0
Уинфилд-хаус, Лондон, Соединенное Королевство. Президент Трамп: Благодарю вас. Я рад встрече с президентом Франции [Эммануэлем] Макроном. Мы уже достаточно долго общаемся, и у нас очень хорошие отношения. Мы уже обсуждали определенные темы, и у нас будет долгий разговор. Прежде чем мы начнем, я хотел бы в первую очередь — я хотел бы отдать дань уважения тем великолепным солдатам, которых вы потеряли в Мали — 13 солдат, и вертолеты. Это очень печально. Мне доложили об этом. Мы обсудили это. Прошу вас, передайте мои соболезнования семьям погибших и всей Франции. Они были отличными солдатами. Вы проделали фантастическую работу в этой стране. Это очень суровое место. И мы высоко это ценим. Мы будем обсуждать множество тем, включая НАТО и торговлю. Мы ведем активную торговлю с Францией, и у нас возник небольшой спор. Думаю, нам, возможно, удастся его разрешить. Но у нас очень прочные торговые отношения, и я уверен, что спустя короткий период времени все будет выглядеть очень хорошо, будем надеяться. Обычно у нас двоих все так и получается. Мы все решаем. У нас есть много хорошего. Вместе мы сделали много хорошего, будучи партнерами. Наши страны были партнерами во множестве успешных начинаний, включая начинания, касающиеся радикального ислама. И все всегда получалось. Поэтому я с нетерпением жду начала нашей беседы. Мы достигли большого прогресса за первые 25 минут, и мы намереваемся достичь большого прогресса за следующий час, возможно, полтора часа. Большое спасибо, друг мой. Президент Макрон: (Говорит на французском, перевод неслышен) Президент Трамп: Хорошо. Благодарю вас. Вопрос: Президент Трамп, теперь вы лучше понимаете то, что президент Макрон говорил о НАТО? Президент Трамп: Мы только начали обсуждать НАТО. И что мне нравится в НАТО — что многие страны увеличили расходы, я полагаю, по моему требованию. И вы тоже близки к необходимому уровню. Они увеличили расходы, и они вложили много денег. Я вам говорил, что это 130 миллионов долларов — 130 миллиардов долларов. Это много. И теперь они снова увеличивают расходы. Очень скоро это будет уже 400 миллиардов долларов — у нас обязательства на 400 миллиардов долларов. Мы только что встретились с генеральным секретарем [НАТО]. Он хотел обсудить ряд очень важных вопросов. И я обсудил с ним вопрос гибкости, чтобы мы концентрировались не на одном регионе — мы с вами постоянно это обсуждаем, — мы должны работать со всеми регионами мира, потому что альянс НАТО сегодня сильно отличается от того, чем он был раньше. Несомненно, он сильно изменился за последние три года. Таким образом, многие страны увеличивают расходы и вкладывают много денег. В настоящий момент сумма составляет ровно 131 миллиард долларов — это за год. И это огромные деньги, но их недостаточно. Страны повышают расходы, и в соответствии с их обязательствами сумма должна быть 400 миллиардов долларов. Альянс НАТО двигался в неверном направлении три года назад, он двигался к упадку. Если посмотреть на график, альянс достиг той точки, после которой, я считаю, он больше не смог бы долго существовать. Теперь альянс стал очень сильным, и он становится все сильнее. Многие страны придерживаются ориентира в 2%. И в конечном счете, я думаю, нам удастся получить эти 2%. Я думаю, что мы с президентом понимаем, что нам нужно больше гибкости — думаю, мы оба с этим согласны, — чтобы мы могли использовать эти средства для решения других задач, а не концентрироваться только на одной стране. Многие говорят, что изначально НАТО была призвана противостоять Советскому Союзу, а теперь России. Но перед нами стоят и другие задачи, которые мы должны решать, будь то радикальный исламистский терроризм или стремительный рост Китая. Есть масса других проблем. Поэтому альянс НАТО становится другим, он становится больше, чем он был, сильнее, чем он был, потому что теперь страны-члены выполняют свои обязательства. Есть страны, которые до сих пор не выполняют свои обязательства, и