0
Британская газета The Times взяла интервью у президента Финляндии Саули Ниинистё — одного из немногих западных лидеров, которым удаётся поддерживать хорошие отношения и с союзниками по демократическому лагерю, и с Владимиром Путиным. Как поведал Ниинистё корреспонденту издания, российский президент ценит в людях не только уважительное отношение к себе, но и твёрдость характера. «Выглядывая из похожего на пещеру зала, заполненного ранним зимним светом, президент Финляндии Саули Ниинистё обращает свой взор мимо сосен к побережью Балтики, где на залив начитает наползать прозрачная ледяная корка. «В Финляндии есть поговорка, — говорит он. — Знаете, когда становится можно ходить по тонкому льду? Через две недели после того, как заметите там первого рыбака», — пишет The Times. Как отмечает корреспондент издания, почти за десять лет службы в качестве главы дипломатии «небольшой страны с огромным и непредсказуемым соседом, который сосредотачивает рядом с её восточными рубежами истребители, атомные подлодки и ракетные установки», 73-летний Ниинистё «научился ступать осторожно» — он стал, наверное, единственным западным лидером, сумевшим «и очаровать Дональда Трампа, и выторговать скупые уступки у российского президента Владимира Путина», с которым он встречался лично 12 раз. И тем не менее сегодня финский президент явно обеспокоен, констатирует британский журналист. «В 70-е годы прошлого века, которые сам Ниинистё называет «самым холодным периодом холодной войны», он, будучи тогда молодым студентом юрфака, наблюдал, как США и Советский Союз потихоньку продвигались к разрядке, к которой обе страны толкало знание о том, что один-единственный неосторожный шаг с их стороны может привести к ядерному апокалипсису, — пишет автор. — И тем не менее финский президент убеждён: современный мир — куда более опасное место. И дело не только в том, что заложенный полвека тому назад фундамент международных соглашений о ядерном оружии теперь начал рассыпаться, а ещё в том, что появились новые, не поддающиеся наблюдению средства ведения войны — в том числе искусственный интеллект, беспилотники, а также гибридные приёмы, в рамках которых в качестве оружия применяются мигранты и дезинформация, которые затуманили ужасную ясность взаимно гарантированного уничтожения». «В те времена если человек решал нажать на кнопку, он или она точно знали, что в этот момент другая сторона их увидит и тоже нажмёт на свою, — пояснил Ниинистё корреспонденту The Times. — Поэтому существовало равновесие ужаса. Сегодня этого нет, а ведь соглашения о вооружениях, заключённые позднее 70-х, отражали необходимость каким-то образом находить для ужаса равновесие. Сегодня же равновесия нет, остался только ужас». Россия и её союзники уже показали, каким образом новые методы ведения войны могут применяться для того, чтобы сеять страх в Европе. Так, Белоруссия «с молчаливого одобрения Путина» встряхнула Евросоюз, «направив тысячи мигрантов к восточным рубежам блока», а сегодня Москва и Минск объявили о проведении совместных учений у украинской границы, притом что в Киеве ходят «мрачные слухи о госперевороте», а российские вооружённые силы уже сосредоточили рядом с его границей группировку численностью 90 тыс. военнослужащих, которую «украинские чиновники подали как потенциальный контингент для вторжения», напоминает корреспондент The Times. Между тем, продолжает журналист, новая борьба за сферы влияния намечается на Крайнем Севере — ведь Кремль на фоне быстрого роста средних температур в Арктике начал восстанавливать в регионе старые военные базы и создавать новые, пытаясь таким образом подкрепить свои «претензии на новые судоходные зоны, а также залегающие на дне этих зон богатые природные ресурсы». Из-за такой напряжённости Финляндии приходится в геополитическом плане «балансировать на туго натянутом канате», с одной стороны сотрудничая с НАТО, а с другой — поддерживая активную «челночную дипломатию» в отношениях с Москвой, пишет корреспондент The Times. Как подчёркивает автор, пять недель назад Ниинистё принимал у себя генсека НАТО Йенса Столтенберга, прибывшего в Хельсинки с первым официальным визитом и пообещавшего, что дверь в альянс для Хельсинки всегда открыта, — а уже через четыре дня после этого он прибыл в Кремль, где пожал руку