0
ИА «Фарс»: глава МИД Исламской Республики Мухаммад Джавад Зариф недавно побеседовал с ливанским телеканалом «Аль-Маядин» о последствиях гибели командующего подразделением КСИР Касэма Сулеймани. В данном интервью, характеризуя личные качества командующего, он назвал его человеком «исключительного мужества», а кроме того, отметил в нем качества стратега, который мог предвидеть будущее. Зариф сказал, что ему самому было «чрезвычайно горько» услышать весть о гибели командующего, но, вместе с тем, он высказал мнение, что этот террористический акт, совершенный под руководством Дональда Трампа, неизбежно приведет к концу военного присутствия США на Ближнем Востоке. Министр сказал, что поступок президента США не будет оставлен без последствий, и последнего непременно ждет преследование в соответствии с законом. При этом министр добавил, что США оказались еще более «сионистским государством», чем само правительство Израиля, поскольку предоставили последнему в рамках так называемой «сделки века» даже больше, чем тот добивался. По словам министра, присутствие миллионов людей на церемонии прощания с командующим, их массовая скорбь и слезы стали словно «селевым потоком горечи», обрушившимся на Америку, решившуюся на этот бесчеловечный акт. Массовая скорбь такого огромного количества людей также показала, что народ видел в погибшем не просто политика и не только военного руководителя, но также и того, кто всю свою жизнь искренне служил народу. Текст беседы В начале беседы Зариф подробно остановился на личностных качествах генерала, которые казалось бы, никак не являются атрибутами военного лидера: он назвал его «человеком смиренным и скромным». При этом он сказал, что видел немного людей подобного мужества и силы воли. Кроме того, по словам Зарифа, он был еще и человеком исключительной доброты и поразительной работоспособности. Как военный руководитель, он был не только мужественным, он еще и всегда заботился о своих подчиненных; а о гражданском населении он заботился и переживал за их судьбу даже больше, чем о людях в военной форме. Неоднократно было так, что он даже останавливал военные операции, когда какая-либо опасность могла грозить гражданскому населению. Зариф отметил, что командующий всякий раз, когда под его командованием совершалась военная операция, приносил извинения оказавшемуся поблизости гражданскому населению, даже если среди них не было пострадавших. «Он сам лично обходил дома, где проживали мирные граждане и перед каждой семьей просил извинения» — добавил глава иранского МИДа. «Как стратег, он мог предвидеть будущее, а как политик, был весьма умеренным. Кроме того, господин Сулеймани был чрезвычайно мудрым и чутким человеком, в том числе в отношении будущего. Прогнозы его были всегда верны, и все также прислушивались к ним со всей серьезностью», — добавил Зариф. Министр иностранных дел Ирана назвал погибшего Сулеймани «настоящим солдатом мира в регионе», заявив, что весь Ближний Восток, несомненно, потерял того, кто «много лет стоял здесь на страже мира». Зариф подтвердил, что в его собственной работе по многим странам региона, будь то Афганистан, Ирак, приходилось обращаться к авторитету и помощи командующего. Он подтвердил, что не будь рядом Сулеймани, то в Афганистане в 2001 году так и не удалось бы сформировать хоть какое-то подобие национального правительства. Потому что согласия между разными афганскими группировками без его авторитета так и не удалось бы достичь. Именно в силу заслуг Сулеймани, практически в полевых условиях удавалось заложить основу переговорного процесса, после чего подключались уже дипломатические службы. Он, словом, выполнял ту работу в регионе, которая была видна далеко не всем. Если же вспомнить о событиях в Ираке, то здесь Сулеймани не только руководил боевыми действиями против группировок ИГ (запрещенная в России организация — прим. ред.), но и сыграл выдающуюся роль в формировании правительства межнационального согласия. Он оказал неоценимую помощь иракским государственным деятелям. Зариф вспоминал: «Мое личное знакомство с Сулеймани началось именно тогда, когда его только уполномочили руководить силами особого назначения в составе КСИР. Я же, хоть и больше на дипломатическом поприще, нежели в военном, но работал всегда в тесном контакте с ним, будь то ситуация в Боснии, будь то Афганистан или что-либо другое. Как я уже упоминал, на конференции в Бонне я представлял Иран, командующий Сулеймани уже командовал тогда подразделением КУДС, и он провел переговоры с очень многими влиятельными лидерами разных групп и внес большой вклад в наш общий успех. [Вопрос «Аль-Маядин»: Сулеймани также тогда находился в Германии?