0
Интервью с Гжегожем Балавайдером (Grzegorz Balawajder) — сотрудником кафедры международных отношений политологического факультета Опольского университета. Polska Times: Во многих высказываниях о начавшемся 2019 годе можно услышать нотки страха: звучат опасения, что нас ждет год войны. Вы с этим согласны? Гжегож Балавайдер: В международной политике, несомненно, произошли такие изменения, которые могут способствовать обострению конфликтов (в том числе вооруженных). Начинает формироваться новая глобальная архитектура. До 1989 года доминирующую позицию в мире занимали две сверхдержавы: США и Советский Союз. После распада СССР единственной сверхдержавой остались Соединенные Штаты, и ни одна другая страна не могла пошатнуть их позицию. Сейчас все громче заявляет о себе Китай. Это уже не просто наращивающая силы экономическая держава: Китай начал экспансию, которая подразумевает не захват новых территорий, а заключение двусторонних договоров с развивающимися странами, в первую очередь — в Африке. Взамен за инфраструктурную помощь китайцы получают монополию на пользование недрами. — Америка решительно защищается… — Американское руководство знает, что статус сверхдержавы не дается раз и навсегда. Дональд Трамп объявил о намерении предпринять целый ряд шагов в отношении Китая. Речь идет о повышении таможенных тарифов, санкциях за кражу технологий и так далее. Вашингтон хочет остановить распространение китайского влияния, поскольку оно, как уже стало очевидно, угрожает влиянию американскому. — Китай сложно назвать образцом демократического государства. Представляет ли опасность распространение его влияния в странах третьего мира? — Это следует особо подчеркнуть: предлагая свою помощь, Китай не выдвигает никаких политических условий, не требует взамен проводить демократические реформы. В отличие от Соединенных Штатов или Европейского союза он готов заключать союзы, в том числе, с кровавыми режимами, если это приносит ему экономическую выгоду и помогает завоевывать влияние. — Может ли таможенная и экономическая война превратиться в реальный конфликт? — В конфликт между Китаем и США — нет, однако, она может спровоцировать проблемы в разных регионах, например, в Юго-Восточной Азии, а также локальные конфликты. Дональд Трамп не станет рисковать и вступать в непосредственную конфронтацию с Пекином, он ограничится экономическим противостоянием, но будет стараться ослабить Поднебесную. Примером может послужить здесь Северная Корея. Раньше военные поползновения Кимов старался пресечь Китай, и чтобы лишить Пекин части влияния, Трамп решил завязать контакты с Пхеньяном. — Дальний Восток — это единственный взрывоопасный регион? — К сожалению, нет. Второе поле конфликта — это американо-иранские отношения. Тема Ирана имеет сейчас ключевое значение для мировой безопасности. Тегеран, несмотря на новые санкции, не откажется от своих ядерных амбиций. У него есть серьезный враг — Эр-Рияд, который пользуется поддержкой Вашингтона. Конфликт между Ираном и Саудовской Аравией вполне вероятен. Обе эти страны играют важную роль в исламском мире: Иран важен для шиитов, а Саудовская Аравия для суннитов. У них нет общей границы, но они продолжают расширять свои сферы влияния. В случае удара по иранским ядерным объектам (нанести его может в том числе Израиль) разразится топливный кризис, который выльется в мировой экономический кризис. — Тогда мы окажемся в шаге от войны? — По крайней мере в шаге от локального конфликта, а он может перерасти в региональный конфликт, к которому будут подключатся все новые страны с большими амбициями, например, Турция. Даже если война не будет разворачиваться в Центральной Европе, если у нас не будут взрываться бомбы, мы все равно ощутим на себе ее последствия, когда стоимость барреля нефти дойдет до 300 долларов. — Каким образом эти конфликты и споры влияют на политику России? — Для российской политики выгодно то, что американцы теряют интерес к Европе. России это позволяет продолжать своеобразную экспансию. Она наверняка продолжит раскалывать Украину, стремясь к ее фактическому распаду. Кроме того, россияне явным образом стараются поглотить Белоруссию. Следующий этап может уже затронуть страны Балтии, то есть членов ЕС и НАТО, где проживает многочисленное российское меньшинство. Путин, по всей