Путину и попытался отговорить его от введения эмбарго на древесину. Впрочем, финскому президенту к такому не привыкать — ведь из всех западных лидеров более богатый опыт ведения переговоров с Путиным есть разве что у уже уходящей с поста Ангелы Меркель, пишет британский журналист. Как признаётся сам Ниинистё, самый важный урок, который он усвоил, проведя дюжину личных встреч с российским президентом, заключается в том, что Путин «зациклен на взаимоуважении — он презирает слабость, но одновременно питает глубокую потребность в том, чтобы его воспринимали всерьёз», говорится в материале The Times. «С русскими важнее всего — не дискредитировать их и не игнорировать», — цитирует издание финского лидера. В качестве примера Ниинистё приводит экс-мэра бывшей столицы Финляндии Турку, который регулярно встречался с Путиным ещё в 90-е, когда тот занимал относительно невысокий пост в администрации города-побратима Турку Санкт-Петербурга: по словам финского президента, российский лидер не забыл того уважения, которое ему выказывал мэр, и по сей день приглашает его в гости в Москву. Вместе с тем Путин также ценит «в своих спарринг-партнёрах» и твёрдость характера.И хотя после событий 2014 года Финляндия усилиями Ниинистё стала одной из первых стран, признавших действия России «незаконной оккупацией»*, долгосрочного ущерба отношениям между Москвой и Хельсинки это не нанесло, пишет корреспондент The Times. «В Финляндии есть старая поговорка: казак — в данном случае под казаком подразумевается российский солдат — берёт всё, что плохо лежит, — поведал финский лидер в беседе с журналистом. — Думаю, что люди из того времени, из тех веков, учились на практическом опыте. Так что позицию надо проявлять твёрдую». Пока попытки финского президента приостановить милитаризацию Арктики дипломатическим путём успехом не увенчались — по мере таяния льда и Вашингтон, и Москва «наперегонки» расширяют своё присутствие в регионе, отмечает корреспондент The Times. Но угрозу почуял не только Ниинистё: беспокойство выражает и Великобритания, которую тревожит западная часть Северного морского пути, пролегающая через так называемый Фареро-Исландский рубеж, пишет автор. Как сообщил журналисту финский лидер, на полях климатического саммита COP26 в Глазго в прошлом месяце министр обороны Великобритании Бен Уоллес спросил у него совета о том, как этот рубеж можно укрепить. Насчёт истинных намерений России у Ниинистё никаких сомнений нет. «Они, конечно, заявляют, что хотят обезопасить Мурманскую область, что наращивают там средства, укрепляя оборону. Но, как известно, океан границ не имеет. Где же будет начинаться эта оборона и насколько далеко она протянется? Северный морской путь, конечно, имеет стратегическое значение, и я нисколько не сомневаюсь, что в России это хорошо понимают и рассчитывают этим воспользоваться», — рассказал он журналисту The Times. Как отмечается в материале издания, недавний кризис на границах Белоруссии обнажил ещё одну уязвимую точку Европы — её миграционную политику. С 1951 года прибывающих сюда людей принимали в соответствии с Конвенцией о статусе беженцев, которая была принята для того, чтобы совладать с миграционными потоками, возникшими из-за Второй Мировой войны. Но, как полагает Ниинистё, этот документ просто не рассчитан на проблемы нынешних масштабов, когда от войны и политических преследований пытаются спастись уже десятки миллионов людей, а ещё не один миллиард лишь желают перебраться на Запад в поисках лучшей жизни и личных свобод. «То, что люди хотят найти лучшую жизнь в Европе, это можно понять, это всё очень по-человечески, — заявил он в беседе с журналистом The Times. — Но нам это не по карману. И это тоже можно понять». По мнению финского лидера, из-за этого в Евросоюзе появились «двойные стандарты»: с одной стороны, он предан гуманитарным ценностям, а с другой — просто не способен переварить такое число экономических мигрантов и должен найти какой-то способ отсеять людей, которым действительно угрожает опасность, и защитить свои внешние границы. «Я считаю, что это строительная задача, — пояснил он корреспонденту The Times. — Если твёрдой земли нет, особого смысла разводить на участке дополнительное строительство нет. А вот твёрдая у нас земля или нет, я лично не уверен».
Загрузка...