нам придется с ними разбираться. Возможно, я буду воздействовать на них посредством торговли. Возможно, я буду воздействовать на них как-то иначе. Я что-нибудь придумаю, чтобы они заплатили. Понимаете, мы не хотим, чтобы какие-то страны уклонялись от своих обязательств. Я не думаю, что справедливо нас вмешивать — включая Францию, кстати, — и есть страны, которые не платят свою долю. Знаете, они платят меньше 1%. Есть страны, которые платят меньше 1%. Это несправедливо. Итак, альянс НАТО достиг значительного прогресса за последние три года, и слово «гибкость» имеет очень большое значение. Теперь мы не концентрируемся на одном месте. Мы сморим на весь мир. И это очень важно. Для меня это очень важно. Прошу вас. Президент Макрон: Я знаю, что мои заявления вызвали бурную реакцию и задели множество людей. Но я не изменил своего мнения. И я должен сказать, что нам необходимо посмотреть на то, чем является НАТО и чем этот альянс должен быть. Во-первых, это распределение бремени. И президент Трамп только что напомнил вам о некоторых цифрах и о том, что десятилетие за десятилетием США вкладывали больше средств, чем все остальные страны, и что в этом смысле они намного опережают остальных. И я согласен с этим его высказыванием. Именно поэтому я являюсь решительным сторонником усиления европейского компонента НАТО — именно этим мы сейчас занимаемся. Если говорить о распределении бремени, то мы инвестируем 1,9% нашего ВВП. Мы увеличиваем наш ВВП. (Не слышно). Но когда мы говорим о НАТО, речь идет не только о деньгах. Мы должны проявлять уважение, это наши солдаты. Главное бремя, которое мы делим, главная цена, которую мы платим, — это жизни наших солдат. И я искренне убежден, что в нынешних обстоятельствах мы действительно платим то, что должны, за нашу коллективную безопасность. Когда я смотрю на ситуацию в Сирии, в Ираке, а также в Сахеле (природная зона Африки, с юга примыкающая к Сахаре — прим. ред.), я вижу, что Франция там определенно присутствует. Первое, о чем я хочу сказать, — что сегодня мы должны внести ясность в нашу стратегию. Невозможно просто сказать: «Мы должны вложить деньги, мы должны отправить наших солдат». Мы должны четко понимать фундаментальные принципы того, что из себя должен представлять альянс НАТО. Сегодня этого пока нет. А как насчет мира в Европе? Я хотел бы это прояснить. После принятия решения о расторжении Договора о ликвидации ракет средней и меньшей дальности нам придется создать нечто новое. Потому что сейчас это обернулось рисками для Германии, Франции и многих европейских стран, поскольку теперь нам угрожает опасность со стороны новых российских ракет. Нам необходимо это преобразование. И я хотел бы, чтобы европейский компонент стал частью будущих переговоров по новому соглашению о ракетах промежуточной дальности. Когда мы говорим о враге альянса НАТО, какова цель? Защитить наших партнеров от внешних угроз. Франция сделает это, и мы проявим полную солидарность с восточными и северными государствами Европы. Но сегодня общий враг — это террористические группировки, как мы уже упоминали. И мне жаль, что сегодня у нас нет единого определения терроризма, с которым были бы согласны все. Когда я смотрю на Турцию, — сейчас они сражаются против тех, кто сражается вместе с нами, кто сражался вместе с нами плечом к плечу против ИГИЛ (террористическая организация, запрещенная на территории РФ — прим. ред.). А иногда они даже сотрудничают с марионетками ИГИЛ. Это важный вопрос, это стратегический вопрос. Если мы будем обсуждать только то, сколько мы платим, и не будем открыто обсуждать ситуацию, значит, мы настроены несерьезно. Мы несерьезны по отношению к нашим солдатам, мы несерьезны по отношению к нашим народам. В этом и заключается причина того, что я выступил с теми своими заявлениями. Я действительно считаю, что нам необходимо внести поправки в нашу стратегию: как можно обеспечить устойчивый мир в Европе? Кто сегодня является