— Ответ: Нет.]. Нет, он тогда был в Иране, в Бонне же работали мы, дипломаты. В Афганистан тогда, таким образом, мир был принесен на двух крыльях: дипломатии и Сил сопротивления. Я, если честно, вообще не припомню, выезжал ли Сулеймани тогда в Европу. Но он хорошо знал и Европу и европейцев. К слову сказать, также хорошо он знал Америку и американцев. Когда я вспоминаю командующего, мне на память прежде всего приходят две вещи: это его мужество и его уравновешенность. Эти два качества в нем были образцовыми. Он никогда не боялся смерти и не боялся погибнуть. Он порой даже шел навстречу гибели. Но это у одних происходит по глупости, но и других, как в случае с Сулеймани, это были исключительно разумные, продуманные и логичные шаги. Но, вместе с тем, он был чрезвычайно скромным человеком. Мы почти всегда стабильно виделись раз в неделю, и всегда я имел возможность наблюдать эти два качества. Там, где были его исключительное мужество, там же был и высокий интеллект, понимание и самое глубокое разумение сути происходящего». В отношении политических пристрастий Сулеймани Зариф отметил следующее: «Он на самом деле был человеком выше политики, точнее, просто вне политики». Да, это верно, продолжил командующий, что многие старались, причем без всяких на то оснований, превратить этого национального героя, наконец, героя мира, в какого-то заурядного политика, но Сулеймани был на самом деле выше этого. Именно на примере Ирака и Сирии стало ясно, что причиной разгроме в итоге ИГ в этих странах сыграли роль и сопротивление народа, но и командование Сулеймани. Как в Ираке, так и в Сирии. Конечно, сам погибший командующий всегда признавал, что храбрость и сопротивление сирийского и иракского народов в первую очередь победило ИГ. Но неоспоримы и личные заслуги Сулеймани в организации сопротивления и во вдохновении его повсеместно — вспомним хотя бы Эрбиль в иракском Курдистане: город был уже на грани падения, все уже практически с этим смирились, но не Сулеймани. Он фактически один помог правительственным силам отстоять город. Многие обвиняли Сулеймани в узком национализме, в самой крайней и дикой его форме — трайбализме, но те, кто его в этом обвиняет, как же тогда они объяснили бы присутствие Сулеймани в Курдистане, рядом с курдами, боровшимися против ИГ? Или как они тогда могут объяснить присутствие и помощь Сулеймани сопротивлению арабов-палестинцев? Дело только в его стремлении противостоять тирании и терроризму. Не только терроризму группировок, но и, увы, государственному терроризму, самым очевидным примером которого у нас в регионе является политика Израиля. Борьба с этим злом во имя мира и безопасности во всем огромном регионе были самими выдающимися достижениями в деятельности Сулеймани. Во всем этом и был погибший командующий, а возможно, он даже был чем-то еще и большим. Большее — это, наверное, то, что Сулеймани не просто помогал сопротивлению, а проделал колоссальную работу ради объединения самых разных групп во имя сопротивления этому злу. Способствовал достижению этими группами компромисса, чтобы они имели не только общее мнение, но и могли прийти к общему решению. И это действительно работало. Поскольку погибшему на самом деле удавалось действовать словом, убеждением. Мы видели, как до Сулеймани никто не проявлял столько участия к судьбе региона, и верить было особенно некому, тогда как в Сулеймани поверили все — в его способность убеждать и помочь найти решение в, казалось бы, безвыходных ситуациях. Верили иранские государственные деятели и представители других стран региона. И потому он был большим, нежели просто военный руководитель; он поступал еще и как мудрый стратег. Зариф сказал о том, что