0
Работая в Брюсселе, Йенс Столтенберг оказался близ величайших полей битв в истории и нередко туда заглядывает в свободное время. Столтенберг называет это «школой для генсеков». Брюссель. — «Мы живем в так называемом состоянии „глубокого мира". Это значит, что мы попросту не представляем себе войну, и это опасно», — говорит Йенс Столтенберг (Jens Stoltenberg). «Поесть и выпить мы еще успеем, а сейчас — за работу!». Йенс Столтенберг радостно приветствует компанию друзей, которые только подъехали к парковке в Арденнах в восточной Бельгии. Генсеку НАТО стукнуло 59, и празднование начинается с экскурсии по американскому военному кладбищу в Анри-Шапель (Henri-Chapelle). «Когда Сигбьёрн Йонсен (Sigbjørn Johnsen, экс-министр финансов — прим. перев.) много лет назад рассказал мне, что любит ездить по полям битв времен гражданской войны в США, я даже улыбнулся. Вот же чуднóе хобби, решил я тогда — и уж сам-то я так точно делать не стану», — объясняет Столтенберг. И все же он ошибался. Четвертый день рождения подряд Столтенберг празднует на бывшем поле боя. Среди его гостей — жена Ингрид Шулеруд (Ingrid Schulerud), сестра Камилла (Camilla), соратники Хьетил Трю (Kjetil Try) и Кнут Брунтланн (Knut Brundtland), а также писатель Рой Якобсен (Roy Jacobsen), все с супругами. Союзников застали врасплох Слово берет Якобсен, перенося гостей во времена союзнического наступления в Европе 1944 года. К декабрю бóльшая часть Бельгии была освобождена, и британцы с американцами готовили решающий штурм Германии. Однако по другую сторону границы Адольфу Гитлеру пришла в голову идея: собрать все оставшиеся силы и нанести ответный удар через Арденнский лес, где линия фронта была хуже всего укреплена. «16 декабря, когда все думали, что война, считай, кончена, все началось с новой силой. Союзников попросту застали врасплох», — объясняет Якобсен. В наши дни кладбище стало памятником тем жестоким боям. Здесь покоятся почти 8 тысяч американских солдат. «Роберт Тестер» (Robert Tester), высечено на одном из надгробий. Рядом покоится Джеймс Тестер (James Tester). На соседнем надгробии из белого мрамора выбито «Глен Тестер» (Glen Tester). Трое братьев покинули родной штат Теннесси, чтобы победить фашистскую Германию, но домой не вернулись. «Самое сильное впечатление производят жизненные истории вроде этой. Война становится всамделишной, и воспоминания словно оживают», — делится впечатлениями Столтенберг. Не проспать войну Сейчас, когда война отодвигается все дальше в прошлое и уходят из жизни последние ветераны, мемориалы становятся все важнее, считает Столтенберг, предупреждая об опасностях, которые таит в себе «мирная дрема». «Мы живем в так называемом состоянии глубокого мира. Это значит, что мы попросту не представляем себе войну, и это опасно. Важно помнить, что мир — не что-то само собой разумеющееся, а то, за что надо бороться каждый день. Нормальным состоянием Европы всегда были затяжные войны, даже в Скандинавии».
Став генсеком НАТО в 2014 году, Столтенберг посетил немало мест легендарных битв в Бельгии и на севере Франции. Он путешествует в частном порядке, но, по его словам, эти визиты приносят немалую пользу в его работе. «Это замечательная школа для генсека». Во все три места можно попасть на автомобиле из Брюсселя за каких-то три часа или даже меньше. Битва при Пашендейле, 1917 Битва (также известная как Третья битва при Ипре — прим. перев.), бывшая попыткой Антанты прорвать немецкий фронт, вызывает противоречивые чувства и поныне. Из-за ужасной погоды наступление попросту утонуло в грязи. «Битвы при Ипре научили меня очень многому. Мне кажется, мы, норвежцы, нередко забываем, насколько жестокой была Первая мировая», — говорит Столтенберг. За сто с небольшим дней британцам удалось отвоевать у немцев каких-то восемь километров. При этом стороны потеряли убитыми и ранеными примерно полмиллиона солдат. Битва при Ватерлоо, 1815 Наполеоновские войска завоевали пол-Европы, но были оттеснены назад. Окончательный разгром произошел в битве при Ватерлоо под Брюсселем. Наполеон не смог прорвать линию войск коалиции под британским командованием, и с прибытием прусских войск битва была проиграна.