врагом? Давайте открыто обсуждать и работать над этим вместе. Я знаю, что мы придерживаемся единой точки зрения. Если США будут вкладывать меньше (неслышно), это будет означать более существенные инвестиции со стороны Европы (неслышно). Я с этим согласен. Чтобы успешно бороться с террористическими группировками, нужно четко определить, что это за группировки, не должно быть никакой двойственности. Я думаю, мы это сделаем. Президент Трамп: Я хотел бы также сказать — я хотел бы сказать, что вы проделали фантастическую работу в Африке, и вы были вовлечены в ситуацию в большей степени, чем многие другие. Это была фантастическая работа. Я ценю, что вы упомянули, что в течение нескольких десятилетий США платили непропорционально много для поддержки НАТО. А другие страны платили слишком мало — страны, которые извлекли непосредственную выгоду из членства в альянсе и из действий США. И сейчас мы это меняем, и это очень важно. Но мы остаемся очень важным игроком. Я думаю, что без нас НАТО не будет таким, какая она сейчас, как мы уже обсуждали — долго обсуждали. Сегодня утром мы обсуждали это с генеральным секретарем [Йенсом] Столтенбергом. Но мы поддерживаем вас на 100%. Все эти деньги, которые удалось собрать, все эти страны, которые внезапно решили увеличить расходы, — очень приятно это видеть. Но я считаю, что сейчас у нас на самом деле другая задача. Мы смотрим на гораздо более широкую картину. И она включает в себя — вы упомянули Ирак, но она также включает в себя Иран. Думаю, если вы посмотрите на то, что происходит в Иране, — там массовые восстания. Протесты идут по всей стране. И они убивают множество людей. Об этом знают все. Именно поэтому они отключили свои интернет-системы, чтобы никто ничего не узнал. Но если представители прессы поедут туда — я думаю, сейчас прессе будет очень трудно туда попасть, честно говоря. Но там убивают много людей. Но за последние три года альянс НАТО многого добился, и мы этим очень гордимся, потому что мы являемся его частью. НАТО выполняет фантастическую работу, если все вовлечены. Если кто-то не вовлечен, — я действительно считаю, что президент [Макрон] в значительной мере вовлечен и что ему нравится идея НАТО, но он также хочет, чтобы этот альянс использовался должным образом. Если его использовать неправильно (мы все с этим согласны, верно?), ничего хорошего не выйдет. Итак, у нас была очень содержательная дискуссия. Как вы знаете, позже мы встретимся с представителями множества стран. И они действительно увеличивают свой вклад — в большинстве своем они увеличивают свой вклад. Есть пара стран, которые этого не делают, и мы должны разобраться с ними иным образом. Возможно, как я уже говорил, мы разберемся с ними посредством торговли. У нас очень большие возможности в области торговли. Они зарабатывают состояния благодаря США, и они не платят по счетам. Это нехорошо. Но альянс НАТО добился больших успехов за последние три года, и он стал очень сильным. Я думаю, он очень и очень сильный. И я думаю, что он стал немного более справедливым по отношению к США, потому что сейчас у нас есть возможность немного уменьшить свои расходы. Мы платим 4-4,3% от крупнейшего ВВП в мире. Никто никогда не платил такой процент от такого ВВП, а мы сейчас его платим. Остальные даже близко такого не делают. А другие страны платят 1%. Некоторые платят меньше 1% от очень маленького ВВП. Это несправедливо. А если их атакуют, мы должны будем их защищать. Но это несправедливо. Итак, было внесено много изменений. Фил, продолжайте. Вопрос: Г-н президент, что вы можете сказать г-ну Макрону касательно американских технологических компаний? И каким образом вы будете решать, в отношении каких продуктов французского производства вы можете ввести дополнительные тарифы? Президент Трамп: Мы сейчас над этим работаем. Мы это обсуждали. Я надеюсь, мы сможем прийти к какому-то решению. Возможно, нет. Может быть, мы сделаем это посредством налогов. Понимаете, мы