1
Интервью с Томашем Гживачевским (Tomasz Grzywaczewski) — автором книги «Границы мечтаний: о непризнанных государствах» и соавтором сценария документального фильма «Тени империи». Nowa Europa Wschodnia: Фильм «Тени империи», премьера которого состоится 26 июля, был создан на основе книги «Границы мечтаний». В ней Вы описываете восточноевропейские непризнанные государства, путешествуя на пространстве от Донбасса и Приднестровья до Абхазии, Южной Осетии и Нагорного Карабаха. Что Вам удалось перенести из книги в фильм? Томаш Гживачевский: Легче сказать, чего мы не перенесли в фильм. Книга дает широкий политический и культурный контекст функционирования непризнанных государств, а центром сюжета «Границы мечтаний» стали, конечно, простые люди, хотя общественно-политический фон там присутствует тоже. В нашей картине мы сосредоточились на личных историях героев. Основная задача в работе над сценарием заключалась не в том, чтобы что-то дописать, а в том, чтобы что-то вычеркнуть. Мы вместе с режиссером Каролем Старнавским (Karol Starnawski) и моим соавтором Давидом Вильдштейном (Dawid Wildstein) отказались от многих сюжетных линий, оставив те, которые будут хорошо смотреться на большом экране. В итоге мы решили выбрать истории двух героев: Александра из Грузии, судьба которого связана с грузино-абхазской войной, и Алексея — молодого рэпера из Нагорного Карабаха. Эти два рассказа мы дополнили третьим, которого нет в книге. Это история Тимура — бежавшего из Крыма украинца, который воевал в добровольческих батальонах в Донбассе. Контакт с ним поддерживал Давид Вильдштейн. Это не экранизация книги, а развитие темы. Мы начинаем наши истории на том месте, где они заканчиваются в моем повествовании. Самый яркий пример — окончание «Границы мечтаний», в котором появляется тема пропавшей сестры ветерана грузино-абхазской войны Александра, которую мне удалось найти. Спустя 30 лет она узнает, что ее брат жив. На этом моменте книга заканчивается, а в фильме мы показываем их встречу, дописывая таким образом новую главу. — Сложно ли было уговорить героев рассказать свои личные истории? — Это было не так сложно, как мне казалось сначала. Идея снять фильм появилась в процессе написания книги. Путешествуя и собирая материал, я уже размышлял о том, что хотел бы сделать на основе своей книги кино, и прикидывал, кто из героев мог бы в нем появиться. Я думал об Александре, Алексее и нескольких других людях, для которых не нашлось позже места в сценарии. Я говорил им, что хочу сделать фильм, и спрашивал, готовы ли они в нем сняться. Так они привыкали к мысли о том, что, возможно, их будут снимать, это упростило нам позже задачу. Я продолжал поддерживать с ними контакт, выстраивая личные отношения и постепенно готовя к мысли о съемках. В наше время поддерживать контакты очень легко: и в Нагорном Карабахе, и на грузино-абхазской границе есть интернет, работают Фейсбук и Вконтакте, так что я мог постоянно общаться с героями моей книги, а потом и фильма. — Как выглядит путешествие по непризнанным государствам? Это, пожалуй, не самые популярные туристические направления. Вы говорите, что проблем с интернетом там нет, а как выглядят другие аспекты? — Зависит, о каком государстве мы говорим. Живя в признанном государстве, мы склонны грести их все под одну гребенку, что совершенно естественно: сложно отличить эти места одно от другого, если мы там не бывали. Однако непризнанные государства сильно отличаются друг от друга. Попасть в Нагорный Карабах можно совершенно спокойно, если въезжать туда со стороны Армении (это, правда, нарушение международного права, но не будем сейчас об этом). Вы просто пересекаете армяно-карабахскую границу и идете в Степанакерте в специальное учреждение за туристической визой. Если вы собираетесь в Абхазию, запрос на получение визы следует подать заранее. Это можно сделать на сайте абхазского министерства иностранных дел (у него есть англоязычная версия). Вы заполняете визовую анкету, а потом получаете разрешение на въезд, которое нужно распечатать и предъявить на грузино-абхазской границе. В целом, скорее всего, вас пустят, хотя время от времени границу закрывают. В свою очередь, в Южную Осетию въехать очень сложно, я туда не попал. Эту главу книги я писал в Северной Осетии — регионе Российской Федерации. Там живет множество осетин с юга, с которыми я смог свободно побеседовать. Отказ в визе был связан с политической стратегией: в Южную Осетию не впускают туристов с Запада, а тем более журналистов или исследователей, то есть людей, которые выглядят с точки зрения властей ненадежными. Они не хотят, чтобы те там крутились и выискивали секреты (в том числе российские), ведь Южная Осетия — это российская военная база. Больше всего ориентирован на туристов, пожалуй, Нагорный Карабах. Там работают информационные пункты, издаются туристические брошюры. На линии фронта, правда, до сих пор случаются столкновения, но в столице или в знаменитых монастырях Дадиванк и Гандзасар безопасно. Карабахское руководство старается продвигать туризм, тогда как Южная Осетия не хочет, чтобы к ней проявляли какой-либо интерес. Очень любопытно в Приднестровье. Оно находится ближе всего от нас, туда можно поехать на машине. Виза не требуется, на месте нужно только зарегистрироваться в милиции. Местные жители почувствовали туристическую конъюнктуру: они пытаются рекламировать Приднестровье как музей коммунизма, предлагая туристам отправиться в настоящий Советский Союз, перенестись на 30-40 лет в прошлое, в брежневскую эпоху. Капитализм способен найти коммунизму применение. — Вернемся к фильму. Начальные кадры, в которых звучит цитата со словами «основная цель России — это завоевания» и появляется суровый портрет Сталина, пожалуй, не оставляют сомнений в том, какова была ваша основная идея. Лента служит предостережением о российском экспансионизме? — Да, задумка была такая. Это фильм о людях, втянутых в войну, универсальный рассказ о том, как конфликты разрушают людские жизни: мы видим юность Алексея, старость Александра. Лучше всего обобщают идею фильма слова второго из упомянутых героев. Он говорит, что война не принесла ему ни поражения, ни победы. Войны проигрывают и выигрывают только сильные мира сего, для простых людей — это страдания, потери, ощущение испорченной жизни. То есть в ленте есть универсальное послание. Одновременно я не хотел, чтобы зрители сделали следующий вывод: империя, о которой идет речь, осталась неназванной, значит, фильм рассказывает исключительно об универсальных явлениях, о том, что державы несут ответственность за развязывание войн. В этом конкретном случае войны провоцировала в первую очередь или исключительно (если говорить о Донбассе) Россия. Раньше этим занимался Советский Союз, который перемещал народы и разбрасывал эти бомбы замедленного действия, сея в людях ненависть, руководствуясь старым, как мир принципом «разделяй и властвуй».