При Ватерлоо, считающимся водоразделом в европейской истории, погибли или были ранены десятки тысяч солдат. Битвы при Седане, 1870 и 1940 При Седане французы проиграли два важнейших сражения. Первое разыгралось в 1870 году во время Франко-прусской войны. Второе произошло в самом начале Второй мировой, когда немцы застигли французов врасплох, пробившись через Арденны. После прорыва линии обороны при Седане гитлеровские войска в высоком темпе двинулись к Ла-Маншу. «Мы были в роще, где началось немецкое наступление. Там до сих пор стоят остатки бункеров и траншей. Это как музей, только в лесу», — рассказывает Столтенберг. Наступление в Арденнах, 1944-1945 Контратака гитлеровских войск через заснеженные Арденны в декабре 1944 года оказалась для союзников полной неожиданностью. В ходе битвы, ставшей крупнейшим сражением для США за всю Вторую мировую, американцы потеряли 90 тысяч солдат ранеными и убитыми. Битва при Вердене, 1916 В этой битве, считающейся одной из кровопролитнейших за всю историю, погибли или были ранены 700 тысяч человек. Немцы рассчитывали, что французы «истекут кровью» в войне на истощение.
Битва длилась почти десять месяцев, но к ее концу позиции сторон вернулись практически к исходным. В обеих странах битву при Вердене вспоминают как символ ужасов войны. «Цифры потерь — просто невероятные. В конце экскурсии нам прочли „В полях Фландрии" (In Flanders Fields, стихотворение, написанное подполковником канадской армии военно-полевым хирургом Джоном Маккреем, John McCrae, считается реквиемом по всем павшим в Первой мировой — прим. перев.). Я решил выучить его наизусть», — рассказывает Столтенберг. Первая строфа звучит так: Во Фландрии ряды цветов —
Алеют маки меж крестов,
Что отмечают нашу смерть.
А в небе — жаворонкам петь
Мешает орудийный град. Безоблачное небо — иллюзия Что мы вынесли из нашей истории? Обозреватель Эдвард Льюс (Edward Luce), автор книги «Отступление западного либерализма» (The Retreat of Western Liberalism) — один из тех, кто проводит параллели между Первой мировой и нашим временем. Уже тогда мировая экономика тоже была тесно сплетенным клубком, а глобализация достигла своего апогея. За долгие годы без войн люди в Западной Европе начали считать, что мир — это данность. Столтенберг приводит в пример норвежского премьер-министра Гуннара Кнудсена (Gunnar Knudsen), который в рече перед стортингом (норвежский парламент — прим. перев.) всего за полгода до начала войны заявил, что «небо внешней политики давно не было столь безоблачным, как сейчас». «Важно учиться у истории, чтобы понимать наши прошлые ошибки. И все же я считаю, что различий между 1914 годом и современностью гораздо больше, чем сходств. Бельгия — живое напоминание о жестокости войны, но при этом здесь находятся штаб-квартиры НАТО и ЕС, а эти институты — гаранты будущего мира. Во время Первой мировой у нас таких еще не было», — объясняет Столтенберг. Кроме того, полагает он, развитие военной промышленности изменило взгляд сверхдержав на войну. То же ядерное оружие перевернуло представления о ней. «У нас есть режимы сдерживания, жестокость которых помогает предотвратить войну. Иллюзия, будто можно победить в тотальной войне против других сверхдержав, больше не работает». Серая зона между миром и войной В то же время возникли новые вызовы, из которых может разгореться конфликт. «У Первой и Второй мировой были явное начало и явный конец. Теперь границы между миром, конфликтом и войной размылись, и удерживать мир стало сложнее». В качестве примера Столтенберг называет борьбу с ИГИЛ (террористическая организация, запрещена