новость о гибели Судеймани стала самой печальной и самой грустной, которую ему доводилось слышать за всю свою жизнь. По словам министра, он до сих пор не может забыть тот телефонный звонок, когда ему позвонили и рассказали о произошедшем с командующим… Это было начало шестого утра, вспоминает он. То есть, спустя три часа, когда Сулеймани не стало. Господину Зарифу позвонили и сообщили, что погиб командующий Сулеймани и, вместе с ним, Абу Махди Аль-Мухандис и еще несколько сопровождавших лиц, их друзей. Одним из них был тот, кто всегда сопровождал Сулеймани: Хусейнпур Джафари. И он также был образцом скромности, выдержки и человечности. «Мне очень тяжело было слышать все это, говорит Зариф, но я был вынужден тогда совладать с эмоциями и продолжать работать. К тому же мне, как официальному лицу, необходимо было озвучить официальную позицию о случившемся. В седьмом часу утра я уже прибыл в министерство иностранных дел. Через час я начал внеплановое совещание с участием всех замов и ключевых сотрудников ведомства. Были приняты необходимые решения… А в полдень начиналось уже совещание Совета национальной безопасности. Сначала — в присутствии самого верховного лидера Ирана, затем — в обычном составе. Но в любом случае, это все были очень тяжелые моменты, часы, полные горечи и скорби. В тот день мне не удалось поехать навестить семью командующего Сулеймани. К ней поехала моя супруга. На следующий день была суббота, и тогда только я смог выехать увидеть его семью и принести близким наши соболезнования. Мне снова нужно было сказать о том, какого друга потерял я, и какого отца и супруга — они». Дал Зариф характеристику произошедшему и с политической, не только с общечеловеческой точки зрения, подчеркнув, что это был теракт, подготовленный иностранным государством. По мнению министра, никакой умный человек не мог бы на это решиться. И Трамп, решившись на этот поступок, фактически подводит конец присутствию США в ближневосточном регионе. И в этом, хоть и горько это признать, погибший Сулеймани достиг еще большего успеха, нежели командующий Сулеймани. Только после гибели Сулеймани мы поняли, какой след оставил Сулеймани в душах и сердцах людей, когда руководил борьбой против террора и оккупации. Многие мечтали, что Исламская Республика Иран в регионе выполнит некую миссию… Не все сразу поняли, в чем она состояла. «Но после его гибели мы все это поняли, отмечает Зариф, мы поняли, как она глубоко взволновала миллионы людей и за пределами региона — мы это поняли по словам соболезнующих нам Ирака, Индии, России, Алжира, государств Латинской Америки! И потому Сулеймани, оставив яркую память о той борьбе, которой он руководил, способствовал также осознанию того, какое же здесь темное дело творили здесь США». Относительно этого Зариф сказал следующее: это было государство, совершившее трусливый и подлый акт, так как его мишенью стал один человек! Все их [США] вооруженные силы воевали против одного командующего, которого и убили самым подлым образом. Если уж вы с кем-то воюете, то вам следует воевать с главнокомандующим в открытом поле, а не подло убивать его из-за угла! Но от США и их верного сателлита, Израиля, другого и ждать не приходится, заключил Зариф. «Я полагаю, продолжает министр, США этим актом терроризма продемонстрировали всю суть своей политики в регионе. Во-первых, они показали, что способны лишь на убийство исподтишка, а не на честный бой с командующим в открытом поле, во-вторых, США продемонстрировали всему арабскому миру, что они — никакие не посредники в конфликте между арабскими странами и израильским режимом. Они просто сионисты номер два, причем еще в большей степени, чем сам Израиль. Господин Трамп громко провозгласил о «сделке века», но по сути, это никакая не сделка: он просто отдал в руки Израилю все, что тот хотел, и даже еще больше! И пролитая чистая кровь мученика Сулеймани еще больше оттенила эти два обстоятельства. И потому я могу пояснить свою мысль — мученик Сулейамни, увы, но оказался более эффективным, чем генерал Сулеймани!» Как сказал Зариф, то, что совершили США, есть акт государственного терроризма. То есть акт, который совершает