легко можем это сделать посредством налогов. Но технологические компании — понимаете, это американские технологические компании — вы говорите о технологических компаниях. Я их не очень люблю, потому что мне с ними трудно, но это ничего. Неважно. Это американские компании. И мы хотим собирать налоги с американских компаний, Фил. Это важно. Мы сами хотим получать от них налоги. Никто другой не может облагать их налогами. И, как президент [Макрон] знает, мы уже ввели налог на вино, и мы наметили себе и другие налоги. Мы предпочли бы этого не делать. Но так и будет. То есть мы либо урегулируем ситуацию, либо мы договоримся о каком-то взаимовыгодном налоге. И это будет довольно высокий налог. Я не уверен, что до этого дойдет, но может дойти. Вопрос: Г-н президент, обещала ли Франция предпринять какие-то шаги, чтобы забрать некоторых иностранных боевиков, находящихся в Сирии? Президент Трамп: Сегодня я не задавал этот вопрос президенту. Я спрашивал его об этом некоторое время назад. У нас огромное количество захваченных в плен боевиков — боевиков ИГИЛ — в Сирии, и они находятся под замком. Но многие из них приехали туда из Франции, многие — из Германии, многие — из Соединенного Королевства. Они в основном из Европы. И некоторые страны согласны с этим. Я не обсуждал с президентом этот вопрос. Не хотели бы вы забрать несколько милых боевиков ИГИЛ? Я могу вам их отдать. Вы можете забрать всех, если хотите. Президент Макрон: Давайте будем серьезными. Огромное количество боевиков, воюющих в тех районах, — это боевики ИГИЛ из Сирии, из Ирака и других стран региона. Я согласен с тем, что некоторые иностранные боевики действительно приехали туда из Европы, но таких боевиков очень мало, и они являются лишь крохотной частью той проблемы, с которой мы сталкиваемся в этом регионе. Я считаю, что нашим важнейшим приоритетом — потому что пока мы не решили эту проблему, — должно стать уничтожение ИГИЛ и всех этих террористических группировок. Это наш приоритет номер один. И пока мы не справились с этой проблемой. Я с сожалением говорю об этом. Да, в этом регионе — в Сирии и теперь в Ираке — еще остаются боевики, множество боевиков. И крайне нестабильная ситуация в регионе в целом осложняет задачу борьбы против ИГИЛ. Во-вторых, некоторые из этих иностранных боевиков находятся (неслышно) в Ираке, потому что они действуют именно в этом регионе. Мы будем работать в рамках индивидуального подхода. Мы уже разработали гуманитарный подход в отношении детей, и в данном случае мы будем придерживаться индивидуального подхода. Но, с моей точки зрения, самой главной задачей в этом регионе является завершение войны против ИГИЛ. Не стоит заблуждаться: ваша главная проблема — не иностранные боевики. Главная проблема — это боевики ИГИЛ в регионе. И сегодня таких боевиков становится все больше из-за сложившейся ситуации. Президент Трамп: Вот почему он великолепный политик. Это один из самых блестящих «неответов», которые я когда-либо слышал. Все нормально. Президент Макрон: Потому что иногда возникает соблазн у американской стороны — я не имею в виду президента Трампа, скорее прессу, — сказать: «Это ответственность Европы». Я с огорчением об этом говорю. Там есть некоторое количество наших людей, но, если вы не принимаете во внимание реальную ситуацию, то есть важнейшую проблему, — вот почему мы начали обсуждать наши отношения с Турцией. Я думаю, двойственность со стороны Турции в отношении этих группировок нанесет ущерб всем, кто находится на местах. Президент Трамп: На самом деле Франция забрала несколько иностранных боевиков. Но у нас очень много боевиков. Мы взяли в плен множество людей. 