Некоторые говорят, что Россия — не СССР. Ничего подобного: Советский Союз превратился в современную Российскую Федерацию, которая выступает его правопреемницей. Сегодняшний империализм Владимира Путина, который старается восстановить советскую сферу влияния, это продолжение политики провоцирования розни. В фильме мы четко об этом говорим, предостерегая об опасностях, связанных не с американским, камбоджийским, аргентинским или марсианским, а именно с российским империализмом. — Как Вы думаете, сможете ли Вы донести свою мысль до Запада, где уже забыли не только о том, какую роль сыграла Россия в Абхазии или Нагорном Карабахе, но даже о том, что в Донбассе до сих пор продолжается война. — Мы занимаемся тем, чтобы наш фильм увидели в Западной Европе и США. Снимая картину, мы думали, что хотим адресовать ее в том числе западным зрителям, а не одним только полякам, которые и так знают, какой может быть Россия. Об этих конфликтах уже не пишут на первых полосах газет, так что о них тем более следует напоминать. Пробиться на Запад очень трудно, но думаю, у нас есть шансы. Я имел удовольствие посетить закрытый предпремьерный показ, который организовало в Джорджтаунском университете посольство Польши в Вашингтоне. На нем присутствовали дипломаты, чиновники, занимающиеся регионом Восточной и Центральной Европы, эксперты из аналитических центров. В дискуссии после просмотра принимали участие бывший посол США в Белоруссии Кеннет Яловиц (Kenneth Yalowitz) и профессор Анджела Стент (Angela Stent) — директор центра Евразии и России в Джорджтаунском университете. Польшу представлял профессор Пшемыслав Журавский вель Граевский (Żurawski vel Grajewski). Аудитория (конечно, она была очень специфической, это были люди, интересующиеся этой темой и специализирующиеся на ней) очень хорошо приняла фильм. Участникам дискуссии он тоже понравился, что они подчеркивали в частных беседах, искренне поздравляя нас с результатом. Добавлю, что интерес к фильму проявляют также в других частях света, например, в Литве. К массовому зрителю наша картина, пожалуй, не попадет. Документальное кино предназначено не для массовой аудитории, а для более продвинутого потребителя, который интересуется той или иной темой. Я надеюсь, то, что мы четко называем виновную сторону, не станет препятствием, хотя в художественной среде принято не указывать пальцем на конкретные проблемы, а придавать определенным темам универсальное звучание. Я, однако, хотел сказать прямо: Москва представляет угрозу. Я говорю это как поляк, гражданин страны, которая успела настрадаться от России. — В книге, рассказывая истории героев, вы подчеркиваете, что обитатели непризнанных государств хотят в первую очередь мира, нормальной жизни. Сложно представить, однако, что описанные вами конфликты каким-либо образом удастся внезапно разрешить. Сможем ли мы выйти из этого тупика? — То, как закончатся эти конфликты, зависит в основном от России. Это не мы обречены оставаться в тупике, а Москва нас на это обрекает. Каким образом удастся их преодолеть, появится ли соответствующая политическая воля, зависит от ее действий. Она постоянно сеет рознь, передвигает пешки. При этом народам, которые вовлечены в конфликты, придется проделать большую работу ради примирения. Когда начиналась первая абхазская война, грузинам нужно было идти к абхазцам, абхазцам — к грузинам, а не обращаться к России. Армяне и азербайджанцы тоже убивали друг друга. Выстроить мир и ограничить имперские поползновения Москвы можно только путем диалога. Ничто так не радует Кремль, как вид соседей, вцепляющихся друг другу в глотки. Чем чаще соседствующие с Россией народы конфликтуют, тем больше у нее появляется возможностей оказывать на них политическое воздействие.
Не стоит думать, что мы никак не можем повлиять на большую политику, что все решения принимаются в Кремле или Овальном кабинете. Конфликты смогут закончиться, если появятся попытки придти к согласию, какие-то даже незначительные жесты доброй воли. Большинство людей мечтает о мире, это совершенно естественно. Не все готовы любой ценой защищать каждый клочок земли, проливать кровь за родину. Люди хотят спокойно жить, мечтать, планировать будущее, они хотят, чтобы их дети жили в спокойные времена и могли развиваться. Это для героев моей книги самое главное. А меня, как ее создателя, в первую очередь интересовала история не великих политиков, дипломатов, экспертов или аналитиков, а история маленького обычного человека, вовлеченного в исторические события, но пытающегося нормально и достойно жить. Загрузка...
Загрузка...
