве, ни тем более в Москве, которая видит в них соучастников и пособников украинского режима. В случае серьезного обострения ситуации Россия окажется в противостоянии с США, которых будут поддерживать европейцы — через структуры НАТО. Приднестровье — длинная и узкая полоска земли, зажатая между Украиной и Молдавией, — отделилось от Кишинева в 1990-м, пережило кровавый конфликт с Молдавией в 1992-м и находится под защитой небольшого отряда российских миротворческих сил, а также военного контингента, охраняющего огромные склады оружия, оставшиеся с советских времен. Новоизбранный президент Молдавии Майя Санду, гражданка Румынии, требует от России полного вывода российских войск. Москва отказывается, ссылаясь на Соглашение о прекращении огня 1992 года, в котором прописаны механизмы миротворческой миссии на территории Приднестровья. Чтобы оказать давление на Москву, Кишинев и Киев вполне могут блокировать российский военный транзит в Приднестровье и из него, поставив Россию перед выбором между противостоянием и унижением. Замороженный конфликт может вот-вот оттаять. На Южном Кавказе стратегический ландшафт изменился в 2020 году, когда Азербайджан победил Армению во второй войне в Нагорном Карабахе. Россия не смогла предотвратить столкновение; она держалась в стороне от военных действий, но сумела остановить их, как только победа Азербайджана стала очевидной. Россия участвовала в установлении мира, общаясь с обеими сторонами и, соединив их для переговоров, ввела свои войска на территорию Карабаха. Однако Москве пришлось смириться и с ролью Турции на Южном Кавказе, и с ее военным присутствием в Азербайджане. Да и в Армении позиции России заметно пострадали — и из-за преобладания в правительстве прозападных политиков, и из-за поражения в войне, которое случилось, несмотря на то, что Армения является военным союзником России. В Европе совсем не благосклонно смотрят на доминирующую роль России в Карабахе и ее влияние на Армению, и, вполне вероятно, Соединенные Штаты будут оспаривать и то и другое. Нестабильность внутриполитической ситуации в Армении будет способствовать противостоянию России и Запада. Успех Азербайджана может вдохновить и другие страны на попытку вернуть под свое крыло отколовшиеся территории. Так, Грузия считает Абхазию и Южную Осетию землями, оккупированными Россией. Тбилиси — кандидат на вступление в НАТО и де-факто союзник США. Военная интеграция Грузии в НАТО приведет к тому, что Москва начнет укреплять свои позиции в Абхазии и Южной Осетии. Разграничительные линии, практически не напоминавшие о себе с войны 2008 года, могут снова стать источником напряжения. Кроме замороженных конфликтов на экс-советском пространстве, которые могут внезапно разгореться с новой силой, есть еще один источник опасности — инциденты между военными самолетами и кораблями России и НАТО. Российские самолеты летают все ближе к натовским — в то время как те оказываются все ближе к российским границам, — и инциденты могут произойти и над Черным морем, и над Балтийским, но главное, будут иметь самые серьезные последствия. Особенно опасно появление самолетов и кораблей НАТО вблизи Крыма и Калининграда — эксклава, окруженного враждебными территориями, как когда-то Западный Берлин. Прекращение действия Договора по ракетам средней и меньшей дальности и возможное размещение в Европе новейших американских ракет средней дальности — с ядерными боеголовками или без — могут привести к новому ракетному кризису в Европе. Выход США из Договора по открытому небу уже нанес удар по уверенности в стабильности в Европе. Созданной после окончания холодной войны европейской системы контроля над вооружениями, строившейся на Договоре об обычных вооружениях, Договоре по ракетам средней и меньшей дальности и Договоре об открытом небе, фактически больше нет. Третий источник опасности кроется в политических переменах, которые происходят в некоторых странах. Скрытая политическая нестабильность в Белоруссии открывает перспективу проевропейской ориентации государства, расположенного между Россией и ЕС/НАТО. В то же время в Европе возникают опасения, что Россия может контролировать или поддерживать подавление протестов. А по мнению Москвы, политические волнения в Белоруссии хоть и вызваны внутренними проблемами, но раздуваются Западом, особенно соседями — членами ЕС Польшей и Литвой, с тем чтобы превратить стратегически крайне важную для России Белоруссию в такую же антироссийскую площадку, как и Украина. В самой же Украине ситуация остается изменчивой и сохраняется невысокий, но постоянный уровень нестабильности, в то время как Россия и Европа стоят за разными участниками политического процесса. Разумеется, самое важное — это политические перемены в самой России, исподволь запущенные Владимиром Путиным в 2020-м, когда были приняты поправки к Конституции и сделаны перестановки в правительстве. С приближением думских выборов в сентябре 2021 года и президентских