вероятности, будет прощупывать, как далеко западные страны позволят ему зайти в Европе, что должно произойти, чтобы ЕС и Альянс отреагировали. — Белоруссия и страны Балтии — это соседи Польши. Нам угрожает опасность? — Российско-польская граница может значительно удлиниться, но я не думаю, что Россия хочет аннексировать Польшу, ведь это означало бы открытую войну. Москва, скорее, будет предпринимать шаги на постсоветском пространстве, возвращаясь к доктрине 1990-х годов, согласно которой приоритетом российской внешней политики считалось ближнее зарубежье. Россия не откажется от своего влияния на Украине. Легко представить также, что произойдет с Белоруссией после ухода Лукашенко: Москва не допустит, чтобы эту страну взял под свой контроль Запад, так что она уже начала действовать на опережение. Дальше на Запад Путин, однако, не пойдет. — Он не хочет войны? — От военной риторики он отказываться не станет, ведь это удобный инструмент для сплочения общества. Россия — колосс на глиняных ногах: у нее слабая экономика, которая зарабатывает в основном на полезных ископаемых, а, следовательно, зависит от цен на мировых рынках. Кроме того, ее население уменьшается, а такие тенденции всегда приводят к внутренним проблемам. Кремль старается справиться с ними, убеждая россиян, что Россия остается мощной державой, которая под руководством Путина наращивает силу. — Новые невидимые для радаров ракеты, скорость которых в шесть раз превышает скорость звука, пожалуй, показывают, что ее амбиции реальны. — Внешняя политика Кремля ориентирована в первую очередь на внутреннюю аудиторию: она призвана показать, что низкий уровень жизни — это плата за возможность успешно бороться с многочисленными заграничными врагами. Так что Москва развертывает гонку вооружений, подчеркивая, насколько она важна. — Почему Запад позволяет России водить себя за нос? Политики как будто не видят того, на что указывает популярный мем-загадка. «Что не выбирают? А. Родителей. Б. Братьев и сестер. В. Президента России. — Западным демократическим странам приходится учитывать мнение общественности, а та совершенно не хочет вступать в конфликт с Россией, например, на почве споров между Москвой и Киевом. В этих странах, в частности, в Германии, преобладают пацифистские настроения. Жителей Западной Европы интересует торговый баланс: получение энергоресурсов, в том числе газа, экспорт собственных товаров на восток, ведь именно это, а не отношения России с ее соседями, напрямую взаимосвязано с уровнем их жизни. Путину, который своих граждан ни о чем не спрашивает, ведь он правит страной авторитарно, в итоге оказывается легко проводить экспансию. — Как с учетом всего этого можно оценить польскую политику «игры мускулами», одной из элементов которой стало создание Войск территориальной обороны у нашей восточной границы? — Мне лично больше нравится мудрая дипломатия, которая занимается так называемой кооперативной безопасностью, то есть сотрудничеством с другими странами, в первую очередь в рамках ЕС и НАТО. Польская политика в отношении России со всей нашей жесткой риторикой тоже предназначена для внутреннего потребления. Польскому руководству нужен враг, оно старается создать впечатление, что нам угрожают другие страны (не только Россия но и — по крайней мере в сфере ценностей — члены Евросоюза), а одновременно — что только действующая власть способна обеспечить полякам безопасность. Все это лишь видимость. Войска территориальной обороны, которые состоят главным образом из добровольцев, не смогут защитить нас от потенциальной атаки с Востока. Если Россия решит нанести по Польше удар, она использует баллистические ракеты, чтобы парализовать ключевые для нашей обороны точки, энергетические и коммуникационные сети. Войска территориальной обороны предотвратить этот удар не смогут. Однако проще создавать такие подразделения, чем проводить мудрую восточную политику, подразумевающую диалог. — Какую позицию следует занять Варшаве в отношении российско-украинского конфликта? Первое побуждение — это поддержать слабую сторону, то есть Украину. Однако политика Киева не слишком к этому располагает. — Польша в свое время активно поддержала так называемую оранжевую революцию, а наша концепция внешней политики была связана с программой «Восточное партнерство». В последние