100% пойманных нами людей — это члены халифата, но вы же понимаете, что постоянно прибывают новые. Мы отправили туда небольшой контингент, и мы ликвидировали еще одну часть ИГИЛ. Мы не хотим, чтобы повторилась ситуация, возникшая при президенте Обаме, когда ИГИЛ перестроила себя и стала еще сильнее, чем была. Мы не хотим, чтобы это произошло. И, как я уже говорил ранее, мы захватили нефть. Нефть теперь у нас. Мы полностью контролируем нефть, и они не смогут ее использовать. Они используют эту нефть, чтобы обогащаться, чтобы зарабатывать деньги. Она была основным источником их доходов. И они получают пожертвования. А теперь у нас есть список того, откуда поступают эти пожертвования, что крайне важно. Люди делают пожертвования, можете в это поверить? Некоторые из этих людей богаты, и они делают пожертвования. И у нас есть эти списки. Мы многое узнали. Знаете, когда мы поймали аль-Багдади, это было очень большим достижением. Когда мы его убили, мы получили огромное количество информации, мы получили массу ценной информации. Сейчас многое происходит. И Франция очень помогает, должен вам сказать. Они очень хорошо помогают. Давайте продолжим. Есть еще вопросы? Вопрос: (Говорят на французском, перевод неслышен) Президент Макрон: (Говорит на французском, перевод неслышен) Президент Трамп: В целом я согласен с таким ответом. Только я должен сказать, что я вступил в должность президента, когда Евросоюз зарабатывал 100 — 150 миллиардов долларов в год на дефиците торгового баланса США. Они зарабатывали деньги, мы теряли деньги. Поэтому мы были вынуждены пойти на какие-то справедливые меры — не жесткие, а справедливые. Мы теряли огромное количество денег. Как вы знаете, Евросоюз занимает очень жесткую позицию в смысле барьеров. Это значит, что некоторые наши продукты попросту не могут попасть на их рынок — это касается в том числе сельскохозяйственной продукции. Эта продукция попросту не может попасть к ним. Мы не можем ее продавать. Между тем Евросоюз свободно продает свою продукцию в США и обычно не платит налоги или платит, но очень низкие. Итак, вот проблемы, которые мы обсуждаем. Вот проблемы, над которыми мы работаем. И «цифровой налог» — наименьшая из них. От предыдущей администрации я унаследовал такую ситуацию, в которой Евросоюз — полагаю, он был создан отчасти по этой причине. Полагаю, он был создан по многим причинам, но отчасти его создали, чтобы извлекать выгоду из отношений с США. И они блестяще это делали. Честно говоря, это неправильно. И я продемонстрировал это. Многие об этом не догадывались. И мы принимаем меры, у нас просто нет выбора. Потому что США не могут и дальше терять столько денег, сколько они потеряли за последние — буквально с момента создания Евросоюза. Полагаю, что мы что-нибудь придумаем. Как вы знаете, они хотят разговаривать с нами. Новый глава хочет разговаривать — по слухам, она очень уважаемая женщина. Я с нетерпением жду встречи с ней. Они хотят встретиться. Но у нас сложилась очень несправедливая ситуация в области торговли. В течение многих лет США теряли очень много денег, торгуя с Евросоюзом — миллиарды и миллиарды долларов. Если вас интересуют точные цифры, то более 150 миллиардов долларов ежегодно. Мы больше не хотим этого. И мы можем заключить сделку. Мы можем занять жесткую позицию. Мы могли бы решить эту проблему мгновенно, если бы захотели. Но я этого не хочу. Это наши друзья. Это люди, с которыми у нас сложились невероятно теплые отношения. И я уверен, что мы что-нибудь придумаем. Вопрос: Ранее вы упомянули о протестах в Иране. США поддерживают протестующих в Иране? Президент Трамп: Я не хочу комментировать эту ситуацию. Но ответ — нет. Но я не хочу комментировать это. Вопрос: Г-н президент, вопрос о Турции. Президент Макрон только что сказал, что ему хотелось бы, чтобы США предпринимали больше усилий для сдерживания президента Эрдогана и прояснения характера отношений. Вы поддерживаете такие усилия со стороны других членов альянса, или же вы препятствуете этому? Президент Трамп: Я только могу сказать, что у нас очень хорошие отношения с Турцией и президентом Эрдоганом. Я не могу говорить за президента Франции. Я имею в виду, что у нас очень хорошие отношения. Мы вывели наших солдат и сказали: «Теперь вы