0
Владимир Путин решил уничтожить своего критика, Алексея Навального. В своем интервью авторы новой книги рассказали, чего следует ожидать в дальнейшем. Алексею Навальному долгое время удавалось избегать участи других российских оппозиционеров, которых ликвидировали с заметной регулярностью и безнаказанностью. Однако из-за своей антикоррупционной кампании, популярных видео на YouTube и стратегии «умного голосования», в рамках которой он призывает избирателей поддерживать на выборах кандидатов, имеющих наилучшие шансы на победу над ставленниками Кремля, Навальный стал совершенно непереносимой угрозой для президента Владимира Путина. Навальный, на которого в прошлом году было совершено покушение с применением боевого отравляющего вещества нервно-паралитического действия, сумел выжить, но, когда он вернулся на родину после лечения в Германии, его немедленно арестовали, судили и приговорили к тюремному заключению. Прокуратура уже инициировала процесс, в результате которого «Фонд борьбы с коррупцией»* (признан Минюстом в качестве иноагента) Навального, скорее всего, признают «экстремистской организацией». Его союзники уже объявили о том, что они распускают сеть региональных штабов Навального из-за нарастающего давления властей. Навальный — сложная фигура: его одновременно можно назвать борцом с коррупцией, демократом, националистом и прагматиком. Он далеко не везде популярен, однако он стал самым сильным антикремлевским голосом за долгое время. Что будет дальше? Чтобы попытаться ответить на этот вопрос, я побеседовала с авторами готовящейся к выходу книги «Навальный: враг Путина, будущее России?» («Navalny: Putin's Nemesis, Russia's Future?») — Морваном Лаллуэтом (Morvan Lallouet) из Кентского университета, Яном Матти Доллбаумом (Jan Matti Dollbaum) из Бременского университета и Беном Ноублом (Ben Noble) из Университетского колледжа Лондона. Интервью публикуется в отредактированном виде. Клара Феррейра Маркес: Давайте поговорим о «факторе Навального». Насколько он важен? Бен Ноубл: Навальный способен быть Навальным из-за наличия масштабных структурных проблем, таких как коррумпированность элиты. Однако для него характерны некоторые моменты, которые, хотя сами по себе они и не уникальны, являются уникальными в том, как они сочетаются в нем, — его красноречие, умение работать со средствами массовой информации и его умение взаимодействовать с людьми новым, особенным образом. Это также объясняет, почему теперь, когда Навальный оказался за решеткой, в России не появился Навальный 2.0. Есть люди, которые, возможно, попытаются взять на себя его роль, но в данный момент очевидно, что участники его движения не могут стать его копией. В Навальном нет ничего сверхъестественного — просто он долгое время оттачивал эти свои навыки. Морван Лаллуэт: Он является представителем поколения перемен. Прежнее поколение в большей степени опиралось на традиционные партийные структуры. Навальный же — благодаря своему умению использовать социальные сети, своим блогам, YouTube, благодаря своим расследованиям — попытался обновить либеральную оппозицию, используя для этого инструменты 21 века. Клара Феррейра Маркес: В связи с этим можно ли сказать, что тюремное заключение Навального является более тревожным обстоятельством, нежели попытки запретить его кампанию и деятельность его региональных штабов? Морван Лаллуэт: Более тревожным обстоятельством является угроза, нависшая над его организацией. Однако стоит отметить, что Навальный превосходит своих соратников в смысле харизмы и узнаваемости, поэтому тот факт, что у него сейчас нет возможности общаться напрямую и все приходится делать через адвокатов, — это серьезный удар. Клара Феррейра Маркес: Согласно результатам опросов общественно мнения, у Навального низкий рейтинг. Тем не менее, он способен мотивировать людей до такой степени, что это вызывает тревогу у Кремля. В какой мере это можно объяснить его сосредоточенностью на проблеме коррупции? Ян Матти Доллбаум: Антикоррупционная кампания Навального очень эффективна. В России крайне трудно заручиться поддержкой народа. Начиная с 1990-х годов в стране повсеместно распространены подозрительное отношение и недоверие к политике и политикам в целом. Борьба с коррупцией — это очень удобная тема, которую можно использовать для налаживания контакта с людьми: это то, что, прежде всего, не имеет отношения к той или иной политической идеологии, но при этом присутствует в повседневной жизни многих людей. Бен Ноубл: В каком-то смысле поначалу он случайно натолкнулся на эту тему, поняв со временем, что он может использовать ее в политических целях. Нам не стоит забывать об этих шагах, которые способствовали формированию Навального — и которые заставляли Кремль адаптироваться, — когда мы рассматриваем процесс ужесточения репрессий. Было пересечено несколько красных линий. Прежде многие задавались вопросом, почему Кремль не «убрал» Навального? Согласно одной гипотезе, в Кремле полагали, что это будет пересечением границы дозволенного. Навальный был «известной величиной», за ним можно было следить, его можно было контролировать. Но затем по какой-то причине — если предположить, что российские власти действительно стояли за его отравлением, — красную черту все же пересекли. В ответ на это Навальный тоже пересек красную