2
В конце октября премьер-министр Юри Ратас заявил, что «Эстония по-прежнему поддерживает территориальную целостность Испании» и не признает референдум о независимости Каталонии, поскольку он противоречит Конституции этой страны. В принципе, здесь господин Ратас не сказал ничего нового, но лишь солидаризовался с мнением лидеров других стран ЕС, которые сделали аналогичные заявления. Но если на новых выборах в каталонский парламент 21 декабря жители этого региона вновь проголосуют за сторонников независимости — что тогда скажут лидеры ЕС? Одобрят очередной роспуск парламента и ввод в Каталонию испанской полиции? Кроме того, в Эстонии можно было бы провести более интересные исторические параллели… Каталония была включена в Испанскую империю в 1714 году — всего лишь на семь лет раньше, чем Эстонию включили в Российскую (1721). А в ХХ веке обе страны пережили тоталитарную диктатуру, подавлявшую их национальную идентичность — сталинские репрессии в Эстонии и франкистские в Каталонии. Однако если Эстонии в 1991 году удалось восстановить свою независимость, то Каталонии в этом отказывают и по сей день. Конституция Испании, которая не допускает выхода регионов из состава страны, была принята в 1978 году, когда Европейского союза еще не существовало. Но сегодня Каталония хочет войти в Европейский союз на равных с другими странами — и с логической точки зрения непонятно, почему ей отказывают? По числу населения (7,5 миллиона человек) она больше многих других европейских стран. А ее экономика (ВВП Каталонии составляет около 225 миллиардов евро) больше, чем у Португалии, Чехии, Греции… Каталония — самый развитый регион Испании, однако сегодня каталонцы вынуждены платить большие налоги Мадриду (около 16 миллиардов евро в год), и поэтому он так заинтересован в том, чтобы Каталония оставалась в составе Испанского королевства. Некоторые наблюдатели испуганно спрашивают — если допустить независимость Каталонии, не приведет ли это к распаду самого Европейского союза? Однако здесь можно увидеть парадокс. Каталонцы, которых называют «сепаратистами», наоборот, выступают за единый Евросоюз. Самый популярный лозунг на демонстрациях в Барселоне: «Каталония — новое европейское государство». Кстати, это также относится и к Шотландии. Она хочет остаться в Евросоюзе, в то время как большинство жителей Великобритании выступили за Брексит. Так кто же «разваливает Евросоюз» — бывшие империи или регионы, которые хотят стать новыми независимыми странами в составе единой Европы? Можно заметить такую закономерность — малые страны и регионы Евросоюза более активно выступают за европейскую интеграцию, чем крупные. Ни одна малая страна не может производить все ей необходимое — и поэтому они наиболее заинтересованы в укреплении экономических связей на всем европейском пространстве. И напротив, деструктивную роль в ЕС иногда играют именно крупные страны, которые по имперской традиции думают, будто они «могут все сами». Например, после Brexit аналогичные идеи выхода Франции из ЕС (Фрексит) любит заявлять лидер французского Национального фронта Марин Ле Пен. Альтернативную идею — интеграции малых европейских стран — высказывал еще в 1968 году бретонский регионалист Ян Фуэре (Yann Fouéré) в книге под названием «Европа ста флагов». В ней он обосновывал необходимость «разукрупнения» европейских государств и создания новой общеевропейской федерации самоуправляемых регионов. Войны между этими регионами, по мысли Фуэре, будут невозможны, поскольку все они экономически зависимы друг от друга. Но такая трансформация Европы позволила бы кардинально приблизить власть к гражданам и избавиться от многоэтажных государственных бюрократий. Сегодня эта идея вновь выглядит актуальной. Граждане различных европейских регионов все более требуют повышения своего самоуправления. Так, уже после референдума в Каталонии, жители итальянских регионов Венето и Ломбардия высказались за свой автономный статус. По-видимому, уже назрела политическая реформа Евросоюза, которая делегировала бы регионам высокие права самоуправления. Евросоюз должен показать, что он строится не по какой-то застывшей, «раз навсегда данной» модели, но развивается с учетом современных гражданских запросов. Это же касается и малых стран ЕС — таких, как Эстония. Известно, что зачастую они чувствуют некоторые диспропорции при общении с крупными европейскими державами — например, Францией или Германией. А вот если бы малые страны ЕС могли устанавливать прямые связи с германскими землями и французскими регионами — такое общение было бы гораздо более равноправным и стимулировало бы европейскую интеграцию в целом. Но пока этому, к сожалению, препятствует высокомерие некоторых европейских чиновников. Например, председатель Европарламента Антонио Таяни откровенно заявляет: «Европы маленьких родин не существует» (L'Europa delle piccole patrie non esiste). Такие заявления совсем не служат делу европейской интеграции! Напротив — они только подогревают «евроскептические» настроения в самих странах ЕС, а также играют на руку Кремлю, который относится к Европе враждебно и использует ошибки ЕС для усиления своей антиевропейской пропаганды. Кстати, по отношению к ситуации в Каталонии путинская Россия ведет двойную игру. С одной стороны, она заявляет, что это «внутреннее дело Испании», но с другой — российская телепропаганда откровенно злорадствует по поводу «очередного европейского кризиса». В период своего председательства в Евросоюзе Эстония могла бы способствовать мирному решению каталонской проблемы. Прежде всего — призвать обе стороны (Мадрид и Барселону) к прямым переговорам, а также поставить на обсуждение европейских институтов вопрос о праве на самоопределение народов в рамках ЕС. Этот шаг существенно поднял бы политический статус Эстонии и других малых стран Евросоюза.