можете патрулировать свою границу. Меня не волнует, с кем вы будете это делать, но мы не станем отправлять своих солдат на патрулирование границы, борьба за которую идет уже 2 тысячи лет». Мы вывели наших солдат. Мы отправили часть этих солдат охранять нефть там, где мы захватили контроль над нефтью. Теперь нефть в наших руках. Некоторых солдат мы вернули на родину, и мы планируем вернуть домой еще часть солдат. Некоторых мы отправили в другие районы. У нас очень хорошие отношения с Турцией. Вопрос: Г-н президент… Президент Макрон: Я хотел бы пояснить по Турции. Мы тесно сотрудничаем с Турцией — в вопросах безопасности, торговли, миграции. И существуют полноценные планы взаимодействия с Евросоюзом и Францией. Я уважаю всех лидеров, чтобы они ни говорили, даже если они говорят обидные вещи обо мне. Я уважаю их, и я никогда никого (неслышно). Но сейчас это стало важным вопросом, который необходимо обсудить на этом саммите НАТО. Я думаю, что турецкая сторона должна предоставить нам разъяснения. Мы не в праве давать определения тому, что они делают. Но я считаю, что мы вправе потребовать объяснения как минимум по двум пунктам: как можно быть членом альянса НАТО, работать с нами, покупать нашу продукцию, быть интегрированным в нашу систему, и одновременно покупать у русских С-400? Технически это невозможно. Эти разъяснения должен дать нам президент Турции, если он хочет быть частью альянса. Во-вторых, насколько я понял из заявлений турецкой стороны, они хотят блокировать все декларации этого саммита, если мы не согласимся с их определением террористических организаций, то есть если мы не назовем Отряды народной самообороны террористическими группировками, с чем мы не согласны. Необходимо дать разъяснения по этим двум пунктам, если они всерьез хотят быть членами альянса. Это мое мнение. Президент Трамп: Вот зачем мы проводим эти встречи. Таковы наши вопросы. И мы обсудим их с президентом сегодня. Вопрос: Г-н президент, введете ли вы санкции против Турции в связи с покупкой ракетных систем С-400? Президент Трамп: В настоящее время мы рассматриваем этот вопрос, мы его обсуждаем. Как вы знаете, Турция хотела купить системы «Пэтриот», а администрация Обамы не позволила ей сделать это. Она разрешила им только тогда, когда Турция уже была готова купить другую систему. Но Турция долгое время очень хотела закупить системы «Пэтриот» — это наша система, это то, что использует НАТО, это отличная система. Но ей отказали. Поэтому, понимаете, у этой истории две стороны. Я должен это сказать. И скоро мы обсудим с Турцией ситуацию. Мы встретимся с Турцией совсем скоро и уже завтра. Президент Макрон: Я хотел бы внести ясность. На самом деле Турция обсуждала с европейцами возможность покупки SAMP/T, и мы дали согласие на продажу SAMP/T. То есть Турция сама принимала решения. И один из наших (неслышно) объяснил отказом американцев несколько лет назад продать системы «Патриот». Это было решение Турции. Она приняла его, имея в качестве альтернативы европейский вариант, полностью согласующийся с требованиями НАТО. Но они решили не выполнять требования НАТО. Вопрос: Г-н президент, премьер-министр [Соединенного Королевства Борис] Джонсон, насколько я понимаю, организует какую-то дискуссию касательно сирийского конфликта. Собираетесь ли вы принять участие в ней и встретиться с ним? Если нет, то почему? Президент Трамп: Вы имеете в виду посла Джонсона? Вопрос: Бориса Джонсона, премьер-министра. Президент Трамп: Я думал, вы имели в виду Вуди Джонсона (Woody Johnson). Вопрос: Нет. Президент Трамп: И я бы сказал: «Боже, он быстро поднялся». Где Вуди? Он здесь? Это его дом. Я не верю, что его здесь нет. Да, мы встретимся с премьер-министром Джонсоном очень скоро. Я скоро его увижу. Мы соберемся на Даунинг-Стрит, 10 — это потрясающее место, как вы знаете. И мы будем обсуждать там массу различных вопросов. Вопрос: Можете ли вы как-то прокомментировать нападение на лондонском мосту, произошедшее