в РФ — прим. ред.). «Мы не можем точно сказать, когда она началась, когда закончится или даже где она шла. Операции проходили в Ираке, в Сирии и в Африке, на наших улицах и в интернете». Столтенберг говорит, что угроза терроризма и киберпреступности перешла в разряд постоянных, отмечая, что Россия своей аннексией Крыма также продемонстрировала, что угроза гибридной войны стала реальностью. «Даже если вероятность полномасштабной войны крайне мала, потенциальный ущерб огромен, поэтому мы должны относиться к этому со всей серьезностью. И в последние годы риск особенно вырос на фоне ухудшения взаимоотношений России и НАТО». Эксгумация мертвых Однако угрозы приходят не только снаружи. Президент США недавно поставил под вопрос само существование НАТО, грозил союзникам торговой войной и дал понять, что считает мир игрой с нулевой суммой (по теории игр антагонистической, или игрой с нулевой суммой, считается та, в которой участвуют два игрока, выигрыши которых противоположны — прим. перев.). По словам Столтенберга, Североатлантический альянс и раньше переживал периоды разногласий, но единства своего так и не утратил. Кроме того, подчеркивает он, при Трампе американцы даже наращивают свои вооружения в Европе. При этом символично, как американцы ухаживают за своими памятниками в Европе, считает Столтенберг. Работа по опознанию неизвестных солдат времен Второй мировой все еще продолжается. После недавней эксгумации в бельгийском Анри-Шапель останки шести солдат были отправлены в США для ДНК-тестирования в надежде, что у павших героев наконец-то появятся именные могилы.
«Связи с Европой по-прежнему очень сильны, но единство не стоит понимать как данность. За него тоже надо все время бороться, каждый день. Неравное распределение расходов подрывает американскую поддержку НАТО. Другим странам-союзникам нельзя про это забывать». Во время поездки в Арденны Столтенберг заодно заехал в Германию. Немецкие солдаты покоятся на скромном кладбище, не идущим ни в какое сравнение с пышным американским. «Судя по могилам, некоторым из погибших было всего 16-17 лет, а другим — напротив, за 60. Германия бросала в топку последние людские резервы. Вот насколько жестокой была война». Новые правила Столтенберга Генсек НАТО не сомневается, что ведомый им альянс — немаловажная причина, почему в Западной Европе не было больших войн за последние 73 года. «И все же далеко не все довольны существующим положением дел. Особенно много критики слышится в адрес иностранных операций НАТО. Говорят, будто они приносят больше вреда, чем пользы». «Надо признать, что это одни из самых сложных решений, выпадающих на нашу долю. В Афганистане и Ливии нас ругали за то, что мы ввели войска, а в Сирии — наоборот, за то, что вводить не стали. Приходится поддерживать равновесие, а это непросто». Столтенберг пробыл на посту генсека НАТО три с половиной года. Остается по меньшей мере два с половиной. «Мир стал менее стабильным, а в области политики безопасности так и вовсе сошел с ума, поэтому я всегда осторожен в своих прогнозах». Пусть Китай и Индия занимают все больше места на мировой арене, а Россия наращивает свои военные амбиции, это вовсе не значит, что нестабильность будет расти, считает Столтенберг. «Если все начнут говорить, что все становится только хуже, можно накликать беду. Лучшее, что мы можем сделать — это иметь стратегию, своего рода правила действия для устранения неопределенности. НАТО соединяет в себе силы и предсказуемость с желанием наладить диалог и способствовать разрядке. Это надежная стратегия, и неважно, сходит ли мир с ума или не сходит».