страна-террорист. Страна-террорист, поскольку уже годами США осуществляют экономический терроризм против Ирана. А сейчас еще они осмелились на терроризм культурный — поскольку Трамп что-то говорил об уничтожении «объектов, имеющих ценность для Ирана». И Исламская Республика Иран будет добиваться привлечения Трампа к ответственности — и за терроризм экономический, поскольку он грозит уничтожить целый народ голодом, и за терроризм культурный, поскольку грозит уничтожением культурных памятников, являющихся мировым достоянием, и за терроризм государственный, поскольку им организовано убийство государственного деятеля. Общественное мнение Ирана уже признало Трампа виновным по этим трем статьям. И, даст Бог, также его вину признают и в других инстанциях, выразил надежду глава дипломатического ведомства Ирана. Зариф неслучайно сказал именно о судебном преследовании. Так как в своем интервью он заявил, что, несмотря на все существующие препятствия и ограничения, поскольку речь идет о судебном преследовании президента другой страны, Иран будет использовать все имеющиеся возможности. Начиная с обращения во внутренние суды. Зариф заявил, что уже ведет консультации с правоведами-международниками. Что его ведомство сотрудничает со всеми, кто компетентен в этом вопросе, для того чтобы квалифицировать произошедшее именно как террористический акт в отношении официального лица, командующего одного из подразделений иранских вооруженных сил. И выразил уверенность, что «с помощью Всевышнего» будет найден наиболее эффективный способ, чтобы привлечь Трампа к ответственности. В отношении фактически всенародного оплакивания покойного, которое наблюдалось во время церемонии похорон командующего Сулеймани, министр иностранных дел заявил следующее: «Мы, действительно, ожидали чего-то подобного. Но то, что имело место во время прощания с командующим, было на самом деле чем-то невиданным, не имеющим аналогов во всей современной истории. И в Тегеране, и в Ахвазе, и в Абадане, и в Мешхеде, и, наконец, в Кермане. Ведь многие уже знали, что церемония не может вместить всех желающих, но люди шли и шли, шли практически намеренно, на свою гибель, чтобы выразить соболезнования по поводу гибели военного командира. Подлинная гуманитарная катастрофа, которая произошла и случайно, и сознательно одновременно… В это просто было невозможно поверить». Зариф также отметил, что гибель Сулеймани оплакивал весь народ в подлинном смысле этого слова, поскольку в траурных церемониях участвовали люди с разными политическими взглядами, даже противники исламской формы правления в стране. Тем самым люди показали, что они оплакивали не политика, а, прежде всего, того, кто служил Родине. Господин Помпео, отметил Зариф, изрек по этому поводу какую-то глупость: он сказал, что люди «пляшут на улицах Тегерана и Багдада. И народ «ответил ему, какие это были пляски». И это, прежде всего, американцам придется зарубить на носу. По нашему мнению, на США пролился подлинный селевой поток, состоящий из слез, народного гнева и негодования, как сторонников исламского режима, так и тех немногих, кто в этот самый момент уже собирался выйти на улицы протестовать, но именно из-за этого народный гнев стал еще сильнее, и стал уже протестом против политики США. И теперь уже никто и не вспоминает о протестах против Республики!» В завершение интервью Зариф сказал и о том, чего никак было нельзя не сказать — о том, что значил погибший для соседних с Ираном Сирии и Ливана. Мухаммад Джавад Зариф сказал: «Нельзя недооценить всего того, сколько сделал Сулеймани в борьбе против ИГ, сколько совершил для искоренения терроризма, как он помогал и поддерживал сирийский народ и как помогал восстанавливать страну. Также и в Ливане, Исламская Республика Иран всегда была рядом с ливанским народом, всегда помогала Сопротивлению, и то же самое всегда делал и Сулеймани. Он всегда, как и я, оказывал особое уважение ливанскому народу и его лидеру, имаму, худжат-оль-исламу Хасану Насралле. Он всегда был убежден, что только ливанский народ, вместе с его лидером, партией Хезболла и другими группами, которые служат народу, только они уполномочены определять будущее Ливана». Загрузка...
Загрузка...