несколько дней назад? В ваш первый день в Лондоне… Президент Трамп: Нет, я не стану комментировать нападение на лондонском мосту. Я могу лишь сказать, что я горжусь теми людьми, которые схватили преступника — они совершили потрясающий поступок, подобно пожарным и так далее. Они совершили удивительный поступок. Преступник был очень жестоким, вы сами это видели. Я имею в виду, что его нападение попало на камеру. Я думаю, эти британские граждане — то, как они вмешались, было невероятным. Это замечательно. Ужасное происшествие. Ужасное нападение. Множество людей пострадали. Полагаю, трое или четверо погибли. Уже четверо, верно? Ужасно. Я знаю, что это теракт. Эту атаку уже назвали терактом. Радикальный исламистский терроризм, кстати. Это очень печально. Но то, как те люди вмешались, — это нечто особенное. Вопрос: Г-н Трамп, вопрос о России. Г-н Макрон утверждает, что Россию не стоит называть противником НАТО. Вы с этим согласны? Считаете ли вы, что Россия — враг? И, г-н Макрон, кого вы сегодня считаете врагом? Президент Трамп: Я не думаю, что он действительно в это верит. Я думаю, что мы нормально общаемся с Россией. Я думаю, мы можем поладить с Россией. Я думаю, что вы согласны, что мы можем поладить с Россией. Прежде мы уже обсуждали это. Но, несомненно, мы должны быть готовы. Кто бы это ни был — Россия или кто-то еще, — мы должны быть готовы. Но мы с ним [Макроном] придерживаемся очень похожих точек зрения в этом вопросе. Я думаю, мы оба полагаем, что мы можем поладить с Россией. Я думаю, что наладить отношения с Россией — это хорошо. Я говорил об этом во время своей предвыборной кампании. Я говорил это на огромных стадионах, и людям это нравилось. Я думаю, что российскому народу тоже этого хотелось бы. Из этого может выйти много хорошего. Но цель НАТО может быть гораздо более масштабной. И именно в этом вопросе мы демонстрируем гибкость в течение последних двух лет. Президент Макрон: (Говорит на французском, перевод неслышен) Вопрос: (Говорят на французском, перевод неслышен) Президент Макрон: (Говорит на французском, перевод неслышен) Вопрос: (Говорят на французском, перевод неслышен) Президент Трамп: Я думаю, что ситуация на Украине очень важна. Я думаю, что встречи с представителями России и Украины очень важны. Существует вероятность того, что удастся достичь существенного прогресса. Это имеет большое значение для Украины. Я думаю, это очень важно и с позиций России, чтобы они составили договор, чтобы они договорились о мире, потому что они уже очень долго воюют. И я думаю, что есть очень хороший шанс этого достичь. Что касается ядерного оружия, я разговаривал с президентом Путиным. Он искренне хочет, как и мы, составить некое соглашение по ядерному оружию, к которому, вероятно, в какой-то момент присоединится Китай. В этом соглашении будут участвовать Китай и некоторые другие страны. Однако мы намерены посмотреть, можем ли мы что-то предложить, чтобы остановить распространение ядерного оружия, остановить то, что творится сейчас, потому что мы много всего производим и обновляем. Честно говоря, ситуация с ядерным оружием не очень хорошая. Мы вышли из договора, потому что другая сторона не выполняла его требования. Но они хотят заключить договор, и мы хотим, и я думаю, что это было бы замечательно. Честно говоря, я думаю, что это стало бы одним из важнейших наших шагов. Поэтому мы собираемся работать с Россией над договором, и мы сосредоточимся на ядерном оружии и ядерных ракетах. Мы считаем, что у нас может что-то получиться. Мы думаем, они тоже хотят это сделать. Мы знаем, что они этого хотят. Мы тоже этого хотим. Я разговаривал с китайцами об этом во время наших переговоров по вопросам торговли. Они продемонстрировали желание участвовать в этом. То есть в этой сфере может произойти нечто очень хорошее. Я думаю, это очень важно. Вся эта ситуация с ядерным оружием — это очень, очень важно. Благодарю вас. Спасибо! Загрузка...
Загрузка...