в 2024-м напряжение неуклонно растет. Кремль не сомневается, что Запад, более консолидированный после победы Джо Байдена, будет оказывать максимальное давление на Россию, на правящую элиту и самого Путина. Российские чиновники и Путин считают Навального и его сподвижников агентами Запада: главными противниками здесь выступают разведслужбы США, Великобритании и Германии — чья миссия заключается в дестабилизации России в момент непростого процесса реорганизации и эвентуальной передачи власти. В 2021 году западная поддержка российской несистемной оппозиции уже больше не может игнорироваться — это было красноречиво продемонстрировано Верховному представителю ЕС по иностранным делам и политике безопасности во время его визита в Москву в феврале 2021 года. Визит Борреля и его итоги Верховный представитель ЕС по иностранным делам Жозеп Боррель приехал в Москву с конкретной целью: лично побеседовать с главой российского МИДа перед мартовским саммитом ЕС, на котором должна была обсуждаться политика в отношении России. Сформулированные предшественницей Борреля Федерикой Могерини пять принципов, предполагавших сочетание жесткой критики и политики санкций с избирательным взаимодействием, успеха не принесли. Приезд Борреля совпал с пиком протестной активности, вызванной возвращением Навального, судом и отправкой его в тюрьму, поэтому основной фокус внимания сместился на эти события. Российская сторона, однако, в категоричной форме отказалась обсуждать свои внутренние дела с иностранным сановником. В Европе визит Барреля сочли дипломатическим провалом, но в то же время он внес некоторую, пусть и печальную, ясность. Вот как можно обозначить его итоги. Таких существенных расхождений, как сегодня, между Россией и Европой не было со времен холодной войны. Стороны продолжают отдаляться друг от друга политически, идеологически и экономически. Трения между сторонами усиливаются, столкновения становятся все более вероятными. И тем не менее отношения куда более насыщенные и менее враждебные, чем в период холодной войны. У России и Европы еще есть общие важные интересы. Европейские санкции, введенные в 2014 году, не смогли изменить внешнюю и внутреннюю политику Кремля. Санкционная политика провалилась, потому что опиралась на идею, что, с одной стороны, Россия заинтересована в отмене санкций и хочет вернуться к тому положению вещей, которое было до 2014 года (то есть снова стать участником «Большой восьмерки»), и с другой — отдельные российские граждане, пострадавшие от персональных санкций, смогут повлиять на российскую внешнюю политику. Европейская критика встретила резкий и демонстративный ответ Москвы. Кремль готов к дальнейшему ужесточению санкций, он не потерпит вмешательства в свои внутренние дела. В обозримом будущем российско-европейские контакты сведутся к взаимовыгодному обмену: экономическому (в сферах, не ограниченных санкциями), научному и культурному, внеполитическому гуманитарному и т. п. Есть даже вероятность более тесного сотрудничества в вопросах здравоохранения и изменения климата. Взаимодействие России с европейскими институтами — Советом, Комиссией, страной-председателем — будет четко определяться рамками существующих полномочий данных органов. Россия продолжит отдавать приоритет исторически сложившимся отношениям с ключевыми странами Европы, в первую очередь с Германией и Францией. Весьма вероятно, что еще до того, как будет обнародована новая политическая стратегия, ЕС примет пакет санкций, который добавится к уже существующим с 2014 года. Но, если только не будет идти речь о жестких мерах вроде отключения России от системы SWIFT, он будет так же неэффективен, как и предыдущий. (Если все же произойдет резкая эскалация напряженности, она может привести к настоящему разрыву экономических связей и очень серьезным последствиям для международной политики.) Также весьма вероятно, что предстоящий пересмотр политики в отношении России выразится в значительно более жесткой риторике. Легко представить, что эта новая стратегия будет напрямую зависеть от российской политики в отношении администрации Байдена. Время покажет, будет ли новая стратегия ЕС более успешной, чем доктрина Могерини, но, похоже, надеяться на это Европе не стоит. Практически неизбежно, что отношения между Брюсселем и Москвой будут все больше охлаждаться, а контакты на высшем уровне на какое-то время, вероятно, прервутся. Ирония в том, что это приведет к росту удельного веса двусторонних связей между Россией и отдельными странами ЕС, что, собственно, и было причиной постоянного недовольства Евросоюза. А для Москвы, разумеется, именно эти двусторонние связи со странами, сохраняющими деловые контакты с Россией, и есть то главное, что осталось от российско-европейских отношений. Есть ли выход? Отношения ЕС и России зашли в тупик, а обстановка в Европе в обозримом будущем будет и дальше ухудшаться. Выше были обозначены потенциальные кризисные точки. Поскольку