годы от этого направления мы отказались. В какой-то мере наши проблемы в отношениях с Украиной связаны с тем, что мы не знаем, какое будущее ждет эту страну. Она уже сейчас расколота на пророссийскую восточную и западную часть. России будет тем проще воздействовать на украинское государство, что запад Украины находится в сильной экономической зависимости: он зависит от поставок нефти и газа. В 2019 году формального разделения, скорее всего, не произойдет, но, так как на Украине пройдут выборы, мы увидим, насколько глубок этот раскол. Рано или поздно соседом Польши станет самостоятельная Западная Украина, в которой останутся сильные националистические тенденции. — Недавно в Киеве и других украинских городах прошли многотысячные шествия по случаю 110-летия со дня рождения Бандеры… — Стоит учитывать, что даже если Россия поглотит восточную часть Украины, она не перестанет оказывать воздействие на ее запад и будет разжигать там националистические настроения (в том числе обращенные против Польши и поляков). Соседствовать с Западной Украиной будет нелегко в том числе потому, что наше государство хотело бы укреплять и расширять свое влияние на украинской территории. У нас есть круги, которые мечтают вновь сделать Львов польским городом. Даже если эта ситуация не доведет нас до войны, она будет конфронтационной. — Как нам реагировать на спор между Россией и Украиной: держаться в стороне или, хотя бы негласно, поддерживать более слабую сторону? — Нужно серьезно подумать, принесет ли помощь Украине пользу нам, а если да, то какую. Если мы укрепим ее запад, это может обернуться для нас проблемами. Кроме того, помогая Украине, мы рискуем рано или поздно вступить в конфликт с Россией, а нам это не нужно. Нам следует, скорее, внимательно следить за тем, что происходит в отношениях между Москвой и Киевом. Помочь Украине мы можем, приняв украинских иммигрантов и оказав им реальную поддержку, тем более что наш рынок труда нуждается в рабочих руках. Напрямую вмешиваться в спор не стоит, максимум, можно делать это в рамках совместной концепции Евросоюза. — В прошлом году Ангела Меркель отказалась от руководящего поста в своей партии и заявила, что не станет баллотироваться на пост канцлера в 2021 году. Что эти изменения у нашего западного соседа означают для Польши? — С тех пор, как мы присоединились к ЕС, Германия выступала нашей защитницей, но в последнее время наши отношения стали более прохладными, хотя, к счастью, Меркель проявляла к нам понимание и не принимала близко к сердцу высказывания польских политиков. Ее преемник (вне зависимости от того, какую силу он будет представлять: ХДС/ХСС или СДПГ) таким терпеливым уже не будет. Если польская политика в отношении Берлина будет и дальше строиться на воскрешении давнишних негативных стереотипов и мифов, наши отношения обострятся, а Германия сосредоточится на усилиях, связанных с сохранением позиции главного игрока в ЕС. — Нужны ли нам хорошие отношения с Германией? — Они важны прежде всего в контексте будущего Евросоюза. Еврозоне нужны серьезные реформы, в частности, из-за серьезного бюджетного дефицита и большого государственного долга Италии. Польша, оставаясь за пределами еврозоны, будет выглядеть в глазах немцев все менее привлекательным партнером. Германия перестанет заниматься нашим развитием, а дальнейшая интеграция ЕС будет разворачиваться на базе сотрудничества в еврозоне. В Польше политики не высказывают желания к ней присоединяться, значит, скоро мы можем увидеть «Европу двух скоростей», в которой наша страна окажется на второстепенной позиции. Она останется в ЕС, но будет занимать место на его периферии. Мягкая форма «полэксита» может вполне устраивать часть польских правящих элит. Такая перспектива вызывает у меня тревогу, хотя в 2019 году этот процесс, скорее всего, еще не закончится. — В своем предновогоднем выступлении Ангела Меркель напомнила о глобальных проблемах, которые предстоит решить… — Она говорила об изменении климата, террористической угрозе, миграционных проблемах. Все эти вопросы требуют сотрудничества разных государств. При этом, например, Соединенные Штаты смотрят на них совершенно иначе, чем ЕС, с этим связано охлаждение немецко-американских отношений. Их налаживанием придется заняться новому немецкому канцлеру. Загрузка...