линию, опубликовав видео о роскошном дворце Путина. Клара Феррейра Маркес: Тем не менее, довольно интригующе, что его считают таким сильным соперником. Ян Матти Доллбаум: Здесь дело в самой идее о существовании альтернативы. Власть Путина основана на убеждении, что альтернативы ему попросту нет. Разумеется, у Путина есть реальная мощная поддержка, и это нельзя сбрасывать со счетов, однако часть этой поддержки основана на убеждении, что заменить его попросту некем. Это имеет большое влияние. Морван Лаллуэт: Если бы сегодня в России состоялись свободные и честные выборы — противостояние Путина и Навального, — можно с уверенностью сказать, что Навальный не сумел бы с легкостью победить. Тем не менее, Навальный сумел добиться поразительного уровня поддержки несмотря на то, что много лет его активно подавляли. За последний год интенсивность репрессий заметно выросла, однако речь вовсе не идет о том, что прежде политическая карьера Навального была легкой. Большинство его сторонников не могут участвовать в выборах, он не может зарегистрировать свою партию, он даже не может выступить на государственном телевидении. Препятствия, которые воздвигаются у него на пути, огромны. В подобном контексте тот уровень поддержки, которого он добился, действительно указывает на то, что он серьезная угроза, и Кремль это хорошо понимает. Клара Феррейра Маркес: На сентябрьских выборах в российский парламент люди будут выбирать депутатов, которые будут работать в преддверии президентской гонки 2024 года. Чего нам следует ожидать? Ян Матти Доллбаум: В этом вопросе Кремль испытывает повышенное беспокойство. Рейтинг прокремлевской партии «Единая Россия» в настоящее время составляет примерно 30%, что заметно ниже того рейтинга, который был у партии накануне прошлых парламентских выборов. Кремль хочет, чтобы этот рейтинг был существенно выше, поскольку он стремится сохранить большинство в Государственной Думе. Это такая ситуация, в которой стратегия «умного голосования» должна сработать эффективнее всего, потому что население уже демонстрирует готовность не поддерживать «Единую Россию» и ее кандидатов. Морван Лаллуэт: Я думаю, что сейчас — учитывая ужесточение репрессий — мы не можем сказать, каким образом это сработает в техническом смысле. Кампания «умного голосования» опирается на вебсайт, на приложение, которое прежде было относительно доступным. Смогут ли они использовать эти инструменты в нынешнем репрессивном контексте? Бен Ноубл: Слово, которое президентская администрация постоянно повторяет в связи с этими парламентскими выборами, — это легитимность, легитимность и еще раз легитимность. Кремль хочет получить сплоченный, стабильный парламент, который позволит ему устранить любую неопределенность. Кремль не хочет, чтобы элита задавалась вопросами о том, не развалится ли «Единая Россия» и поддержит ли народ Путина. Как можно совместить сосредоточенность на легитимности и стремление объявить ведущую оппозиционную фигуру и его движение экстремистскими? Решением в данном случае служит риторика иностранного вмешательства. Мы и дальше будем слушать, как Кремль рассказывает о вмешательстве иностранных сил и об оппозиции и как он призывает народ сплотиться для противостояния этому предполагаемому вмешательству. С точки зрения Кремля, именно так он сможет получить то «супер-большинство», которое ему необходимо в парламенте, чтобы в глазах населения все выглядело легитимным, — и именно так он сможет оправдать репрессии в отношении Навального. Клара Феррейра Маркес: Помимо Навального есть ли какая-то другая сила, которая способна бросить вызов Путину? Ян Матти Доллбаум: Всегда встает вопрос о том, что сделает Коммунистическая партия. Сверху эта партия контролируется ее лидером Геннадием Зюгановым, который не собирается бросать вызов Путину. Но в этой партии есть люди, которые мыслят иначе, и мы видели несколько примеров того, как представители этой партии в регионах поддерживали Навального, как они призывали к протестам против обращения с Навальным и как они пытались поставить свою партию на курс более выраженного противостояния Путину. Пока их голоса заглушаются, но они существуют. Коммунистическая партия является очень мощной силой. У нее множество избирателей и развитая инфраструктура. Именно там и стоит искать оппозицию, у которой действительно будет заметное влияние и охват. Но если говорить о предстоящих выборах, пока еще слишком рано рассчитывать на то, что эта партия станет для Кремля источником серьезного беспокойства. Морван Лаллуэт: В настоящее время единственная заметная либеральная партия в России — это «Яблоко». Это партия, из которой когда-то Навального исключили. Никто всерьез не верит, что эта партия способна на прорыв. Это партия, у которой есть весьма интересные представители и активные ветви, однако большинство считает, что пора ее расцвета уже миновала. Клара Феррейра Маркес: Итак, к чему в итоге все это приведет Путина? Бен Ноубл: Одна из гипотез касательно этого ужесточения силового воздействия заключается в том, что Кремль решил, что теперь он будет двигаться по пути репрессий и будет делать это гораздо более открыто, чем прежде. Он решил, что теперь он не станет просто срывать планы оппозиции множеством разных способов, и перешел к «ядерному варианту».
Загрузка...
Загрузка...