контакт с Брюсселем в настоящее время практически отсутствует, а отношения между ключевыми столицами ЕС и Москвой крайне натянуты, решать эти проблемы России, скорее всего, придется с Соединенными Штатами, которых поддержит Европа. И многих, как в США, так и в Европе, такой расклад вполне устраивает. Но он означает возврат к модели времен холодной войны, когда советско-европейские отношения были лишь функцией от отношений с США. В вопросе военной безопасности это уже давно стало реальностью. Поскольку главная опасность сегодня кроется в недопонимании, в ошибках в расчетах и нарастании напряженности, подлинная защита в ситуации противостояния Америки и России — это не ограничение вооружений, прописанное в соответствующих документах, которые сегодня уже не действуют (за исключением пражского Договора о сокращении стратегических наступательных вооружений); а в первую очередь — надежные каналы коммуникации, личные контакты между высокими чинами военных и разведывательных служб и различные меры, направленные на укрепление доверия между сторонами. Эти каналы, контакты и меры — дело, прежде всего, России и Соединенных Штатов. Напрямую или посредством НАТО. И тем не менее Европейский союз и Россия еще могут сделать что-то полезное вместе. Областей для взаимного сотрудничества мало, но они все же есть. Первая — это здравоохранение, вторая — проблемы климата. Недавно Россия удивила многих и в Европе, и во всем мире, создав эффективную вакцину «Спутник V». Covid-19 — первая глобальная пандемия за много лет, но явно не последняя. Учитывая географическую близость и межгосударственные контакты, сотрудничество между ЕС и Россией в этом вопросе, безусловно, не лишено смысла. Другая область общих интересов — изменение климата. России по-настоящему не безразличная эта тема, если учесть, что глобальное потепление не только вызывает таяние арктических льдов, но и ударяет по инфраструктуре в Сибири, где идет процесс таяния вечной мерзлоты. На отношениях в целом ни тот ни другой вопросы серьезно не скажутся, но сотрудничество по каждому из них может принести положительные результаты обеим сторонам. Реструктуризация отношений Если смотреть дальше в будущее, России и Европейскому союзу необходимо придумать более реалистичную цель своих взаимоотношений. Они не могут основываться ни на подновленной мечте об универсальном, под эгидой ЕС, партнерстве, подразумевающем общие ценности, ни на идее единого экономического пространства, как раньше хотела Россия. Как можно сформулировать эту цель? На ум приходит слово сожительство, но оно подразумевает общую крышу, а это не устроит ни ЕС, ни Россию. Сосуществование будет верно по сути, но в нем слишком чувствуется наследие холодной войны, когда Советский Союз продвигал идею «мирного сосуществования». Ближе всего по смыслу (и в то же время без лишнего исторического груза) понятие соседство. Модель соседства должна строиться на нескольких опорах. Во-первых, это определенная степень взаимного уважения к различию взглядов — хотя бы простое признание соседа иным субъектом. Во-вторых, надежные рамки: четкое понимание границ (в том числе в киберпространстве) между допустимым и недопустимым, а также достаточный уровень безопасности, чтобы у каждой из сторон было чувство уверенности. В-третьих, поиск взаимных интересов: ценности не объединяют, а разъединяют. В-четвертых, сотрудничество в международных вопросах, таких как инфраструктура, здравоохранение и климат. В-пятых, взаимозависимость: хотя энергетический баланс в Европе меняется, равно как и структура российской экономики, в обозримом будущем Европа по-прежнему будет зависеть от поставок энергии из России, а российский федеральный бюджет будет в значительной мере зависеть от нефтегазовых доходов. Что из этого следует? Европа и Россия будут и дальше жить в общем информационном поле, а значит, будет место для взаимного обмена различными данными. Но воздействие поверх границ с любой целью — будь то стремление склонить к своей точке зрения на мироустройство или свергнуть режим, правительство, отдельную личность — будет недопустимым. Идеологические и ценностные расхождения, конечно, останутся, но не будут раскручиваться теми, кто отвечает за внешнюю политику, а значит, не станут причиной взаимной враждебности и прекращения диалога. Неизбежно возникающие разногласия будут улаживаться — для предотвращения разрушительных конфликтов и опасных столкновений. За пределами политической сферы, которая по самой своей природе конфликтна, ЕС и Россия должны иметь возможность взаимодействовать друг с другом в той степени, в какой к этому расположены их народы. Что бы ни происходило в будущем и какие бы планы они ни строили, Европа и Россия не могут отменить факт своего географического соседства. Дмитрий Тренин, директор Московского Центра Карнеги, является председателем научного совета и руководителем программы «Внешняя политика и безопасность»
Загрузка...
Загрузка...
